Я-КОШКА. Эрмитаж. Часть III. Краше садовых роз

Светлана Васильевна зашла в комнату. На ее лице застыла мечтательная улыбка, она вся светилась изнутри, и у меня возникло сильное желание прочитать ее мысли, но я себя одернула. На ее лице совсем не было косметики, на щеках сиял румянец и выглядела она гораздо красивее, чем вчера, когда была при полном макияже.

- Привет, Люська ! Надеюсь, ты хорошо спала и снились тебе волшебные сны.
Я утвердительно мяукнула в ответ и вытянулась на диване.

Светлана Васильевна сняла пальто, бросила на стол сумочку и присела на диван. Не переставая улыбаться взяла меня на руки и посмотрела в глаза.

- А знаешь, киска, ты мне сегодня всю ночь снилась, и наш Васька – тоже. Мы были в огромном красивом храме, полном кошек и котов, и я была кошкой, то есть наполовину кошкой, и все мне поклонялись. Все шептали : Баст, Бастет, и это была я, богиня-кошка. Говорят, что кошки к плохому чему-то снятся, к сплетням, но это все придумали, мой сон был необыкновенный и случится скоро что-то чудесное… А ну, признавайся, хулиганка, откуда ты к нам пришла !

Ай-яй-яй, а вот это – плохо ! Видимо, увидев сходство Светланы Васильевны с богиней, я случайно послала образы нашего ночного путешествия в Древний Египет в ее сон. Это нам, конечно, не запрещается и даже приветствуется, но только тогда, когда это приносит пользу людям. А тут получилось само-собой, что-то я расслабилась. Я беспокойно заворочалась в ее руках.

Она встала, опустила меня на пол и сказала :
- Так ! Пора кормить своих подданных, да и тебя надо познакомить с нашими кисками. Утро-то какое…

Я запрыгнула на диван, оттуда – на подоконник. Утро было чудесное. Из окна открывался величественный вид на Неву. Кое-где еще лежал снег, но был он какой-то серый и невеселый, будто знал, что скоро исчезнет. Солнечными брызгами был наполнен воздух, а обычно серая невская вода переливалась всеми цветами радуги, отражая в себе целых два небесных коромысла. Вездесущие воробьи вовсю скакали по асфальту и весело переругивались, так хотелось шикнуть на них, но я не стала ввязываться в их перебранку. Где-то невдалеке радостно орала ворона, видимо солнечный дождь пришелся ей по вкусу и она громко делилась со всеми своим открытием. Вороны вообще часто доставляют разные неприятности, но в это утро ее вопли казались даже уместными во всеобщей гармонии.

- Эй, красавица, хватит смотреть в окно, а ну идем ! – Светлана Васильевна открыла дверь и мы пошли во двор.

Еще не выйдя из дворца я уже почувствовала атмосферу большого кошачьего сбора. Мысли местных обитателей были немного настороженными, но вполне благожелательными – Васькина лапа чувствовалась. Он уже успел провести среди мурлыкающих разъяснительную работу по поводу моего присутствия во дворце, а некоторым не понимающим даже усы потрепал и пояснил повторно по загривкам. Обида не ощущалась. Мы, кошки, можем иногда вести себя как люди – завидовать, сплетничать, пакостить по мелочам, но это только оттого, что давно живем рядом с человеком, а это накладывает определенный отпечаток. А на самом деле мы совсем другие, ни зависти, ни злобы, ни соперничества.

Мы вышли во двор. Кошачьи мысли стали активнее, выделилась Васькина :
- Люська, привет ! А здорово я придумал – нарисовал Светлане Васильевне сон ! Смотри, какая она сегодня счастливая !

Я ответила так же мысленно :
- Так это ты, рыжая морда ! А я себя корю, что потеряла контроль над своими действиями.

- Да ладно тебе, сегодня с ней обязательно случится что-то важное, и мы с тобой имеем к этому самое прямое отношение.

Светлана Васильевна показала на меня рукой и сказала :
- Слушайте, ребята, это – Люська. Не обижать и не задираться. А теперь – всем завтракать

Мы вошли в нашу кошачью столовую и принялись за предложенный завтрак. Есть не хотелось. Я немного полакала молоко из блюдечка и стала смотреть по сторонам. Первым исчез Васька, прямо-таки испарился. Ну, с Васькой все понятно – отправился бродить по египетским залам. Постепенно хвостатые разошлись по своим, им только ведомым делам. Я вопросительно посмотрела на Светлану Васильевну.

- Что, черненькая ? Возьму-ка я тебя сегодня с собой, идем посмотрим, все ли в порядке на выставке Брюллова. Она снова взяла меня на руки, вышла в коридор и пошла в выставочный зал.

Выставка Карла Брюллова была хороша. Большой зал, чудесные произведения художника выгодно освещены. Перед одной картиной сидела кошка и задумчиво смотрела на нее.

- Вот и Графиня, всегда смотрит на портрет Софьи Андреевны, - произнесла Светлана Васильевна. – Кошкам, конечно, запрещено появляться в выставочных залах, но Графиню мы не прогоняем, она сама знает, когда надо уйти. Интересно, что же такое она знает о графине Бобринской ?

«Пришел, пришел, он пришел !» - поймала я Васькино внушение, явно направленное к Светлане Васильевне. Я только и успела мысленно крикнуть Ваське : «Брысь отсюда !», как шлепнулась на старинный паркет, успев, правда, самортизировать лапами. Светлана Васильевна была в большом волнении, она то краснела, то бледнела, и я намеренно стала просматривать ее мысли. Вот оно в чем дело ! Этот симпатичный застенчивый очкарик уже две недели каждый день приходит в Эрмитаж и по нескольку часов на почтительном расстоянии следует за ней, а подойти никак не решается. Ай да Васька ! Он давно знает, что личная жизнь у Светланы Васильевны не складывается и, встретив в музее рассеянного профессора ботаники, сразу учуял настоящее чувство и буквально лбами столкнул их. И не ошибся – взаимные чувства родились сразу, только вот профессор никак не решался подойти и заговорить.

Очкарик стоял в дверях и теребил в руках и без того помятую шляпу, и тут я разозлилась. Я буквально ворвалась в его голову : «Ну че стоишь, недоумок несчастный ! Познакомься с ней наконец, это же твоя вторая половинка, не всем так везет !» Профессор ошалело огляделся и зашел в зал. «А ты чего застыла, а ну марш к нему !» - это уже Васька огорошил смущенную женщину. Я представила хитрую рыжую морду и подтолкнула Светлану Васильевну носом. Васькино присутствие тут же испарилось вместе с его мыслями. Да, теперь они сами разберутся. Я подошла к Графине.

Графиня сидела напротив портрета Софьи Андреевны Бобринской, урожденной Шуваловой.


- Что, интересуешься, или так ?, - Графиня повернула ко мне голову, и я даже присела на задние лапы. У нее была серьезная мордочка и прямо человеческие глаза, блестящая шерстка мраморно-зеленоватая с белыми пятнами. Вот и не верь после этого в переселение душ. Графиня продолжила : - Свою первую жизнь я провела в имении ее отца, графа Андрея Шувалова, хорошо помня и Сонечку, и братьев Брюлловых. Да ты не стесняйся, зови Пилигрима, он тебе расскажет, кто такие были Шуваловы и Бобринские.

Если бы это было возможно при моем абсолютно черном окрасе, я бы покраснела. Ну, коль уж мое невежество было вычислено, стесняться я не намерена – стала мысленно, очень громко звать Пилю. Пилигримчик появился как всегда занятой, недовольный и весь обвешанный новостями.

- Чего орешь, распугаешь мне тут все ! Да знаю уже, на тебе и Бобринских, и Шуваловых, и Меньшиковых с Юсуповыми в придачу, - Пиля быстро засунул мне в голову кучу информации и исчез в своей всемирной паутине. Меньшиковы-то мне зачем ? Ладно, будем выбирать из этого вороха знаний то, что касается графини Софьи.

Ого ! Юсуповы-то чуть ли не из сказок Шахразады свою историю ведут, еще со времени пророка Мухаммеда. Старинный татарский род, который прервался во времена Петра Великого, то есть, не прервался, а стал русским княжеским, когда Юсуповы стали служить России. Все это, конечно, очень интересно, но к Софье Андреевне не имеет никакого отношения.

Ага, вот ! В шестнадцатом веке жил некий помещик Дмитрий Шувалов в Костромском уезде. Далее московский стрелецкий сотник Данило Шувалов был пожалован в бояре. А в 1746 году императрица Елизавета Петровна пожаловала титул графа Петру Шувалову. Монахи, государственные чиновники, военные – ну, с этим все понятно.

Так, Алексей Григорьевич Бобринский, сын Екатерины Великой и Григория Орлова, фамилию получил от названия пожалованного ему села Бобрики. Графом стал уже при Павле Первом. У, тут тоже весьма известные лица в государстве российском !

От имен, фамилий и дат просто голова пошла кругом. Графиня вильнула хвостом и направилась к выходу из зала, сказав через плечо :
- Надо уходить, выставка открывается. Приходи сюда ночью.
Я поплелась вслед за ней, путаясь в графах, князьях и императорах.

Ужин прошел в молчании. Светлана Васильевна быстро разложила еду по блюдечкам и ушла со своим профессором, не дождавшись нашего насыщения и не убрав посуду. Мы не обиделись. Завтра она снова придет, придет счастливая и веселая.

Полночь я проспала. Очнувшись ото сна в начале первого ночи, метнулась в зал Карла Брюллова, не разбирая дороги. По пути проскочила сквозь несколько стен и подлетела к портрету Бобринской. Графиня ждала меня.
- Проснулась наконец-то… Ныряй за мной. – она прыгнула в портрет, я, зажмурившись, - за ней.

Я выкатилась прямо под ноги молодой женщине, стоящей у розового куста. Она непроизвольно дернулась и оцарапала плечо острым шипом. Я мгновенно метнулась в заросли сирени. Сидящая там Графиня зашипела :
- Ты что, совсем ничего не видишь ? Это же Карл Брюллов пишет портрет Сонечки. Сиди тихо !

О, девятнадцатый век ! Софья Андреевна будто сошла с полотна. Нет ! Ее только собираются поместить в рамку, младший Брюллов пишет ее портрет, а старший, Александр, обсуждает с Андреем Петровичем, отцом Софьи, обустройство усадьбы Шуваловых. Кстати, Александр Брюллов, хоть и известен больше, как талантливый архитектор, был еще и прекрасным графиком. А акварели какие писал ! Знаменитый портрет Натальи Николаевны Гончаровой, Пушкиной то есть, - это его работа.

Графиня дернула меня за хвост, и замельками образы, события… Сонечка вышла замуж за Александра Алексеевича Бобринского.


Блестящее образование, воевал в ополчении, предводитель дворянства, ученый, член государственного совета. Он проделал кропотливую работу, составил и издал справочник "Дворянские роды, внесенные в Гербовник Всероссийской империи", а еще - "Студенческие песни 1825 - 1855 годов". Прекрасный человек, муж и отец. У них родились четверо сыновей…

Когда Графиня буквально за шкирку втащила меня в зал Карла Брюллова, за окнами было уже совсем светло. Я посмотрела на портрет Софьи Андреевны. Почему же ее лицо так отрешенно ? О чем думала она в тот миг, когда острый шип оцарапал ее плечо ?
- О чем, о чем… Они с Бобринским прожили хорошую жизнь, но любила она другого. И садовые розы ее не привлекали, она обожала шиповник. Все, убираемся отсюда, скоро Светлана Васильевна придет, - и Графиня потащила меня на улицу.

А я все не могла забыть загадочный взгляд с портрета, и в голове крутились строки какого-то поэта, Андрея Вознесенского, кажется…

«Запомни этот миг. И молодой шиповник.
И на Твоем плече прививку от него.
Я - вечный Твой поэт и вечный Твой любовник.
И - больше ничего.

Запомни этот мир, пока Ты можешь помнить,
а через тыщу лет и более того,
Ты вскрикнешь, и в Тебя царапнется шиповник...
И - больше ничего.»



Начало здесь :
http://www.myjulia.ru/article/54466/ Пролог
http://www.myjulia.ru/article/55501/ Часть I. В единственном экземпляре
http://www.myjulia.ru/article/61516/ Часть II. Васькин сон