Хочется чтобы об этом задумались

Странно, но я хочу написать о похоронах. Все мы когда-нибудь теряем близких людей. И лучше позже, чем раньше. Но каждый раз это очень горько, больно и обидно. Иногда просто злость разбирает, ну почему это мне? Почему сейчас? И каждый раз, провожая безвременно ушедшего человека думаешь: а что он в жизни видел, а вот он не успел, ну неужели он не мог дожить хоть до…
Вот уже третий день, как мы похоронили дедушку моего друга детства. Знаете, первый раз я почувствовала светлую печаль. И не потому, что это был не МОЙ дедушка (моих в живых нет очень давно), а потому, что человек прошел длинную, трудную, интересную жизнь. Даже нам, молодежи, было о чем поговорить. Даже тем, кто его не знал, и тем, кто его знал по рассказам. Ему было 90 лет. Он прошел почти все: и начало Советской власти, и репрессии, и войну (в армию он призвался в 1940, а домой пришел в конце 1945-го, после полного окончания Японской). Он пережил крушение Союза, не спился, не плакался всем, выжил, остался самим собой. Он, что сложнее и больнее, пережил смерть жены, не женился снова и прожил 24 года один, его только навещали дочь и сын.
Человек не зря прожил жизнь. У него есть дочь, хороший внук, милая, очаровательная правнучка…
Мы обсуждали его боевые награды, мы друг другу рассказывали, как строился его дом (слышали от родителей, бабушек), мы обсуждали наше детство на этой маленькой улочке, на которой осталось так мало старожилов… О покойных всегда говорят только хорошее, но плохого мы даже, наверное, и не смогли бы вспомнить…
Самую умную мысль высказал уже потом мой брат: «А почему мы не повернули с этими наградами, военным оркестром, военным эскортом, на главную улицу, чтобы остановились машины, чтобы все увидели, какого человека хоронят, что еще были такие люди у нас?»
И неважно, что за гробом шло мало людей – только друзья дочери и внука. Все ЕГО друзья умерли, его враги ушли туда, откуда не возвращаются…
Знаете, а о чем будут говорить наши внуки? О дефолтах, курсах валют, об экономических кризисах? Нет, не надо, чтобы о войне, но, может, будет что-то, о чем они захотят потом поговорить? Вот как мы, а?