Стопка книг. рассказ.

Она оглядела стопку книг в ярких обложках, притулившуюся в углу около цветочного горшка. Стопку книг, которые ей достаточно было прочесть от корки и до корки, чтобы понять, что та, кто их писала- кромешный бездарь.


Женщина хмыкнула. Где их сейчас, умных людей найти. Одни выскочки. И лезут ведь в литературу. Порядочные сидят и чаек жидкий попивают, а прихвостни на поверхности ошиваются. Известно ведь всему честному люду, что за продукт плавает поверху. О нем вслух и говорить-то стыдно. А страна! Куда смотрит эта бестолковая разбазаренная донельзя дура?! Готовая платить всем и каждому деньги за то, что не покупается. Не из-за своей дороговизны, а из-за того, что никому не нужно.


«Эти книги страна ждала два года!»- тут и там мелькают заголовки в газетах и журналах.
Вот эти книги?
Господи, до чего ж мир опустился…
Несмотря на то, что она помнила прочитанное из стопки почти слово в слово, женщина была крайне недовольна тем, что их(книг) страна ждала. Тем более что
их автор, доморощенная молодая дурочка с куриными мозгами, каким-то образом взобравшаяся на олимп славы в виде насеста, жила совсем рядом с ней, в одном доме и постоянно мозолила ей глаза.


Большей растяпы, чем Машка Пустышкина не найти было пожалуй и во всей округе.


Девка, отправляясь по своим делам, никогда с первого раза не уходила наверняка. Она возвращалась минимум раза четыре всякий раз, топоча по ступенькам, будто лошадь, и непрестанно болтая по телефону. Хлопая дверью и крича в трубку о дефиците времени, она сама же у себя его и отбирала, хохоча, возвращалась повторно, не переставая взвизгивать, подобно глупому щенку, поддакивать чьей-то шутке и затем, фальшивя, напевать какую-то песенку.


Прислушиваясь к ее шагам за окном, женщина на миг закрывала глаза.
В ее голове роились обрывки историй, прочитанных ею накануне. Они теснились гурьбой, становясь в длинный ряд, и, перебивая друг друга, начинали существовать как бы сами по себе, прокручиваясь перед ее мысленным взором затертой кинолентой.


«Пожалуй, я бы развязочку здесь совсем другую предложила!»- бормотала женщина, неохотно признавая, что одна из последних Машкиных историй заставила ее пару раз всплакнуть ненароком.- «Помрачней что-то надо было, а то розовые эти сопли, без которых ни одна мыльная тема не обходится, эти слащавые, избитые фразы, испоганившие отнюдь неплохой роман! Эх, да куда ей, разве что путнего будет в ее белобрысой башке!»


Романтические сцены, нацарапанные пустышкой как-то наскоро, будто стесняючись, женщина пролистывала, никогда не заостряя на них своего внимания.
Да и что может написать та, у которой и личной жизни-то не было? Ни разу ни один мужик не приходил к ней в гости, ни один парень.


Женщина поерзала на старой кровати. Сама она никогда не была замужем. Слыша, как бабы жаловались друг дружке на сложности семейной жизни, на измены и прочее, она мысленно крестилась и облегченно вздыхала.


Слава тебе Господи, уберег от ошибок и их последствий.
Отца своего она никогда не видела, да и видеть не желала.
Мать ее не баловала. Заставляла донашивать за чужими детьми вещи, экономя буквально на всем, но денег в доме никогда не ощущалось.
-Не могу я сама,- приходя с работы и швыряя принесенную еду на стол, кричала она дочери. –Не прокормлю тебя. Вон какая вымахала, уже выше матери на целую голову.
Работать она начала рано. Ушла от матери, устроилась посудомойщицей в захудалый ресторан и приноровилась красть еду из холодильников, улучив момент, пока в кухне никого не было.
Домой приходила затемно, валилась тут же спать и так несколько лет.
Коту под хвост.
По-другому не скажешь.

В подъезде раздался шум. Кто-то истошно завопил, забегали люди, залаяла соседская собака, что-то грохнулось.
-Боже мой!- зарыдали под окнами.- Что делается! Человека убили! Лежит на ступеньках в луже крови, волосами лицо прикрыто. Убрала,- ба-атюшки!
Женщина сползла с кровати, приникла к окну.
-Машку-то убили нашу! За что же это,а? Господи, человек жить только начинал! А-а-а-а-а-а…
Она заметалась по комнате, прижимая трясущуюся руку к открытому от ужаса рту, затем выбежала на балкон. Краем глаза узрев разноцветную знакомую курточку, торчащую из-под простыни, кем-то впопыхах наброшенной на тело убитой, женщина отпрянула. Шаря руками по стене, вошла в квартиру.
В ее глазах застыл страх. Она стала в углу на колени, прислонилась лбом к стене в рваных обоях и заплакала.