Ведьма

Возле сильных ног огромного мужчины, обутых в кожаные сандалии, возились два пса. Животные, попеременно вырывая из пасти друг друга добычу,- убитого кролика,- нетерпеливо взвизгивали и рычали, занятые дележкой. Их шкуры лоснились, а мощные тела выглядели ухоженными и откормленными. Еще бы, ведь к собакам был приставлен знающий человек, лучше которого не сыскать во всей округе, и хозяин самых свирепых псов очень гордился тем, что егерь Пантелей находится у него в услужении.
Мужчина лениво взирал на своеобразную игру своих любимцев, позевывая и потирая рукой глаза. Он сытно поел и теперь не прочь был сладко поспать, но нерешенных дел в его имении скопилось множество, и все они требовали его непосредственного вмешательства, грозя в скором времени лавиной обрушиться на дом и погрести под собой всех его жильцов.
Около трона, на котором, развалившись, сидел хозяин, стоял сгорбленный человек в заношенной одежонке. Он низко склонил голову, комкая в руках шапку, но его глаза, исполненные ярости, метали молнии.
-Выслушай меня, хозяин,- молвил мужичонка, пряча взгляд и вытирая рукавом лицо.- Я знаю, как помочь твоему горю, как вылечить тебя!
Степан зло уставился на убогого. Бестолковый старик уже успел порядком надоесть ему своими просьбами о помиловании, ежедневно приходя к его трону и терпеливо дожидаясь своей очереди.
-Не убивай Варвару,- старик уныло вздохнул.- Она- единственный человек, кто сможет помочь тебе!
-Уйди вон!- рявкнул Степан, подавшись вперед. С него сон как рукой сняло.- Еще раз заговоришь об этой ведьме, двоих порешу! Смотри мне, старый сыч, предупреждаю в последний раз.
Мужчина, нахмурив брови, отмахнулся от протянувшего к нему руки старика. Тот, зарыдав, упал на колени и стал целовать ноги хозяина.
-Иди с глаз моих, а то псов натравлю,- прорычал Степан.
Он был не в силах забыть утро позапрошлой недели, когда его единственная жена, родив на свет их первенца, отошла в мир иной, истекая кровью и моля убитого горем мужа о ребенке.
Мальчик родился крепким и здоровым. Он улыбнулся отцу, когда тот впервые взял его на руки, и громко заплакал, тряся ножками и ручками.

Старая повитуха, заботливо пеленавшая наследника знатных господ, нахмурившись, подошла к окну.
Она рассматривала прекрасную, как ясный день, простоволосую девушку, медленно бредущую мимо хозяйского дома.
-Не к добру это,- пробормотала она, опуская полог и изучая ее в образовавшуюся щель между полотнами.- Дочка ведьмы не зря здесь крутится, хочет беду принести.
-Позовите господина!- крикнула повитуха, бросившись к кровати и схватив младенца на руки.- Быстрей зовите хозяина!
Она снова подошла к окну. Охнув, старуха увидела, как хмурый господин, стоявший во дворе, молча слушает подошедшую к нему красавицу. Он задумчиво смотрел на девушку, склонив голову набок, и, протянув руку, остановил запыхавшегося слугу, склонившегося перед ним и целующего край господской одежды.
-Не-ет,- прошептала женщина,- Не-е-ет, мой господин, не делайте этого!- она застонала, прижимая к себе младенца.
Двери детской распахнулись, и в комнату вошел Степан. Он остановился у колыбельки. Его лицо было непроницаемым, а плечи напряжены, как будто он держал на них невидимый груз.
-Ваш ребеночек проживет недолго,- услышала повитуха мелодичный женский голос.
Агафья, широко открыв глаза, уставилась на вошедшую вслед за господином девушку. Голубые глаза красавицы, казалось, впились в личико младенца, а дрожащие нежные руки легли на край колыбельки.
-Ма-аленький,- прошептала она.- Этот мир жесток к тебе.
По ее щекам заскользили слезы, а голубые глаза затуманились.
-Да что ж это деется,- завопила повитуха. Она подбежала к господину и, положив ребенка в кроватку, принялась трясти его за рукав.- Очнитесь, хозяин, что эта ведьма сделала с вами? Гоните ее отсюда в три шеи! Вы слышите меня? Господь с вами!- женщина попятилась, глядя на осунувшееся лицо Степана.- Вы вините в смерти вашей жены ни в чем не повинное дитя?! Это грех! Побойтесь Бога!
Девушка вышла из комнаты, закрыв лицо руками.
-Пошла отсюда,- цыкнул на нее слуга, ткнув ее в спину.- Костер по тебе плачет, ведьмино отродье! Кыш отсюда!
Тогда Степан не принял во внимание предостережений Агафьи, будучи не в силах ни о чем думать. Тоска, липкая и едкая, обволакивающая его сознание, заполнила пустоту в одиноком сердце, вытеснив из него всё, кроме боли. Когда же упорная женщина настояла на том, чтобы над ребенком совершили молитву, именно ему всунули младенца в руки.
-Так крепче будет слово Божье, надежнее,- кланяясь, говорила повитуха.- А ты, господин, постарайся в этот момент соединиться с сынком разумом и сердцем.
И вот, он стоял посреди широкой светлицы, прижав спящего ребенка к груди, и слушал наставления батюшки.
-Прикоснитесь лицом к личику младенца,- вдруг попросил служитель Господень. Он воздел свои руки к потолку и стал громко молиться, отчетливо произнося каждое слово.
Степан смотрел в открывшиеся голубые глазенки сына, чувствуя на лице его нежное дыхание.
Повитуха, зорко следившая за всем ритуалом, при виде этой картины смахнула слезы с ресниц и прошептала:
-Твоя любовь к сыну будет надежнее самой зоркой стражи и крепких замков, господин!
Этим же вечером к дому хозяина пришла Варвара и, громко рыдая, вновь поведала о скорой смерти ребенка, зовя Степана. Она сказала, что пока не увидит его, не уйдет.

Злостную ведунью на этот раз не пощадили. Сам Степан, возвратившись с охоты, спрыгнув с коня, схватил ее за волосы и волоком протащил по всему двору.
-Чего ты раскаркалась?- швырнув ее в угол пыльного сырая, осведомился он. По его лицу пробежала тень, в глазах появилась злоба.- Что тебе здесь надо, ворона?
Девушка, задыхаясь от боли, провела грязной рукой по лицу. Она, собираясь с силами, с мольбой смотрела на мужчину.
-Твой сын в опасности, господин,- наконец, прошептала она.
-В псарню ее!- приказал Степан двум огромным холопам, стоявшим позади него и угрюмо взиравшим на девушку.
Те торопливо перекрестились, прежде чем схватить ее за одежду, затем поволокли ее к огромному загону за хозяйским домом.
О том, что произошло после, люди говорили шепотом, и непрестанно крестясь.
-Девка-то не из пугливых оказалась. Псы трусливо сгрудились в сторонке, а она даже не повернулась в их сторону и все твердила-де, помрет хозяйский сынок, не уцелеет.
Хозяин разошелся не на шутку и сам выпорол глупую каркунью. Пришлось несчастную водой отливать. Так крепко ей досталось.

Гришка, так назвали сына хозяина, рос смышленым малым. Он довольно агукал, напившись молока кормилицы, и зорко следил пытливыми глазенками за старой Агафьей, пеленавшей его, нежно дотрагиваясь до детского тельца.
-Ишь, крепкий какой,- улыбнулась женщина, силясь запихнуть ножку ребенка в пеленку. Тот, надув румяные щечки, недовольно наморщил маленький лобик и собирался заплакать.- Ну, будет тебе, маленький господин, пора баиньки.
Сегодня женщина неважно себя чувствовала. У нее постоянно кружилась голова, а пол как будто ходуном ходил под ее внезапно слабеющими ногами. Посматривая за окно, Агафья видела, как на небе появляется все больше серых облаков, подбирающихся поближе к солнцу.
-Непорядок,- качала головой женщина,- Быть буре!
Она устало прилегла рядом с колыбелькой на лавку и смежила веки.
Ей приснился сон, будто двери комнаты распахнулись и огромный хозяйский серый пес, тот, что всегда ел из его рук, прокрался в детскую спаленку. Он остановился неподалеку от колыбельки и уставился горящими глазами на ребенка, размахивая хвостом и подобравшись всем телом. С его желтых клыков капала слюна, а пасть, хищно оскаленная, жадно распахнулась, готовая отхватить от младенца лакомый кусочек.
Женщина сквозь сон закричала, замахала руками, отгоняя повредившееся умом животное от люльки, но оно, нетерпеливо зарычав, подошло еще ближе, тяжело ступая лапами и часто облизываясь.
-Помогите,- изо всех сил кричала повитуха.
На самом же деле ее широко раскрывшийся рот не издал ни звука, а якобы поднятая рука, так и осталась лежать на скамье.
Младенец продолжал мирно спать.
Агафья, пребывая в полуобморочном состоянии, видела, как в комнату вошел хозяин. Он, улыбаясь, вытирал полотенцем влажную голову и не сразу увидел притаившегося за колыбелью пса.
Женщина снова закричала, не издав ни звука. Она попыталась встать с лавки, но тело ее не слушалось, скованное болезненной дремотой.
Мужчина побледнел. Увидев пса и капающую с его пасти слюну, он что-то резко сказал.
Животное, прежде слушавшееся хозяина с первого слова, не обратило ни малейшего внимания на его сердитый окрик. Оно изготовилось прыгнуть, напрягшись всем телом и прижав уши к голове.
Его хозяин, выхватив из-за голенища сапога охотничий нож, бросился на него и в считанные мгновения вспорол ему брюхо.
Женщина очнулась.
Она с ужасом смотрела на растекающуюся по полу лужу собачьей крови, закрыв ладонью рот. Степан держал в руках ребенка, вытирая нож о штаны. Он задумчиво рассматривал детское личико.