Танцы втроем

Ужин проходил в полном молчании. Муж, как всегда, ронял еду, украдкой поглядывая на Людмилу. Она снова делала вид, что все происходящее в порядке вещей и усердно ковыряла второе; жареное мясо сегодня слегка подгорело, а так как аппетит у женщины отсутствовал в принципе, то и теперь есть она не хотела. Для приличия посидела рядом, повздыхала. Попивая томатный сок, она смотрела в кружку.

Совместная жизнь с Петром была ее высочайшим достижением. Так говорила ей ее лучшая подруга, Надька. Девушка всегда была принципиально откровенна с Людмилой. С сожалением глядя на ее белесые бровки и вздернутый носик, Надька непременно задавала один и тот же вопрос:
-Ну и как же ты дальше?
Задумчиво рассматривая цветы на скатерти, блондинка смущенно краснела.
Выдержав определенную паузу, Надежда пускалась в пространные размышления о дурах- бабах, плюющих на собственное счастье. При этом она гневно буравила суровым взглядом подругу, будто ковыряя отверстия в ее совести, но, так и не дождавшись от приунывшей глупышки вразумительного ответа, махала пухлой рукой.
-Хватит с тебя и Петьки, клуша! И с ним-то не знаешь, что делать.
Что делать с мужем Людмила действительно не знала. Тот вечерами долго ждал чего-то, сняв рубашку и останавливаясь в дверном проеме спальни. Потоптавшись, он, пожелав спокойной ночи, удалялся на покой, несмело дотрагиваясь до жены напоследок.
Женщина спокойно воспринимала мужнины поглаживания. Она не уклонялась в сторону, не протестовала, иногда даже задумчиво целовала его ладонь, но зачастую этим дело и заканчивалось. Прояви она хоть капельку инициативы, все было бы гораздо хуже. Однажды допустив такую оплошность, она решила больше не испытывать судьбу.

Петр, разохотившись, неуклюже тыкался в лицо жене щетинистым подбородком и тискал дрожащими руками ее нежное тело, не вызывая в ней ничего, кроме глухого недовольства.
-Ты устал, Петенька, поспи, наберись сил,- сквозь зубы цедила она, отодвигаясь подальше, а потом долго смотрела на ковер на стене, привычно вслушиваясь в храп беспокойно спящего мужчины.
Но самым страшным испытанием для женщины с некоторых пор стали попытки Петра поухаживать за женой.
Месяцем раньше, внося в квартиру купленный в ближайшем магазине торт, тот, приосанившись, полез целоваться к ней. Ловя ее крепко сжатые губы своим широко раскрытым ртом, он уронил выпечку на пол и выругался.
Его мешковатая фигура, нелепо выделяющаяся на фоне вешалки для одежды, заставила Людмилу сосредоточить свой взгляд на чем-то более подходящем. Она поправила на себе фартук, вытерла лицо кухонным полотенцем, с помощью которого еще совсем недавно стаскивала с плиты кастрюлю с кипящим компотом, и молча пошла в кухню.

Вечером Петр погасил во всех комнатах свет, подошел к проигрывателю и откашлялся.
-Давай потанцуем, Людочка,- не оборачиваясь, промолвил он. Ковыряясь в пластинках, он по очереди подносил их к окну, разглядывая надписи.
Женщина долго молчала, сидя на диване, и пытаясь осмыслить услышанное.
-Зачем?- спросила она, чувствуя страшную пустоту в душе.- Мне совсем не хочется танцевать.
Вместо ответа в комнате зазвучала какая-то старая мелодия. Как бы вклиниваясь в нее со своей непонятной для русского человека речью, гнусавя, воодушевленно запел известный исполнитель.
-Мы с тобой никуда не ходим,- приблизившись к дивану, прошептал Петр, становясь на колени рядом с опешившей женой.- Неужели тебе сложно сделать шаг мне навстречу и немного потанцевать?
Людмила чуть было не призналась ему в том, что даже если бы ей и нужно было куда-то шагать, то совершенно в другом направлении, нежели то, о котором ее просил он.
Появление где-нибудь с мужем рука об руку стоило ей неимоверных усилий. Некрасивый, неуклюжий мужчина составлял ей плохую компанию. И без этого закомплексованная донельзя женщина на его фоне тускла еще сильнее. Встречая насмешливые глаза знакомых, Людмила краснела и готова была сквозь землю провалиться. Сказанные мужем фразы невпопад и в разрез всеобщему настроению заставляли людей умолкать и пристально изучать свои тарелки. Женщина в такие моменты жалела о том, что она не невидимка и что вечер только начался, и терпеть посиделки рядом с растерянным мужчиной, на которого без причины нападала икота, ей придется еще долго. Гости и хозяева усердно старались делать вид, что икающий человек- это нечто совершенно обычное и не стоит напрягаться по этому поводу. Но на пятнадцатой минуте беспрерывных иканий раздавались приглушенные смешки собравшихся.
Не выдержав очередного испытания на прочность, Людмила выходила на балкон.
Изучая ночное небо и делая глубокие вдохи, женщина прятала вглубь себя крамольные мысли о прыжке вниз.
-Не надо,- говорила она тихо,- и что тебе в голову лезет, дурочка! Опомнись!

Шагая с мужем по квартире под звуки хриплого негритянского плача, стекающего со старой пластинки, она размышляла о своей судьбе.
-Я не умею танцевать,- шептал мужчина, увлекая за собой жену к занавескам. Он сжимал ее руки теплыми ладонями и неуклюже наступал ей на ноги, обутые в старенькие домашние тапочки, отдавливая поджатые специально по такому случаю женские пальцы еще больше.
«А что ты умеешь?!»- готова была выкрикнуть Людмила, но снова молчала. Когда они подходили к двери, она, извинившись, уходила.
Однажды ночью, позвонив Надежде, она уехала, осторожно закрыв дверь на ключ и оставив спящего мужа одного.
Сидя в уютной модной квартирке подруги и впервые за всю свою сознательную жизнь напившись, женщина принялась безутешно рыдать.
-Реви-реви,- злорадствовала девушка, пряча свою растерянность за нарочитой грубостью. Она отводила глаза, чтобы не видеть покрасневшего, опухшего лица подруги. Глотая внушительные порции спиртного, сосредоточенно думала.
-Пошли,- рявкнула вдруг она, не в силах дальше выслушивать надсадное бабье вытье.- Покажу что-то.

Читая строчки, явно не предназначающиеся для чужого глаза, на мониторе компьютера, стоящего в милой женской спаленке на столике в углу, Людмила мгновенно протрезвела.
«От.рахать ее я согласен, уж если ты на этом настаиваешь, но шептать ей разные нежности и тем более проявлять к ней ласку не буду! Если это фото и есть отражение твоей растрепанной клуши, то, боюсь, что у меня даже не встанет! »
Избегая смотреть на свои фотографии, мелькающие в Надькиной переписке с неким «Обормотом», женщина, открыв рот, рассматривала самого автора гадких слов в ее адрес. Высоченный мужчина в цветной рамке на аватаре весело подмигивал фотографу и широко улыбался в объектив.
-Так, ладно, пора мне,- обиделась она, понимая, что ее бессовестно предали. Размазывая слезы по щекам, Людмила тяжело встала со стула.- Спасибо тебе за водку, Надя, пойду я.
-Да подожди ты, дурочка,- побледнела Надежда, схватив женщину за мокрые от слез ладони. В ее глазах появилось раскаяние, и тут же сменилось решительностью.- Этот твой шанс, поверь мне! Тебе нужно выползти из своей мнимой личины и облачиться во что-то более подходящее. Ты заиграешь у меня всеми цветами радуги, после того, как отведу тебя в одно место.
-Что еще за место?- насупившись, поинтересовалась Людмила, не прекращая попыток высвободиться из цепких объятий неожиданно окрепшей подруги.
-В салон пойдем,- несколько поколебавшись, ответила та.

Громкая музыка, звенящая на все лады и невероятно ритмичная, заставляла ее тело двигаться в такт с танцующими. Женщина мило краснела, когда крепкая рука партнера касалась ее талии. Людмила испуганно вздрагивала и тут же сбивалась с ритма.
Ее новый знакомый, не в силах отвести взгляда от ее искусно остриженных под каре волос и тонюсенького серебристого ободка, поблескивающего на них в лучах прожекторов, говорил, что ошибаться не страшно и даже прикольно, подхватывая ее и кружа, чтобы затем поставить на ослабевшие ноги и прижать к себе в попытке предотвратить падение.
Мужчина теперь с интересом вслушивался в ее речи, сбивчивые и чересчур зажатые. Не в силах более терпеть подробности о шитье в домашних условиях, он специально разговорил неожиданно преобразившуюся после похода в салон даму на щепетильные темы, пытаясь выудить из нее хоть что-нибудь, за что можно было зацепиться и хоть как-то выстроить отношения. Ну, не молчать же ему во время соблазнения, не мычать о том, что все здорово и классно, и хотелось бы, чтобы она еще пару раз дотронулась вот здесь или там.

-Вы часто целуетесь?- Евгений, он же некий «Обормот» с монитора, сделал резкий шаг вправо, энергично крутанулся и подмигнул оторопевшей женщине.
Людмила подняла руку, прикрыв ладонью рот.
-Что, простите?
-С мужем часто целуетесь, ну, перед актом?
«Перед каким?»- хотела спросить она, но передумала.
К тому же и музыка прекратилась.
Танцующие засобирались к столикам, улыбаясь друг другу и поправляя на себе претерпевшую изменения от усердного верчения телом одежду.
Сегодня Людмила была в ударе. Она ни минуты не хотела сидеть в темном углу за небольшим столиком, покрытым припорошенной сигаретным пеплом скатертью.
Евгений не противился ее просьбам еще пойти потанцевать и даже испытывал нечто сродни удовольствию, держа в объятьях женскую ладную фигурку, удивляясь в который раз тому, что не смог сразу раскусить в затрепанной и не накрашенной простушке на фото породистую кошечку. Ее привычка опускать при разговоре глаза и милая ямочка на подбородке, вызывали в нем приступы нежности, смешанной с раскаянием.
В подъезде спящего дома целуя ее сначала робко и оттого не совсем умело, он сам не заметил, как увлекся. Тяжело дыша, он, закрыв глаза, долго водил губами по ее влажным от слез щекам, в надежде успокоить и шептал что-то нечленораздельное, боясь сойти за идиота, лепечущего всякие нежности.
Но продолжения их совместной увертюры не последовало, вышибив из него таким неожиданным поворотом дела последние остатки разума.

Стоя под дождем и глядя вслед убегающей женщине, Евгений крикнул несколько раз о том, что она трусливая дурочка, так как отказывается от наслаждения и не в состоянии довершить начатое.
Он махнул рукой, возвращаясь в дом и аккуратно прикрывая за собой двери.