Бабочка

Вера Яковлевна очень устала. Последние три года она не отдыхала, как следует. Причин тому было несколько. Во-первых, ее семья переехала в коттедж. Нужно было без конца что-то в нем устраивать, покупать и ремонтировать. И хотя это были приятные хлопоты, Вера Яковлевна порядком от них утомилась. Во-вторых, старшая дочь вышла замуж, и ей нужно было "помогать жить самостоятельно". Эта фраза Вере Яковлевне очень нравилась, она постоянно говорила своим сослуживцам, подругам и двум младшим сестрам: "Для того чтобы жить самостоятельно, нужна финансовая поддержка родителей". В третьих, ее мать состарилась, и за ней нужен был уход. Две младшие сестры жили в крохотных квартирках, поэтому ее было решено поселить к Вере Яковлевне, в двухэтажный коттедж с пятью комнатами.
 
Мать, сухонькая и веселая старушка, старалась не быть обузой старшей дочери, даже пыталась помогать по дому, варить обеды и ужины. Но Веру Яковлевну раздражала суета старухи. Она , привыкшая быть в своем доме хозяйкой, с неудовольствием замечала , что полотенце на кухне висит не так, а крышки на кастрюлях поменялись местами.
 
К осени у матери сильно разболелись ноги, лодыжки опухли, ночью сильно болели. Иногда по воскресеньям она просила Веру Яковлевну затопить баню. По такому случаю нужно было печь пироги и приглашать гостей - двоюродных теток по материнской линии тетю Любу и тетю Тоню. Любопытные и крикливые тетки, напарившись в баньке, любили выпить по "сто", а затем петь на всю округу громкими голосами "Ямщик, не гони лошадей!". Вера Яковлевна досадовала в такие моменты - в соседнем дворе жил Иван Геннадьевич - заместитель генерального директора завода, в котором она работала главным бухгалтером. Мать, видя, что дочь стыдится их веселья, говорила: "Ты, Верка, не зазнавайся! Большим человеком стала? Так знай, чем больше человек - тем он добрее и терпимее! А тетки тебя с пеленок воспитывали, сопли тебе вытирали!" После таких праздников Вера Яковлевна чувствовала смертельную усталость. Испечь пироги и затопить баньку - пол беды. Угодить бы матери и теткам! Три немощные старухи , как дети малые. Каждую нужно веничком похлестать, мочалкой потереть, помочь одеться и до крылечка довести.
 
Однажды Вера Яковлевна одела тетку Тоню и скорей ее из бани под локотки повела - сама халат только на голое тело накинула. Торопилась очень - нужно было еще двоих одеть и вывести. Ветер шальной поднялся во дворе, распахнул халат, оголил тело Веры Яковлевны. Тем временем Иван Геннадьевич во двор заглянул, так и застыл на месте. Соседушка дорогой пришел узнать - поедет ли она завтра с ним на работу или муж ее отвезет. Да так без ответа и ушел.
 
После этого случая Вера Яковлевна долго на мать злилась.
-Я , уважаемая всеми женщина, руководитель, должна старух твоих ублажать!
 
Ближе к зиме мать почти не вставала с кушетки. Наверх в отведенную ей спальню она решительно отказалась идти. Объясняя тем, что там душно.
 
- Я уж ближе к выходу. Здесь попросторнее будет,- говорила она.
- Так холодно же тебе, - пыталась уговорить мать подняться в комнату Вера Яковлевна. Да все напрасно.
 
Как то Вера Яковлевна вернулась домой пораньше и застала мать необычайно веселой и бодрой. Почти не хромая, она вышла к дочери на кухню. Чаю попила. Поспрашивала кто да чего, и что там на работе. Поругала Вериного директора, похвалила дочь за то, что та не дает себя в обиду. А потом притихла , задумалась. Молча смотрела, как Вера Яковлевна моет посуду и, дождавшись когда та закончит свои дела, сказала тихонько:
 
- Ты не ругайся. Стара я, Верка. Там под кушеткой ящик, в нем я смертное подготовила. Платье, платок…
- Мама, молчи, пожалуйста! Какая смерть? Знать не хочу!- испугалась Вера Яковлевна.
- Погоди, дай объясню. Когда помру , нужно будет порядок соблюсти, а вы-то и не знаете как. Объяснить надо тебе…- сделала последнюю попытку поговорить с дочерью старуха. Да все бесполезно, та слушать не захотела. А тут пришли дочь Вера Яковлевны с зятем. Стали ужинать, да спать укладываться. Словом, разговора не получилось.
 
К 22 января, дню рождения Веры Яковлевны, у матери поднялась температура. Вызвали скорую, старуху увезли в больницу. Оказалось, на правой ноге началась гангрена. Нога почернела и распухла. Срочно сделали операцию. Мать, не приходя в себя, в больнице и скончалась.
 
Хоронить следовало по христианским обычаям на третий день. Да только в морге предупредили что тело не пролежит столько - гангрена, потому хоронить мертвую лучше бы на утро. Вера Яковлевна с сестрами весь вечер встречали бесконечную родню со всех окрестных деревень. К ночи ближе вспомнили о том, что покойницу обрядить бы в смертное нужно. А что да как - никто не знает.
 
Вспомнила тут Вера Яковлевна о неудавшемся разговоре с матерью, полезла под кушетку, а там картонная коробка от телевизора. На ней сверху написано.
- Открывай осторожно! Внимательно читай. Я все по порядку расписала.
Поверх всего, что лежало в коробке, обнаружился сложенный вчетверо листок из школьной тетрадки. Развернув его, Вера Яковлевна вслух прочитала:
"Вот я и умерла, дорогие доченьки!",- голос сорвался, слезы наконец-то полились по щекам да по носу, капали на воротник халата. Вера Яковлевна не вытирала их, ей казалось , что шевельни она в этот момент хотя бы пальцем строки в письме исчезнут и не узнает она, что же мать хотела сказать ей тогда на кухне. Сестры усадили Веру Яковлевну на кушетку, расположились по обе стороны от нее, и молча письмо дочитали. Старуха в письме писала о том, что нужно делать с ее телом после смерти. Чем мыть, во что одеть, что на голову повязать, да как в гроб положить.
"На поминках полотенца, что в коробке лежат, всем раздай. А платки красивые Тоньке с Любкой дай". Вещей на случай смерти - целый короб, для каждой из них в письме было свое предназначение.
На следующий день после похорон , Вера Яковлевна раздала всем вещи приготовленные матерью . Помянуть мать пришло больше шестидесяти человек, тем не менее каждому "подарка" хватило…
 
* * *
Как- то летом, устав возиться в огороде, Вера Яковлевна решила прилечь на маминой кушетке. И задремала уже, как почувствовала чье то легкое прикосновение. Сквозь опущенные ресницы увидела порхающую у лица бабочку. Отмахнулась от нее, а потом подумала: "Надо бы ее из дома выгнать, не то пропадет". Поднявшись легко, стала искать глазами бабочку. А ее как будто бы и не было. "Забилась в угол, что ли?",- заглядывая под кушетку, думала Вера Яковлевна. Там она увидела коробку от телевизора, вытаскивая ее на свет, подумала: "Выбросить нужно…" Машинально открыла, на дне увидела пару новых чулок, даже бирка на них сохранилась. Вспомнила о мамином завещании и о том, что именно эта пара оказалась на поминках лишней. Погладила гладкую поверхность чулок, бережно вытащила их из коробки. Лента чулочной пары случайно развернулась, и на пол упал сложенный вдвое листок из школьной тетрадки. Это были мамины стихи:
 
- Мне легко и сладко
- Ничего не болит
- Не плачь мое дитятко
- Смерть со мной говорит
- Ухожу я с нею
- Скучно станет - прилечу
- Легкой бабочкой тебя я навещу…