Золотая лихорадка

Легенды и предания о кладах, завораживали своих слушателей столетиями, каждый клад имел свою историю, был «злым» или «добрым». Не одна судьба оказалась сломанной в погоне за быстрой наживой, оказавшейся лишь призраком народной фантазии. Но были и реальные сокровища, добытые в набегах, сначала ордынских ханов, потом Донской вольницы на дальние Иранские берега, да на купеческие корабли, сбережения запрятанные зажиточными хозяевами на черный день. Слава удачливых атаманов Разина и Булавина, столетиями не давала покоя поколениям кладоискателей и «Битва за метал» на наших родных землях шла нешуточная.
Еще в XVIII в. атаманы Персидские, по сведениям Леопольдова, заставили разбирать казаков огромные каменные мары - эти «пирамиды Волжских степей», стоявшие над Волгой. Их остатки, еще в XIX в. были хорошо видны, и местные жители  называли их «царские» могильницы, рассказывали о несметных сокровищах, которые нашел атаман, в каменном склепе внутри мара: короны, воинские доспехи, украшения седел, чашки, статуйки разных животных - и все золотое.
Поводом для начала серьезных археологических исследований во второй половине 60-х гг. XIX в. стала детективная история о восхитительной диадеме, где-то в 30-е годы XIX столетия случайно найденной у с. Зубкова, и получившей название «корона Джанибека». Местный немецкий пастор купил ее у одного крестьянина и отправил её в Германию. Скоро в Германии об этом написали в печати. Это вызвало скандал в научных кругах России, тогда министр внутренних дел направил на раскопки своего чиновника Терещенко, дав ему роту солдат. Терещенко организовал раскопки. Было обнаружено множество изделий из золота и серебра, монет. Все лучшие находки были отправлены в Санкт-Петербург, в Эрмитаж. А в 1847 г. Терещенко нашел сосуд из чистого золота весом 800 грамм! А также золотые перстни, браслеты, монеты. Уже в 60-е г. XIX в. близ с. Селитренного, на месте развалин древнего города был найден большой золотой кубок с надписью на татарском языке, который приобрел калмыцкий нойон, отдав за него взамен несколько десятков баранов. О чем говорить -  Золотая Орда была воистину Золотая. После разграбления ордынских городов Тимуром в 1395 году он столько награбил золота и всяких ценностей, что, вернувшись домой, освободил своих подданных на пять лет от всех налогов! Самое удивительное, что из ордынских захоронений были найдены как обычные каменные склепы, так и роскошные мавзолеи, украшенные поливной мозаикой и разноцветными плитками. Но не найдено ни одной могилы чингизида.  Существует версия, что их хоронили в недоступных и тайных местах. Церемония была тайной и с многочисленными кровавыми жертвами, об обряде мы можем судить по похоронам Чингисхана, умершего в 1227 году. По пути следования траурной процессии уничтожали не только всех встречавшихся людей, но даже зверей и птиц. Считается, что в его могиле погребли 72 самых красивых девушек из знатных монгольских семей, туда же бросили тела рабов, копавших могилу. Затем были убиты воины, убившие рабов, и тоже брошены в эту яму. А после всего пустили на это место табун из десяти тысяч лошадей.
Разумеется, местные жители сделали поиск татарских кладов прибыльным источником доходов. В Дубовку, близ которой находится  знаменитое Водянское городище, до революции постоянно приезжали скупщики древностей, покупавшие, например, «серебряную статуэтку за две конфетки с махорками». Но не всегда крестьяне получали вожделенное золото. При устье речки Балыклей, на берегу Волги, расположен бугор, который назывался Шиханом - по имени одного татарского хана, по преданию некогда жившего здесь. Согласно легенде на этом бугре стоял его роскошный дворец. А фундамент какого-то большого здания, около 40 квадратных сажен, был виден на южном склоне бугра еще в 10-х годах XX века. Крестьяне с. Балыклей давно примечали блуждающие огоньки – верный признак клада, а дедовы предания сохранили историю о богатом закладе, положенным в могилу хана. И традиционно, верили они, что клад этот показывается раз в год, на Христово воскресенье, перед самой заутренней в виде сияющей звезды на самой вершине бугра. И раз, сговорившись, решили раскопать этот клад. Но вместо клада крестьяне нашли человеческие кости да стрелы с трехгранными и плоскими  наконечниками. Наиболее часто встречаются предания о знаменитых золотых конях Батыя. По легенде, Батый повелел всю дань, собираемую за год, обратить в золото и отлить из него двух коней. Все легенды, широко известные в разных уголках нашего края подчеркивают, что глаза у коней были сделаны из прекрасных рубинов. По легенде, после  смерти на чужбине, тело Мамая привезли в наши степи и похоронили на одном из холмов Ахтубы, вместе с ним похоронили и золотого коня. Эта легенда столь распространена в Заволжье и сейчас, что наверно возле каждого села вам и сейчас покажут место, где лежит легендарный конь.
Ордынские клады находят и сегодня: 1976 году на окраине уже упомянутого села Селитренное пастух пас овец. Ходил по городищу, а там после дождя размыло обрыв и на поверхность вынесло полусгнивший кошелёк с серебряными монетами. О кладе стало известно археологам, среди них был известный В. Егоров, который участвовал в переговорах с пастухом. Пастух собрал аксакалов, которые, сев в кружок, то и дело цокали языками. Говорили, что клад стоит сумасшедших денег. Им казалось, что в одночасье они все станут миллионерами. Когда им было сказано, сколько в Советском Союзе стоит грамм серебра, страшно удивились. Клад археологи приобрели, но часть монет, все же пастух успел переплавить на грузила.
Особо много легенд о кладах, оставшихся после Степана Разина. Во время казни, когда палач собирался разделаться с братом Степана – Фролом, тот выкрикнул: «Слово и дело государево!»  Заявление по тем временам серьезное! Казнь была отложена, и на допросе Фрол  сказал, что знает тайну писем и кладов Разина. Его показания были сообщены царю Алексею Михайловичу: «...и про письма сказал, которые-де воровские письма брата его были к нему присланы откуда ни есть и всякие, что у него были, то все брат его, Стенька, ухоронил в землю... поклал в кувшин и засмоля закопал в землю на острове по реке Дону, на урочище, на прорве, под вербою. А та-де верба крива посередке, а около нее густые вербы». Долго возили Фрола по разным указанным им местам, но он все не мог найти, то какого-то камня, то дерева, то пещеры. В итоге Фрола все-таки казнили, а клады Разина ищут до сих пор. Зато легенды о них, заставляли замирать сердца ни одно поколение деревенских пацанов. Судя по количеству преданий о разинских сокровищах, Песковатка особо полюбилась искателям кладов.
В годы I мировой войны, 2 апреля 1914 г., в Дубовке, в доме близ кладбища, жил крестьянин Семен Никитич Клочков. Он рассказывал, что несколько  десятков лет назад приезжали казаки с Кавказских гор с планом, и по нему искали клад, в балках по берегу Волги. Но как вида на жительство не имели, то, скрываясь от урядника, уехали ни с чем. Эту «Кладовую запись» и переписал для себя дед Алексей, а по наследству досталась она и Семену.
«1837 года, месяца марта в 30 день, мы девять человек даем эту опись в посаде Дубовке. Если Бог благословит, то возьмите наше сокровище, положенное нами в балке, повыше Дубовки, пониже Песковатки над Волгой. Балка называется «Вислый сад». Место поклажи следует искать, минуя Вислый сад, на вершине небольшой балки, где стоит дуб, у этого дуба, на восходном боку, вырублены два креста. Супротив солнечного восхода намерить от этого дуба двадцать сажен. Рыть надо на Петров день. Тут положено в трех местах: человек один целый, да один перерубленный на две части, из которых одна часть лежит на     полуночную звезду,  другая часть  - на солнечный закат; целый же человек лежит на летний восход головой; от головы на три четверти стоит черепок с подписью на нем. От черепка на три сажени стоит котел, в котором положено 90 тысяч золота и семнадцать тысяч серебра. Из этих сумм нами определено: на постройку церкви 20 тысяч, 7 тысяч на колокол и на монастырь 20 тысяч. Если не будет исполнено это наше желание, то наше сокровище от нашедших его уйдет и вечно пролежит в сырой зеле. А если наше желание исполнится, то вырывшим сокровище, Бог даст счастье. И они спокойно, без ссоры, могут его разделить его по равной части, за исключением сумм, определенных на церковь, колокол и монастырь. В том мы все девять подписываем эту опись».
Другие легенды о кладах в Песковатке гласят: В Царицынском уезде, неподалеку от Песковатовки, курган небольшой стоит, всего какие-нибудь сажени две вышины. В нем, в народе говорят, заколдованный Стенькин клад положен. Целое судно как есть полно серебра и золота. Стенька в полную воду завел его на это место. Когда вода сбыла — судно обсохло, он над ним курган наметал. А для примета наверху вербу посадил. Стала верба расти и выросла в большое дерево. Сказывают, все доподлинно знали, что в кургане клад лежит, да рыть было страшно: клад-то непростой был положен. Из-за кургана каждый раз кто-то выскакивал, страшный-престрашный. Видно, нечистые стерегли Стенькино добро». Известна эта легенда и в другом варианте, только Разин вместо вербы,  для приметы сверху яблоневую палку воткнул. «Непростой человек палку воткнул - стала она расти. Выросло на месте палки большое дерево, только яблоки на нем были бессемянные. Все вокруг знали, что в кургане клад зарыт, а копать не решались. Заклятый клад был, нечистые охраняли стенькино добро».
С конца прошлого века кладами Степана Разина интересовался И. Я. Стеллецкий, который сделал интересные записи: «Одного помещичьего добра схоронил Разин близ своего утеса на 10 млн. рублей. В 1914 году в Царицыне, близ церкви Троицы, провалилась гора на 4 м в глубину. На дне провала оказались гробы и скелеты (видимо, «заговоренные» под несколько человеческих голов клады Разина имеют под собой почву? — Л.В.). Обнаружилось, что этот провал над тайником Степана Разина, идущим от названной церкви до самой пристани на Волге, куда приплывали «расписные Стеньки Разина челны», груженные драгоценной добычей. Добычу свою зарывал он в том самом тайнике. Однако подробности, что из себя представляло это подземелье – нам не известны.
Порой кладоискательство становилось предметом специального расследования, особенно когда к нему оказывались причастны лица, облеченные властью. Однажды казаки пожаловались атаману Иловайскому, что один станичник не разрешает им рыть землю, искать клад в своем саду. Атаман призвал казака к ответу, и тот поведал старое предание, что в их саду, мол, вырыты 13 погребов аж на 17 саженей, там устроена и подземная церковь, где висит атаманская сабля с чудесными камнями, камни столь необычны, что освещают своим светом и подвал, и всю церковь. В результате атаман тоже включился в раскопки, организованные с размахом и народной смекалкой: по всему саду были прорыты и вдоль поперек несколько глубоких канав, но, увы, розыски клада успехом не увенчались. рытье клада производилось в 1824 году с июня по октябрь. Донос наказного атамана Кутейникова на бывшего атамана Иловайского – остановил раскопки. Кутейников обвинил Иловайского в употреблении казаков на работы по своему мнению и для рытья клада под надзором новочеркасского полицеймейстера Хрещатицкого.
Популярность кладоискательства среди простого населения, привела к тому, что каждый крестьянин знал не одно место, где лежит заклятый клад, и краеведы конца XIX – нач. XX вв. с удивлением отмечали, что часто крестьяне говорили о кладах с такой уверенностью, с таким точным определением места, что в начале такая откровенность приезжему человеку казалась крайне подозрительной, но на самом деле оказывалось, что знать место нахождения клада – это еще ничего не значит; необходимы были и другие сведения: а именно знание зароков и «ключей» к открытию кладов, а также обрядов, с которыми нужно приступать к этому великому делу. Так, например, был случай, когда крестьянская семья выпахала на своем поле клад, радости не было предела – обзавелись скотиной, обновками, но хозяин начал чахнуть – ничто не помогало, так он и умер, за ним стал чахнуть старший сын. Хозяйке подсказали, что видно клад лежал на «голову» - что бы его добыть, нужно было над кладом кого-нибудь убить. Что делать-то? Душегубцем стать никому не хотелось. Пошли крестьяне на хитрости, которые, как говорят, не раз срабатывали: резали над местом клада и курицу, и овцу, но вскоре умер в «осчастливленной» кладом семье старший сын. Все решили, что клад положен на человечью голову и, видать, не одну… Несчастья и после этого преследовали оставшихся в живых, требуя человеческих жертв, трагически утонул мальчик, невестку задавило деревом. И уцелевшие члены семьи бежали из села. Следы их на том и сгинули.
Но огромное количество трагических историй о кладоискателях сгинувших или сошедших с ума не останавливали, а только разжигали жажду наживы искателей, отнюдь нелегкого и небезопасного богатства. Клад обрастал ритуалами, обрядами и поверьями. Важно было выяснить «злой клад» или «добрый». Злым кладом овладевал черт и приставлял к нему своих  хранителей, поэтому взять их очень трудно. Да и потратить его можно было только на вино: если его употребить на что-либо другое, то случится несчастье. Взять клад можно было, как правило на Пасху, когда открывались подземелья и пещеры, а клады очищались: «добрые» клады очищались  перед рассветом, а «злые» к вечеру. Так, например, есть близ  хутора Лешков Черноярского р-на заклятый курган. Как-то на Пасху шел один старик святить куличи с хутора в город. Подходит к кургану. Он освещен, открыта дверь в него (как дверь в подвал или по-местному выход), с одной стороны стоит в бочках вино, с другой – пиво, там, в выходе светло и видно много тар, но с чем не видно. Старик перекрестившись побежал мимо. А за курганом, итак слывшим местом нечистым, утвердилась его злая слава.
По мнению Еланских крестьян, самым страшным защитником кладов был кот - котобрыс. Это громадный черный кот с огненными глазами, неслышно подкрадывался  к кладоискателю в тот момент, когда последний, ослепленный блеском золота, забывает творить «Воскресную молитву» (Да воскреснет Бог, и расточатся врази его…). В этот момент кот  одним прыжком бросается на кладоискателя и впивается ему в горло…Было крепко поверье, что нельзя рыть клад днем в основном по двум причинам: во-первых, урядник увидит, во-вторых, все равно злые люди подкараулят, убьют и себе казну заберут. Кладоискателю стоило заранее, в ночь на Ивана Купала запастись и разрыв-травой, которая начинала светиться в темноте, а брать ее надо было через серебряное кольцо, или серебряную же цепочку с нательным крестом. Помогал добыть клад и девичий плат, который нужно было суметь разорвать на три части над котлом с златом-серебром, когда тот уже показался из земли (больше половины историй о недобытых кладах – это истории об «ушедших» под землю кладах, когда добыча, казалось, была уже в руках). В ночное время, по словам старожилов, клад можно увидеть в виде свечи, горящей над иконом. Нужно ударить по той вещи и сказать: "Аминь, аминь, рассыпься". И будто клад покажется в виде сундука с разными драгоценностями. Надежней всего считалось получить «кладовую запись», которая не только указывала место клада, но и говорила как взять его.
Часто находились живые свидетели, готовые указать место клада, но как правило – это были странные люди – без роду, без племени, пришедшие издалека. Так в свое время родилась легенда об одном из знаменитых легендарных кладов - Судачинском, который еще называли Французским. Не так давно, по нашим меркам, где-то в 90-х гг. XIX в. в с. Судачье явилась убогая старушка, по другой версии монашка, которая кому-то сказала, что она пришла сюда, на свою родину, объявить  об известном ей кладе.
По словам старушки, она местная уроженка, девочкой была взята в услужение к какому-то «тюремному» генералу, который увез ее в Сибирь. Барин был добрый, и перед смертью призвал ее к себе и велел принести ему старинную книгу, в дубовых крышках, которую при жизни хранил он как зеницу ока. В книге была такая запись: «В 1812 году, когда француз шел на Москву, приказано было всю московскую казну тайно вывести в Астрахань. Конвой же к этой казне был приставлен из Донских казаков. Сначала караван плыл по Волге, но скоро наступили ранние морозы и по реке пошел лед. Решено было, тайно, ночью сгрузиться на казацкие подводы и продолжать путь гужем. В пути среди конвоя возник заговор: в глухом месте взбунтовавшие казаки напали на своих начальников, и, перебив их, завладели обозом и направил его к границам Войска Донского. Проехав с. Судачье, казаки узнали о погоне , и тогда, застигнутые врасплох, ночью в степи, в известном им месте, зарыли казну. Лошадей и телеги бросили на произвол судьбы, а сами, составив себе на память «кладовую запись», бежали на Дон». Много преданий в Поволжье было связано с селом Данилово. В 1860-х гг. три даниловских крестьянина среди которых был и покойный отец рассказчика предания – Краснова, отправился зачем-то в штормовую погоду за Волгу. Лишь только лодка их причалила к противоположному берегу, как из-за кустов вышел молодой парень, одетый в суконную поддевку, а за ним необыкновенной красоты женщина с грудным ребенком на руках.  Парень просит перевезти их через Волгу, мужички начали ломаться, ссылаясь на надвигающийся шторм. Парень предложил 20 рублей. Крестьяне согласились и сейчас же поехали. Дорогой ребенок расплакался, и парень приказал выбросить его в воду. Красавица упала на колени и со слезами просит о сострадании, но парень начинает сердиться, выхватывает нож и бросается на нее. Рулевой все это время внимательно следивший за этой сценой, ловким ударом кованого весла  ударил обидчика по голове, удар убил парня на месте. Молодая красавица объяснила, что убитый был страшным разбойником и похитил ее из дома отца генерала. Мужички раздели разбойника и под одеждой обнаружили много оружия, а главное «кладовую грамоту» написанную, будто одним из есаулов Степана Разина. В этой записи указаны многия места по Дурман-горе и Стенькином бугре, где должны быть зарыты целые бочки золота и драгоценностей. Обрадовались мужички, поделив деньги, найденные при разбойнике, труп выбросили за борт, а красавицу отправили домой к отцу.
Сам Краснов, вместе со своими односельчанами как-то пытался добыть заветный клад. «Раз на пасху, собрались нас трое, ну и пошли рыть клад. В записке было сказано, что рыть надо от того места Дурман-горы, где три куста барыни-ягоды в ряд растут, через два шага друг от друга, а от тех кустов двадцать один шаг на восток и еще одиннадцать шагов к полночи. Тут должен вырыться большой дикий камень, а под ним зарыта на два аршина вглубь бычья кожа, а в ней несколько тысяч золотой казны.
Мы доподлинно разыскали это место. Помолились Богу, начали рыть. И вправду оказался большой камень дикарь. Своротили мы его, да тут уж больно «опасно» стало. Оглянулись мы позадь себя,  а на нас целое стадо коров так и прет, глазами на нас уставились, а глаза красные. Мы значит, опять сотворили святую молитву. Тут они назад повернули. На другой день пастух божился на икону, что вчерась на Дурман-гору стада не гонял, потому как там и травы еще не было.
Ну, как коровы ушли, начали дальше клад рыть, тут разная пакость пошла: зола, и угли, и кости, черепки  от горшков. Видно тут их землянка была. Печку отрыли, там зерно горелое да пустой кувшин.
И поднялась тут буря. Поднял ветер песок и золу, да прямо в глаза – слепит, работать не дает. Зажмурился я, вдруг чувствую, кто-то меня легонько за плечо взял. Думаю – это Семен: «Чего тебе?» - говорю. А он стоит поодаль, да трубку курит. Робел я пуще прежнего. Но все же стал опять рыть. Да вдруг «он» меня как хватит. Я закричал с испугу. Товарищи тоже побросали лопаты. Ну, мы как выскочили из ямы, глядим, а на нас три «пензяка» идут с дубьем. Ну, мы и подумали: пойдем-ка от греха подальше, а то увидят, что клад роем – пожалуй, убьют. Пошли домой.  Поутру, чуть свет собрались мы у Ивана, приходим на место, где копать бросили, глядим, а там место видно от большого сундука. Кованый он был, все обручи в сырой земле так и оттиснулись. Из ямы след к дороге идет. Видно как его волокли. Поодаль от дороги виден след большой немецкой фуры и две слеги, по которым сундук на телегу тащили, слеги то на четверть в землю ушли. Эх, добра то в нем было…На бугре то же копали, продолжал рассказчик-кладоискатель. Нашли землянку кузнеца, а в ней десять серебряных «морточек».
Эти поселения разбойников по нагорной стороне Волги до самих   знаменитых Жигулевских гор, постоянно раскапывались местными крестьянами, хотя богатства, добытые невинной кровью считались проклятыми, как, например, в Караульных горах на Волге. Рассказывают, что в Караульных горах, в долине разбойники имели землянки, и у них был колокол, в который звонили при тревоге для сбора шайки; впоследствии они зарыли все награбленное и сам колокол в землю.  Раз в год на пасху между заутренней и обедней, колокол и землянки являлись в прежнем виде: в одной из последних горел огонь, а на полу и по углам лежали кучи золота серебра и разных вещей; тогда же можно было войти в землянку до трех раз и брать драгоценности, но при попытке вернуться после третьего раза, дверь за вошедшим смельчаком затворялась, и к нему являлся хранитель этих сокровищ, требуя от него собственную душу, или душу младенца, или того, что для него всего дороже. Не было историй о благополучном возвращении с таких проклятых мест. Говорят, что входившие туда, пропадали или немели, а потом от испуга умирали; а если кто и возвращался с деньгами – деньги эти впрок не шли: червонцы были неразменными и возвращались назад, а за истраченные золотые хозяин платился ущербом в хозяйстве и смертью домашних, наконец, и сам он делался жертвой сухотки и умирал.
Были еще клады – не злые и не добрые, а «заложные» т.е., которые клались на заранее заданный срок, или на имя, например, кого-нибудь из детей. Вот одна бабушка положила деньги на внучку: «вот вырастет внучка, будут у нее деньги», а сама померла. Выросла внучка до трех лет, стала матери жаловаться: «вот ты мне оставишь молочка, а у меня, его пестренька кошечка все вылакает». Кошки в доме не было, пожаловалась мать соседке, а та и говорит, как придет кошка к девочке, да станет молочко лакать, пусть та завяжет у нее на шейке длинную ленточку. Так и сделали. Вернулись уже с соседкой, залезли в подполье, стали светить, а ленточка из-под  матки веситься, потянули – а там деньги. Злой зарок тоже не слишком-то останавливал кладоискателей - народная хитрость знала приемы, как обмануть наложенный зарок, да добыть заветный клад. В свое время было известно такое предание в одном из красивейших сел Камышинского уезда - Золотом. Это село было зажиточным и «глядело городком», блистая богатыми храмами, утопавших в садах. В селе умирала скупая старуха. Вся семья знала, что скопила она изрядное количество серебра, а сами жили чуть-ли не в нужде. И не раз роптали старшие дети: «совсем из ума выжила старая, или на тот свет надеется деньги унести?». А та все грозилась по миру их пустить: «не видать вам моих денежек, ни сейчас, да и после смерти не дождетесь». Как стала старуха доходить, взялись дети ее выслеживать, не выкажет ли как, где деньги запрятаны? Ан нет, усердие их было напрасно. Но когда уехали сыновья в степь к скоту, в балаган, невестка, раз досмотрела,: сползла старуха  ночью со своей печи, достала из подпола горшок серебра, высыпала его в печь прямо в золу, помешивает, да приговаривает: «чьи руки загребут, те и выгребут…» затем легла на лавку и померла. Невестка тут же бросилась к печи, выгребла всю золу, а не одной монетки так и не нашла. Тут смекнула она, что старуха видать хитрая была, взяла ее тело с лавки, и стала ее руками золу разгребать да приговаривать: «чьи руки загребали, те и выгребают…», тут же блеснуло среди пепла чистое серебро, так она все деньги и выгребла.  – Эта старая крестьянская побаска, была распространена не только у нас в Поволжье, но и в центральных губерниях. Реальные истории и мифы составляли часто причудливую мозаику не подвластную прагматической логике. Один из удивительных эпизодов произошел во время Сталинградской битвы. Участник Великой Отечественной войны капитан 1-го ранга Г. И. Бессонов поведал, что во время жарких боев в районе Сталинграда, после налета бомбардировщиков Геринга, осыпался берег Волги. Случайно кто-то из бойцов обратил внимание, что вверху обрыва оголилось несколько старинных чугунных пушек, сложенных плотно в ряд.
Дульная часть одной из пушек, сильно проржавевшей, скололась, и из нее по откосу высыпались золотые браслеты, серьги, жемчуг, перстни, серебряные и золотые предметы, которые довольно быстро разошлись по рукам. Прошел слух, что это клад «волжских разбойников», а возможно, самого Стеньки Разина. Кое-кто попытался извлечь пушки из мерзлого грунта, но это оказалось трудным делом. К тому же участок простреливался противником. А скоро после очередной бомбежки берег осыпался, обильно пошел снег. Бои шли тяжелые. Вскоре началось наступление на группировку Паулюса, и о кладе быстро забыли. Следует сказать, что в рассказе фронтовика присутствует важная историческая деталь: достоверно известно, что часть добытых драгоценностей атаман прятал в старые, «порченые» пушки, забивал ствол кляпом, закапывал на берегу Волги; ставился памятный знак или ориентир, и само место и описание его заносились в «грамотку», дабы при необходимости это место можно было отыскать.
«Междуречье Сокровищ-2». Г. «День за Днем», ноябрь, 2004.
Константин и Юлия Полевы