Разобранная постель

Милка никогда не вставала поздно. Наоборот, крепко проспав всю ночь, на утро, пару раз зевнув, бодро вскакивала с постели, игнорируя вычитанные ею недавно из журнала предостережения врачей о том, что вставать резко с постели нельзя, нужно полежать некоторое время, подумать, потянуться, а уж затем по очереди спустить обе ноги на пол.
Девушка мчалась в кухню, по пути успевая посетить туалет и погладить Хабиби,- турецкого белоснежного кота. В отличие от хозяйки, тот продолжал видеть лишь девятый сон по счету из положенных двадцати, переворачиваясь с боку на бок и иногда вздрагивая. По ночам Хабиби предпочитал выслеживать тени, гуляющие по стенам и потолкам, и крайне увлеченный сим занятием, напрочь забывал об отдыхе, восполняя этот ущерб после, когда квартиру покидали жильцы.
Помимо кота и Милки, в однокомнатной квартире проживала еще одна особа: молчаливая красавица с вечно недовольным выражением лица, откликавшаяся на имя Дурёшка. Девушка любила всласть поспать. Сима, так звали вторую постоялицу, каждый раз хмуро взирала на настенные часы, когда те отсчитывали последние минутки, отведенные ей для отдыха. Сегодня в гости к девушкам должна была пожаловать Елена Дмитриевна, хозяйка квартиры, что явилось дополнительным поводом для ее недовольства.
-И что ей дома не сидится?- пытаясь сконцентрировать взгляд на растопыренных пальцах левой ноги, проворчала Сима. Она пошевелила ими, скривилась. Подумав немного, перевернулась на другой бок. –Слышь, Мил, может слиняем по-быстрому? Не хочу старую грымзу видеть!
Милка едва успела снять с плиты чуть не сбежавшее молоко. Вскрикнув, она схватилась за уши обожженными пальцами.
-Нельзя так говорить, Сима, нам и так квартиру по бросовой цене сдают. Самое малое, что мы можем сделать для несчастной женщины- это выслушать ее.
Девушка поводила пальцем по столу. Она не знала, как сказать подруге о том, что хозяйка квартиры пригласила их к себе на день рождения сына. Однажды за чашечкой чая она проговорилась, что у нее есть больное дитя сорока четырех лет отроду. Тогда Милка чуть не подавилась зефириной, которая вдруг отказалась глотаться. Выпучив глаза, девушка отошла от стола к мойке, якобы для того, чтобы начать мыть посуду, а сама незаметно попыталась выплюнуть сделавшуюся вдруг несъедобною сладость и принять невозмутимое выражение лица. Дурешки дома в то утро не оказалось, оно и к лучшему. Такие подробности не для ее изнеженных ушей.
-Он абсолютно невменяем,- роняя слезы в чашку с чаем, говорила старая женщина.- В два года заболел менингитом, врачи поставили ему тяжелую форму, сказали, что ждать хорошего не придется, и надо готовиться к худшему, то есть к смерти ребенка. Я думала, что это самое страшное, что может мне преподнести судьба. Мне сказали, что ребенок, даже если и переживет болезнь, долго не задержится на белом свете. Но Илье вот уже скоро сорок пять будет. – то ли сожалея об этом, то ли удивляясь, произнесла она. Затем, посмотрев с надеждой на перепуганную Милку, добавила:
-Прошу вас, придите к нам на юбилей, мальчику будет приятно.
Милка долго отнекивалась, понимая, что идти все-таки придется, но одновременно с этим рассчитывала на понимание со стороны женщины.
-У меня в этот день будет встреча,- как-то вяло начала она, пытаясь придумать более веский довод.
Старуха поджала губы.
-Да и потом, у меня совсем нет опыта в общении с такими людьми,- прошептала девушка.- Я не знаю, как себя вести в таких случаях.
Елена Дмитриевна ушла, не попрощавшись.

Милка приготовила кофе на двоих. Намазала тосты медом, нарезала сыр.
-Вставай, Дурешка,- улыбнулась она, входя в спальню и неся перед собой поднос.- Сегодня у нас намечается турпоход.
Часом позже, перепуганные насмерть девушки сидели в полутемной кухне огромной семи комнатной квартиры на Шаболовке за уставленным скромными яствами столом. Напротив них в кресле-качалке расположилось сутулое полное существо, шурша обертками от съеденных им со скоростью звука плавленых сырков. Изредка поднимая на гостей изуродованные бельмами глаза, оно как будто всматривалось в девичьи лица.
-Не видит ни зги,- вздохнула женщина, успокаивая побледневших девушек.- Вы не бойтесь, он абсолютно безобидный.
Существо засуетилось, куда-то засобиравшись. Громко мыча, оно вдруг расплакалось навзрыд, широко раскрывая беззубый рот и раскачиваясь из стороны в сторону.
Женщина забегала. Она принесла откуда-то кипу бумаг и сунула ее в руки сыну. Тот стал сосредоточенно рвать их, продолжая мычать, затем снова завыл.
Старуха опять куда-то вышла. Девушки как по команде, подскочив, направились вслед за ней, решив, что они не совсем удачная компания для великовозрастного детины.
Ориентируясь на звуки, доносившиеся из одной из комнат, они остановились, несмело заглянув внутрь.
Женщина, ползая на коленях, застилала матрас стоящей в углу облупленной кровати пожелтевшим бельем.
-А, это вы,- она улыбнулась, завидев девушек.- Вот, кровать мальчику заправляю, он так не любит, когда она в беспорядке. Оттого и плакал.

На следующей неделе подруги съехали со съемной квартиры, толком не объяснив опечалившейся женщине причину своего поспешного решения.