Холостяк

Как он не любил эти вопли, начинавшиеся сразу же вслед за материным приходом!
Пожилая, щуплая женщина, аккуратно разувалась в прихожей, воровито посматривая на сына, и нервно улыбалась.

-Вот,- говорила она,- в гости пришла, прости, что без предупреждения!- она долго затем молчала, покорно ожидая от него чего угодно в ответ, только не этого, ставшего уже привычным, сердитого безмолвия.

Он, Филипп, по-прежнему был верен собственному правилу: для несчастного, кем бы он ни был, осмелившегося хотя бы раз нарушить с ним мирный договор , он больше уж никогда не станет прежним. Не будет ни задушевных бесед, ни тем более понимания. Это правило железно и не подлежит никакому пересмотру.

Мать нарушала своеобразный мирный договор дважды, своим тупым бабьим умишком пытаясь повлиять на сына, вызвать в нем, так сказать, стимул к семейной, а потому и порядочной жизни.

Только ничего у нее не вышло. Не такой он человек, чтобы позволять копаться в собственной душе каким-то там старым девам, с материной подачи забредшим по ошибке в его одинокую берлогу.

Возвратившись как-то с работы и узрев дверь собственной квартиры открытой настежь, мужчина взбеленился.
Конечно, тогда он хватил лишку, рыча, словно раненый медведь на побледневшую и каким-то чудом не свалившуюся в обморок самовольницу, решившую похозяйничать в его отсутствие в помещении. Мрачно осматривая поднятую вверх крышку унитаза и собственные, стираные портки в углу на батарее, Филипп коротко хрюкнул, затем промычал что-то, а уж после заорал так громко, как не кричал до него ни один старшина на плацу в пору его молодецкой юности.

Рыжая дурнушка, схватившись за грудь, с трудом переводила дыхание, выслушивая гневный монолог строптивца. В конце длинной, витиеватой фразы, выполненной в лучших традициях злостных матерщинников, осмыслив полный перечень сказанных холостяком выражений, она устало опустила руки и поплелась к выходу.

-И это забери с собой!- рявкнул тогда он напоследок, швырнув вслед спускающейся по лестнице женщине сумку с провизией.- Мне чужого не надо.

Пока непрошеная гостья молча подбирала рассыпавшиеся по ступенькам картофелины и огурцы, сдувала сор с вывалившегося из сумки куска мяса, он плевал себе под ноги, стоя в проеме двери, и порывался помочь ей убраться побыстрее, одновременно вспоминая о том, что сегодня ему стукнуло сорок.

-Якорь тебе в дышло,- крикнул он своему отражению в зеркале в тот злосчастный вечер.- Чтоб ты сдох!

С матерью он особо разбираться не стал. Просто не пустил однажды ее на порог, закрыв двери перед ее носом и дело с концом.

-Баста!- прокричал он ей коротко вместо объяснения.- Пошла вон!

Вторая бабья ошибка была допущена ею же спустя неопределенный промежуток времени. Неопределенный потому, что он просто не помнил, когда именно перестал впадать в беспробудную пьянку и понемногу осознавать настоящее, с его пустыми закопченными кастрюлями и прокисшими помоями в тазу.

Как они там очутились, мужчине было невдомек. Невыносимая вонь, сопровождавшая его всю дорогу, пока он шел, покачиваясь, к мусорному баку на улице, недвусмысленно исходила от противной зеленоватой каши, повторяя точь-в-точь те же ощущения, что и в его несвежей голове.

Мотая ею и пытаясь открыть дверь в подъезд, Филипп едва не упал. К тому же и видение, возникшее вдруг справа от него, в собольей шубке и сапожках из черной тонкой кожи, не способствовало возникновению в мужчине такого фактора, как осознание собственного достоинства, скорее наоборот.

Он что-то промямлил, пропуская длинноногое создание в подъезд, и неловко шагнул следом, отмечая про себя его(создания) симпатичность.

Спрятав таз за спину, Филипп чуть снова не упал. Белокурая бестия, распахнув шубейку, широко улыбнулась. Водя тоненьким пальчиком по замочной скважине двери печально известной квартиры, девушка дважды подмигнула ее остолбеневшему хозяину.

-Ну, что, дружок?- промурлыкала она.- Покувыркаемся? А ты ничего! Даже очень.

Выглядевший, будто егерь в период зимней спячки, заросший до бровей «дружок», одним движением левой руки смахнул, словно досадную помеху, незнакомку со своего пути, злорадно наблюдая за тем, как она, закачавшись на высоченных каблуках, едва не упала, испачкав шубку о побелку со стены.

Девушка, поджав губы, торопливо сбежала по лестнице, юрко перебирая своими тонкими лапками. Этажом ниже она остановилась и, высказав мужчине всё, что думала о нем в этот момент, со слезами в голосе поклялась, что «деньги, заплаченные ей старой курицей, не вернет!»

Мать долго пыталась ввести его в заблуждение, открещиваясь от сыновьих обвинений, как заправский Иуда.

-Последний раз спрашиваю!- пригрозил он ей, уже отчаявшись узнать правду и подумав было, что ошибся.
Если бы не ее крокодильи слезы и попытки обнять сына дрожащими руками, так и пребывать бы ему в неведении.
Хмыкнув понимающе и напялив куртку, мужчина сам вышел из квартиры, не рискнув выгонять мать. На улице трещали морозы, да и ночь была черной, словно деготь. Во дворе выли собаки, переговаривались во весь голос какие-то пьяные деды. Он хмуро смотрел на сжатые в кулаки руки, пытаясь совладать с собственным гневом, и решал, как впредь станет поступать с крамольными материнскими замашками по его душу.

-Хочешь, здесь живи,- пробурчал он, вернувшись в квартиру и захлопнув ногой дверь.- Я могу снять себе комнату в коммуналке. Как знаешь! Только учти, еще раз хоть одна попытка с твоей стороны вмешаться в мою жизнь,- и я больше тебе не сын!

Сегодняшний визит матери был встречен им как обычно.

«Не ждали»,- можно было именно так обозначить то, что происходило сейчас в прихожей, а именно- молчаливое противостояние одного вкупе со шмыганьем носом и горестными вздохами другой.

-Ну,- набычился мужчина, застегивая на верхнюю пуговицу свежевыглаженную рубашку. Он провел пальцами по петелькам, удостоверившись, что все пуговицы на своих местах , и пригладил воротник. Сегодня мужики пригласили его отпраздновать с ними одно дельце, пообещали ящик водки поставить, закуску. В животе у него заурчало.
- Зачем пришла?- спросил хмуро, посматривая на часы.

-Да вот, сынок, -торопливо заговорила женщина, вскидывая вверх лицо и с мольбой глядя на сына.- Болезнь у меня, хворая я. Вот-вот гляди, помру, а внучиков-то и не видела!
Побледневший мужчина недоверчиво уставился на старуху. В коридоре повисла тишина, нарушаемая изредка едва сдерживаемыми всхлипами.

-Пожалел бы ты меня,- женщина шмыгнула носом, делая робкие шаги навстречу сыну. –Женился бы, сынок.
-Некогда мне сейчас, - помолчав минуты три, прокаркал Филипп.- Дела у меня есть поважнее, нежели твое вранье.

Так или иначе, домой он вернулся все-таки раньше, чем планировал. Злой, как черт и почти не пьян. Не каждый день выслушиваешь от матери уверения в ее смертельной хвори, пусть и вымышленные. Несмотря на то, что как и прежде, румяное лицо близкой родственницы демонстрировало не немощное состояние оной, а наоборот,- говорило о ее хорошем самочувствии, на всякий случай мужчина не стал перечить матери, а милостиво разрешил ей остаться на ночь и даже приготовить ему борщ.

-Я мигом,- всполошилась женщина.- Я сейчас.

Поднимаясь по лестнице обшарпанного подъезда и с наслаждением вдыхая аромат пищи, окутавший его уютным облаком, мужчина даже и не думал о чем-то непредвиденном, полагая, что между ним и матерью все выяснено, и рисковать снова отношением с сыном любая нормальная женщина просто не стала бы.

Услышав доносящийся из квартиры шум от переставляемой мебели, Филипп ругнулся. Он в три прыжка преодолел оставшееся до квартиры расстояние и на полном скаку вломился в двери.

В квартире закричали.

Минуты три разъяренный мужчина и почти не перепуганная, совершенно молоденькая девица в подоткнутом платье изучали друг друга. Затем, коротко рассмеявшись, девушка принялась одергивать на себе одежду. Затея эта была бесполезной, поскольку вид ее голых аппетитных ног уже отпечатался перед его мысленным взором четким снимком.

-На выход,- тем не менее коротко приказал мужчина, поддев ногой табурет, валявшийся неподалеку.- Живо!

-Подождите,- залепетала девушка.- Наверное, произошла какая-то ошибка! Я ваша новая горничная с сегодняшнего вечера, и мой рабочий день еще не закончился.

Она завопила, когда ее новоявленный хозяин потащил ее босую к входной двери. Девушка уперлась пятками в пол, пытаясь воспрепятствовать столь бесцеремонному обращению.
Она густо покраснела, когда в пылу борьбы лиф ее платья треснул, и одна грудь вывалилась наружу.

-Ну, козлина,- ловко заправив вывалившееся, пробурчала вдруг неуловимо изменившаяся то ли и вправду горничная, то ли еще одна покусившаяся на его холостяцкий мирок дура.- Зря ты это затеял, теперь держись.
Девушка увернувшись в сторону, размахнулась и отвесила не успевшему придти в себя от увиденного негодяю крепкий тумак. Затем, попятившись, она разбежалась и въехала в него подобно тарану, сосредоточив всю свою силу на злодейском ударе в пах.

-Кобель необъезженный,- коротко бросила она, собирая по квартире разбросанные вещи и сваливая их в угол, где уже ничком возлежал ныне обездвиженный ею элемент. – Это тебе на память!- она кинула в него старым башмаком. –Бугай неотесанный. Только попробуй на свою мать руку поднять, отшибу!

Прислушиваясь к ее неторопливым шагам на лестничной площадке, Филипп будто понял вдруг одну ускользающую от него немаловажную деталь. Ему показалось, что именно сегодня он все же познакомился со своей судьбой, пусть хоть и таким вот неожиданным образом, но все-таки.

Мужчина перевернулся на спину и громко расхохотался...