Командировка в Чили 8

Я выдохлась, как будто таскала мешки с картошкой на ЖД вокзале, перебегая через рельсы от одного вагона к другому. Вот такое приблизительно было состояние, если не хуже. Но коварная публика жаждала продолжения праздника и не хотела меня отпускать. Тогда на бис я исполнила «Besame mucho» и на десерт свою русскую, которую разучила вместе с оркестром втихую от всех. Да, вот такая я эффектная дама, люблю устраивать сюрпризы.
Я исполнила «Свадебные цветы». Выбор объяснялся просто: красивая музыка и красивые словосочетания должны были понравиться публике, не понимавшей слов. И я не ошиблась. Меня провожали стоя. Выкрикивая «браво», «супер», и «ты – лучшая». За кулисами меня принял в свои объятия Энрике. Он сказал, что я самая потрясающая женщина, с которой ему доводилось общаться. Я же была просто лимоном, мечтающим, чтобы его бедную шкурку уже оставили в покое.
Наотрез отказалась ужинать и попросила меня проводить до номера.
Виктор с Дульсинеей меня проводили и уложили спать. Мне даже ничего не снилось.
И как пишут в газетах, «на следующее утро она проснулась известной». Нет, ничего подобного. Обычное утро. Завтрак в кафе. Прогулка по городу. И снова концерт в 16 часов. Только уже другое платье – каприз Дульсинеи:
- Айсидора, имей совесть, я старалась, подбирала платья, а ты их носить отказываешься.
- Что ты, - успокоила я подругу, - просто не хотела, чтобы я сразу все платья показала.
- О чем ты! Ты же видела, сколько у тебя платье в гардеробе. Ты можешь во время концерта их менять!
В этот раз у меня было платье с коротким рукавчиком, с большей претензией на богатую скромность, чем прежнее. Мои волосы Дульсинея в этот раз заколола на испанский манер: гладкая голова с пышным пучком на затылке.
Я как прежде стала выглядывать из-за кулис, пока выступали первые артисты. В этот раз народа было гораздо больше. Мест не хватало. Сидели на ступеньках и просто стояли.
- Видишь, как у нас работает язык – все пришли еще раз сами и привели знакомых, - сказал мне подошедший Энрике, нежно обнимая меня за плечи.
- Да, у нас в России это называется «сарафанным радио». Да, а почему они меня вчера забросали монетами?
- Это означает, что им понравилось твое выступление. Давай и сегодня также. Теперь слава побежит вперед тебя.
Я отработала свой концерт на одном дыхании. Публика в этот раз вела себя более эмоционально. Каждую песню сопровождали аплодисменты, мне опять пришлось исполнить русские песни, добавила «Катюшу», которую знал оркестр.
И этот концерт завершился позже намеченного срока. Меня засыпали мелочью.
Надо подсказать нашим попрошайкам, пусть устраивают шоу в метро, будут сыты и одеты.
Итак, в этот день я обрела первых своих поклонников, которые толпой ждали меня на выходе, и если бы не Энрике с Виктором, то мое платье уже разошлось бы по кусочкам. Так как все старались потрогать заезжую знаменитость и отхватить что-нибудь на память.
Энрике еще в конце концерта объявил, что по окончанию гастролей выйдет диск с моим автографом, и этот эксклюзив можно будет приобрести в Вальпораисио.
Несмотря на то, что в этот день я работала больше часов, я испытывала счастье и душевный подъем, и уж в этот раз от ужина не отказалась.
Ужин устраивал местный градоначальник вместе с супругой. Я так благодарна этим душевным и простым людям, они очень тактично расспрашивали меня, но ни разу не заставили петь.
Вечер прошел мирно и очень даже в домашней обстановке. На прощание градоначальник выразил надежду, что я еще приеду к ним с концертом.
Я сказала, что об этом знает только Бог, но пусть лучше семья градоначальника посетит Россию. У нас много великолепных исполнителей.
Энрике слегка меня ущипнул:
- Великолепных много, но блистательных, как Айсидора, – мало.
- Да-да, - кивнул градоначальник и поцеловал мне ручку.
Когда мы с Дульсинеей улеглись спать, то сон всё еще не шел.
- Дульсинея, ты, как моя подруга, скажи, я правда хорошо выступала?
- Айси, - блеснула в темноте глазами Дульсинея, - это было неповторимо! Ты просто витала по сцене, твой голос будто бы лился с небес, а все эти световые эффекты только создавали ощущение божественности.
- А как мои танцы?
- Да о чем ты! Ты же профессионалка!
- И кто бы подумал, что я стану ей всего за месяц.
- Когда есть талант и знаешь, чего хочешь – нет невозможного.

А на утро горничная, пришедшая убираться в нашем номере, так как мы должны были выбывать в следующий город, принесла свежую газету, где на первой полосе красовалась моя цветная фотография, и надпись большими буквами гласила: «Дочь Бога дала концерт в Коло, благословив жителей на удачу».
Дульсинея увидела газету и разулыбалась:
- Это Виктор написал статью, как ему велел Энрике. А я перевела!
- Потрясающе! И ее просто вот так взяли в прессу?
- Энрике влиятельный человек. Он запретил изданиям публиковать что-либо, только материал, полученный от него. Вот газета с удовольствием и приобрела, чтобы первой опубликовать и войти в историю. Ты, Айси, теперь история.
- Уже? Ничего себе, какая я старая.
Дуля оценила мою шутку, задорно рассмеявшись.
Последующих два месяца мы провели в разъездах. Всегда по одной и той же схеме. Прибываем в отель. Размещение. У меня небольшой отдых, а вечером концерт. «Сарафанное радио» чем дальше, тем работало лучше, потому что меня уже ждали к прибытию на концерт и просили дать автографы. И, как я узнала, меня показывали по телевизору. Это Виктор сделал небольшой микст. Но самое удивительное то, что уже успели выпустить пиратский диск. Притом, что оригинала-то не было. Значит, кто-то просто из зала записал мой концерт.
Энрике сразу парировал на это пламенным выступлением по телевидению, Виктор написал разгромную статью в газету. А полиция занялась поисками «пиратов».
Моя гастрольная программа приближалась к середине, когда мы прибыли в город Мехор. Моя популярность бежала впереди меня, Виктор писал статьи, опережающие мой приезд. Реклама была полная. Залы тоже. Я вошла в образ и кураж. Я томилась и глумилась на сцене. Позволяла себе спускаться в зал, иногда даже вызывала на сцену кого-нибудь из зрителей. И буквально на предыдущем концерте открыла для себя, что куда интереснее и смешнее для меня и публики вызывать зрителя спеть вместе со мной русскую песню.
Меня прозвали «хрустальный голос» и «золотая туфелька», как рассказал мне портье гостиницы города Мехор.
Но туфелька, видимо, была не золотая, а железная. И это я говорю не без оснований.
В городе Мехор была прекраснейшая сцена, на которой выступали многие певцы и танцовщицы из разных уголков мира. Эта очень престижная сцена. Да и город Мехор не из бедных. Поэтому убранство концертного зала и покрытие сцены были очень высокого качества. На этой сцене у меня было два концерта. Первый вечер я отвела нормально, но вот на второй со мной приключился казус. Я страстно выплясывала фламенко, потому что мне последнее время стало не хватать Даниэля, я безумно скучала по нему, даже ревновала, ведь он забросил меня совсем: не писал, не звонил. От него не было никакой весточки. Что я должно была думать? Да, это был очень легкий роман, прежде всего с моей стороны. На что ты надеялась, Айси? Его просто заинтересовала девушка из России. И всё. Или нет, ему сеньор Рафаэль приказал присмотреться ко мне, чтобы определить, стоит ли мне выделять деньги.
Всё это я выразила танцем фламенко, как учила Мария Хесус. Да мне было наплевать, что подумают зрители: правда это или постановка. И надо же было случиться казусу. Я так сильно топнула ножкой, что четко каблуком пробила сцену. Моя правая нога застряла. Я дергала ей, как идиотка, не в силах вытащить каблук. Туфельку тоже просто так не сбросишь: благодаря ремешку, обязательному для танцовщиц фламенко. Энрике заметил мой «триумф» и выпустил немного раньше времени танцовщиков. Пока все танцевали, загородив меня, самый сильный вытащил меня из плена и на руках отнес за кулисы.
А на следующее утро вышла несанкционированная статья про то, как я сломала сцену. И напечатали ее многие газеты, так что Энрике ничего не мог поделать. Заголовки были такие: «Под русской актрисой трещит сцена»; «Сцена концертного зала Мехор не хотела отпускать Золотой каблук», а одна желтая газетенка написала: «Русская шпионка, выступающая под видом певицы, хотела установить скрытую камеру, но провалила задание».
Н-да. Прав был Энрике, когда хотел сам писать статьи.
В городе Лос Амигос мы давали только один концерт, и меня впервые поселили одну на 2 этаже с балконом (Дульсинея, к сожалению, заболела, простыв под кондиционером). Ночь была очень жаркая и душная. Но в гостинице не было предусмотрено кондиционеров, балкон был открыт нараспашку. Я спала практически без одежды: так, легкая комбинация. Спала как обычно, без снов, намотавшись с переездом.
Сквозь дрему я услышала какой-то шум, но подумала, что это, наверняка, мне кажется от усталости. Внезапно в нос мне ударил терпкий аромат цветов. Я всё еще думала, что меня наконец-то начинает сниться сон. Может, он будет цветным…
А потом легкий ветерок и нежный поцелуй в щеку.
Я, испугавшись, а вдруг это «невидимка», от страха потерявшая силу своего голоса, резко натянув одеяло, села, прислонившись к спинке кровати. Ночь была лунная. Передо мной стоял мужчина в шортах, легкой футболке, сандалиях, а в руке у него был большой букет неизвестных мне цветов, источавших сильный аромат, от которого у меня начинала кружиться голова.
Мужчина положил букет рядом со мной и застенчиво сел на край кровати.
- Ну? – спросила я.
- Я сегодня был у вас на концерте.
- Да. Понравился?
- Очень. Особенно Вы.
- Я рада.
Он молчал и смотрел на меня. Его глаза были наполнены теплом, а сам он решительно не предпринимал никаких действий. Мне даже и кричать-то было неудобно, хотя за стенкой спал Виктор. Он бы обязательно прибежал меня спасать.
- Спасибо Вам за цветы, но знаете, гастрольная жизнь довольно тяжелая, мне хотелось бы поспать…
- Да. Я понимаю. И считаю, что такой изящной женщине нельзя изводить себя гастролями и работой. Вы должны быть окружены заботой и любовью. Поэтому… Выходите за меня замуж, - набрался смелости ночной посетитель.
- Нет. У меня контракт, - невозмутимо сказала я.
- Но у меня может быть надежда?
- Надежду не может отобрать никто, но вот обещать я Вам ничего не буду.
- Я буду всё же надеяться… А можно лишь одну фотографию с Вами?
- При условии, что вы не отдадите ее в газету.
Он подсел ко мне поближе и нажал на кнопку фотоаппарата.
Мужчина мне нежно поцеловал руку и сказал, что его зовут Диего Луис.
Он направился к балкону.
- Нет. Что Вы делаете? Разве не знаете, что не прилично выходить через балкон. Вы же не любовник. Выходите через дверь.
Больше я его не видела.
Из Лос Амигос мы уехали без Дули. Она совсем разболелась, была высокая температура и кашель, поэтому пришлось оставить ее в больнице. Энрике оставил ей достаточно денег на лекарства и питание, а также на то, чтобы добраться до нас в любой город, где мы будем, когда она выздоровеет.
Дульсинея приехала к нам только к концу турне. Предпоследний концерт был в Соль. Мы знали, что едет Дульсинея, и все этому были очень рады. Я даже и не думала, что так привяжусь к ней и буду скучать. Все эти дни без Дульсинеи мне помогала одна из танцовщиц – Роза. Она опрятная и хорошая девушка, но в ней не было чего-то того, что было в Дульсинеи. И по своей Дуле я скучала. По-настоящему.
На вокзал мы поехали втроем: я, Энрике и Виктор.
Дульсинея была измождена, исхудавшая, с впалыми щеками и потускневшими глазами. Куда дели мою Дулю?
Виктор преподнес ей букет роз. Мы все ее обнимали и выражали свои искренние чувства. Дульсинея растрогалась до слез. Виктор не отходил от нее ни на шаг. Я впервые испытала эгоистическое чувство ревности. Я всегда знала, что Виктор для меня всего лишь коллега, несмотря на все его ухаживания за мной. Виктор, наверное, тоже ощутил разлуку с Дульсинеей на себе, и теперь не хотел расставаться с ней. Но меня также задевало за живое, что Дульсинея принимает ухаживания Виктора. «Это что же, они вдвоем меня бросят?»
Самый последний концерт мы давали в Вальпораисио.
Здесь было самое грандиозное шоу. Потому что Энрике для своего любимого города и спонсора приберег резервные песни, которые мы не исполняли ранее, новые танцевальные номера (не только со мной), и еще один сюрприз…
Была середина моего выступления, я заканчивала очередную песню, когда почувствовала пристальный взгляд в спину, сделала полуоборот, чтобы глянуть, кто там меня высматривает со стороны кулис. Стояла шикарная женщина, одетая в концертное платье. У нее была пышная уложенная прическа и очень красивое лицо.
Куча мыслей промелькнула в моей голове за секунду, пока я продолжала петь: от «знаменитая певица, которая хочет исполнить песню» до «какая-то шишка желает пообщаться со мной лично».
Я допела песню, Энрике сделал мне и музыкантам знак приостановиться и вышел на середину сцены, чтобы лично сделать объявление:
- Сегодня специально для Вас дуэтом с нашим «Хрустальным голосом» споет Ваша любимая теледива, меценат, красивейшая женщина и супруга сеньора Рафаэля – сеньора Ирен Домингес.
Зазвучала музыка исполняемой мной и ранее песни «Amor». Красивая женщина красиво ступала по сцене, я зачарованно смотрела на нее. Зал приветствовал Ирен стоя, бурно аплодировал и кричал «браво». Да, эту женщину здесь знают и любят.
Она приближалась ко мне все ближе и ближе, и мне начинало казаться, что где-то я ее видела. Может быть, на ужине у Рафаэля? Уж не та ли это, которая хотела подраться со мной?
Она приблизилась ко мне и спокойно по-русски сказала:
- Что, Айси, не ожидала? Пора петь. Давай, ты начинай, а я подпою.
Я запела, Ирен Домингес мне подпевала довольно хорошо, можно даже было подумать, что мы с ней специально репетировали эту песню. Через пару куплетов буквально спелись, даже вступали в одно и то же время. Шикарно, на мой взгляд, получилось. Публика неистовствовала. На сцену полетела мелочь.
Я, понимая, что этот успех, в общем-то, принадлежит Ирен Домингес, произнесла хвальбу и благодарственные слова в ее честь. И прежде, чем она ушла, вне микрофона сказала:
- Сеньора Ирен Домингес. Очень благодарна Вам, и для меня большая честь исполнить песню с Вами, - честное слово, я говорила это на полном серьезе и с серьезным лицом.
Ирен Домингес рассмеялась и опять чисто по-русски сказала:
- Айси, кончай прикалываться.
Я, озадаченная, смотрела ей вслед. Но зазвучала музыка, я должна была работать, поэтому мысли о Домингес ушли в сторону.
После концерта на сцену поднялся сеньор Рафаэль и лично мне вручил большущий букет цветов и красивый памятный знак с изображением арфы. Как выяснилось позже, из чистого золота, инкрустированный маленькими бриллиантиками. По моим скромным подсчетам его стоимость должна была быть никак не меньше тысячи евро.
Сеньор Рафаэль проводил меня со сцены, и так под руку с ним мы прошли за кулисы.
Все стоявшие там, включая Энрике, Виктора и Дульсинею, восторженно аплодировали, обнимались и поздравляли друг друга с окончанием концерта. Откуда-то сбоку, со стороны гримерных на мою необъяснимую радость выбежала, запыхавшись, моя подруга Иренка, я распростерла объятия и бросилась к ней:
- Иринка, наконец-то, где же ты была? Я думала, увижу тебя до концерта или в зале, но тебя нигде не было. У меня столько новостей рассказать тебе. Мы же с тобой не виделись целую вечность! Ах, да, давай я тебя познакомлю с моим покровителем, сеньором Рафаэлем, - потянула я подругу за руку в сторону сеньора Рафаэля.
Иренка округлила глаза:
- Подруга, ты явно перегрелась на концерте. А то, может, и сгорела, ты разве не слышала, как Энрике сказал, что я его жена.
- Чья, Энрике?
- Нет, Рафаэля.
Настала моя очередь хвататься за сердце:
- И ты то же?
- Что значит то же?
- Понимаешь, тебя не было, ты не видела, со мной сегодня пела жена сеньора Рафаэля – сеньора Ирен…, - тут я стала включаться, - ..Домингес.
- Ну?
- Так это ты что ли была?!
- Я и не знала, что сцена так влияет на зрение.
- Да я тебя просто совсем не узнала в том наряде, с той прической. Сейчас вот ты совсем по-другому выглядишь!
- Привычка работать на публику. Если уж я в центре внимания, то по полной программе, никакой расслабухи, - рассмеялась подруга.
Я была в шоке. Вот это да. Вот это номер. Это была интерприза специально для меня.
На банкете по случаю завершения турне все дали себе полный разгул эмоций и чувств. Виктор окончательно сблизился с Дульсинеей, хотя мне и не говорил ни слова, но я и сама всё видела. И теперь только гадала, что же, мне в Россию одной возвращаться? Сеньор Рафаэль весь вечер был со мной любезен и плел мне комплементы, звал меня на постоянную работу к нему, как к продюсеру.
У меня еще впереди был месяц работы в Чили по контракту, мы должны были выпустить альбом с моими песнями, несколько интервью в телепрограммах, а потом я должна была по окончанию контракта ехать домой. Что я и собиралась делать. Да, это было прекрасное турне, где я была впервые в жизни сама собой, без дурацких комплексов, раскрывшая свои таланты, но в этой чужой стране меня ничто, а, может, точнее никто не держал. Факт возвращения в Россию я считала не обсуждаемым.

4.
«MI CORAZON SUFRA, MI DIOSA DEJAME – МОЕ СЕРДЦЕ СТРАДАЕТ, МОЯ БОГИНЯ ОСТАВИЛА МЕНЯ»
- Айсидора, - как обычно, с раскатистым «р» сказал Рафаэль, - я понимаю, что тебе нужно будет отдохнуть, повидать родственников и покончить с какими-то делами в России, но как только ты решишь вернуться сюда, знай, мы с Иренкой тебя всегда ждем. Без работы ты тоже не пропадешь. Новые песни, новые гастроли… Мы тебя будем ждать.
Я с благодарностью приняла их предложение, сказав, что, конечно же, Рафаэль прав. Мне просто необходимо уладить кое-какие дела в России.
За гастроли я заработала гораздо больше денег, чем за три года в своем издании, хотя с меня высчитали затраты на мое обучение и проживание. А если бы я продолжила здесь карьеру, то мои гонорары были бы куда больше. Но меня тянуло в Россию, я не могла так резко изменить свою жизнь.
И здесь я не могла остаться еще по одной причине. Мое сердце, несмотря на все мои отнекивания и уговоры, испытало ранение. Даниэля не было ни на концерте, ни на банкете. Рафаэль с Иренкой про него молчали, не дав мне даже никакого намека о том, что с ним и где он. А моя женская гордость, выползшая, наверное, вместе с умением танцевать фламенко, не позволяла мне самой спросить о нем.
В моем любимом номере в Вальпораисио всё было без изменений. Только много цветов от поклонников, игрушек и небольшая коробочка. Когда я открыла ее, то обнаружила там жемчужное ожерелье.
Легкий холодок пробежал по моей спине, принося воспоминания о Виторо. Это был его почерк. Кроме догадок это ничем не подтверждалось. Записки не было, как, впрочем, и самого Виторо.
У меня было три дня выходных перед началом работы в звукозаписывающей студии. Понятное дело, ограничения на мою личную жизнь всё еще распространялись, потому как, не дай бог, я испорчу поставленный голос.
Ожерелье спрятала среди прочих подарков и, в общем-то, забыла про него.
Однако я не обязана была торчать целыми днями в номере и пить теплый чай, мне разрешили погулять по городу, можно повидаться с Иренкой, сходить куда-нибудь, развлечься, но никакого мороженого, общения с больными людьми.
- Я думаю, Вы меня понимаете, Айсидора, ни Вам, ни нам сейчас осложнения не нужны. Так? – назидательно говорил Энрике.
Конечно так. Проблемы нужны только тогда, когда ты их сам для себя запланировал, а в другом случае – тьфу, тьфу на них.
Мне было скучно. Я оказалась никому не нужна и предоставлена самой себе после такой бурной жизни, где у меня не было ни минуты, которой я могла бы распоряжаться сама, я была у всех на виду, все «носились» со мной. Теперь же я испытала то, чего вожделела – свободу. Но именно сейчас всплыла вся боль одиночества. Дульсинею я не видела уже некоторое время. Виктор по приезду жил в этой же гостинице при студии Энрике, но он в последнее время совсем отдалился от меня.
Итак. Я была абсолютно одна и не хотела мириться с этим. Надев одно из моих любимых платьев, любезно подобранных Дулей, я отправилась на поиски приключений в вечернем Вальпораисио.
Город за мое турне нисколько не изменился. Все те же узкие улочки, кафе, пение, танцы, веселье.
Шеф-повар одного из кафе зазывал публику не только обещанием вкусного ужина, как делали другие, но и выступлением знаменитой танцовщицы. На вопрос: кого же именно, - отвечал уклончиво, мол, сюрприз. Коль времени много, отчего бы, профессиональным взглядом, не посмотреть на танцовщицу. Плюс хороший опыт, чтобы потом для нашего издания написать материал на сравнении. Я вошла в полупустой зал, заняла столик, стоящий несколько в укромном месте, но очень удобном: был хорошо виден зал и сцена. Заказала легкий ужин, мое любимое розовое вино. Сцена пустовала, а из динамиков лилась ритмичная современная музыка. В ожидании выступления, я рассматривала заходящий в кафе народ. Это тоже мне нужно для написания статей. Командировка-то у меня затянулась, и вряд ли шеф просто так от меня отступится.
Заходили люди в основном среднего возраста. Как правило, муж с женой или очень близкие люди, несколько молодежных групп, уже веселых. В кафе становилось многолюдно и душно. Постоянно кто-то подходил к стойке бармена, к кому-то бежал официант. Создалась толкучка.
Один из официантов был типичный латиноамериканец: юркий, маленький, с хитрыми горящими глазками, черненький. Он виртуозно носил поднос: его рука не просто несла поднос, а совершала какие-то жонглерские трюки. Благодаря моему скромному уголку, он постоянно проходил мимо меня. И вот в один памятный момент ему не удался трюк. Просто-напросто его случайно задел посетитель. С подноса посыпались тарелки и бокалы. Как вы правильно догадались – в мою сторону. Но всё же Бог был милостив ко мне, на мое волшебное платье попала лишь одна малюсенькая капелька. Это всё благодаря моей реакции, я отскочила вместе со стулом, насколько это было возможно, вжавшись в стену. В это самое время я потеряла контроль над залом. Официант принес свои категорические извинения, быстренько всё убрал, затер и поставил от себя бутылку вина.
Когда я смогла приступить к трапезе и разглядыванию зала, сцена всё еще была пуста. Но зато в центре зала за столиком сидел… Нет, я не поверила, условно протерла глаза – поморгала просто ими, тушь всё-таки. Нет, не может быть сомнения, обомлела я. За столиком с молоденькой девушкой лет 19 сидел Даниэль. Он ей улыбался, наклонялся к ней, невзначай касался руки… Мой первый порыв – встать и бежать, но отчего-то ноги налились свинцовой тяжестью. Сердце ушло в пол, я сидела бездыханно, распираемая гневом и болью…
Не знаю, сколько прошло времени: я потеряла счет секундам. Зазвучала музыка фламенко, и на сцене появилась Мария Хесус. Радость вновь меня оживила. Всё мое внимание было приковано к сцене. Моя дорогая учитель и советчица Мария Хесус. Я восторженно наблюдала за ее танцем. Как порхали и извивались ее руки, кисти, как она грациозно работала юбкой, и как загадочно выглядывала ее ножка. Да, несмотря на возраст, она могла дать фору любой молодой. Мария Хесус ни разу не глянула в мою сторону. И я была даже рада этому. Слишком много приключений сразу.
Она исполнила свой танец до конца. Публика была искушенная. Как мне показалось, иностранных туристов было двое или трое, а прочие явно видели танцы не раз. Но Марию Хесус приветствовали все. Ее танец всем понравился, и публика подбадривала ее исполнить еще один.
Мария Хесус, мне знакомо, гордо встала: подняв голову, подтянутая, с изгибом спины и выставленной вперед ногой.
- А сейчас мы исполним танец вместе с великой танцовщицей и певицей. И скажите тогда, кто она больше: певица или танцовщица.
- Да, да! - аплодировала благодарная публика. – Кто она?
Мне и самой интересно было посмотреть, кто та, о которой так лестно отзывается Мария Хесус, обычно скупая на похвалы.
Она обернулась несколько назад, как бы ожидая кого-то из-за кулис. А потом громко и задорно объявила имя партнерши:
- Встречайте, вами любимая Айсидора!
«Вау» и «браво» закричали посетители. А я подумала: «Надо же было уехать за три девять земель, чтобы встретить тезку. Что ж, посмотрю, так ли она хороша как я». Выход задерживался. Публика посвистывала.
Тогда Мария Хесус сказала:
- Музыку.
И в танце спустилась в зал, сделала полукруг в сторону противоположную от меня и затем направилась ко мне. Чем ближе она подходила к моему столику, тем больше мне становилось ясно, что глядеть мне придется на саму себя. Так как меня уже немного знали, я не могла играть недотрогу, пришлось включать свои артистические данные, и, когда Мария Хесус приблизилась ко мне, встать и вступить в танцевальный диалог с ней. Постепенно мы переместились на сцену.
Как я не старалась, я всё же поймала взгляд Даниэля.
А хитрая Мария Хесус выкрикнула:
- Sola!
Она отошла в сторонку, и я осталась одна с танцем и Даниэлем, а больше я никого не видела. Я ему сказала всё, что думала. И мне было всё равно, что знающий может понять мой язык.
Танец закончился, я получила свою порцию аплодисментов. Дружеское пожатие Марии Хесус и ее добрую улыбку.
Однако, на мое несчастье, в зале сидели те, кто был у меня на концерте. Они-то как раз и захотели услышать мой вокал. Я привычно исполнила одну из песен, и, поблагодарив всех зрителей, ушла из кафе. Я шла, не видя дороги, куда-то в никуда, меня вели чувства, но не разум.
Я сидела на пляже возле черного темного моря, бьющего волнами о берег, устрашающе сияющего белой пеной. Мои ноги то и дело оказывались в воде, но разбитое сердце не давало покоя. И какое уж счастье, думала я про себя, обещала мне Иренка. Это? Так я самая несчастная в мире.
Пока я придавалась бурному потоку чувств жалости к себе, ко мне кто-то подкрался сзади, я почувствовала горячее дыхание в затылок и мгновенное лишение зрения с помощью чьих-то рук. Руки были теплые, большие и волосатые. Из чего я сделала вывод, что это мужчина. Я молчала, и маньяк молчал. Я не выдержала первой:
- Что за шутки? Кто это? – сказала я довольно спокойно.
- Это всего лишь я.
- Как всегда загадочный… Виторо?
- Конечно, любимая.
Он разжал руки и сел рядом со мной.
- Я бродил по пляжу. Смотрел на море. Вспоминал о тебе. И бог услышал мои мольбы, он послал меня прямо сюда, где сидишь ты…
- Да. Я тоже гуляла. Давно тебя не видно было. Чем занимаешься?
- После того как я заболел, я ушел от Энрике. И теперь собираюсь открыть собственную школу. Мне обещал помочь один друг…
- Прекрасно.
- А как ты? Слышал, твои гастроли прошли просто великолепно?
- Да, Виторо, спасибо тебе, ты меня научил чувствовать танец. Это всем нравится.
- А ты меня заново научила чувствовать женщину… Я не могу забыть нас. Не перебивай, пожалуйста, я не могу забыть тебя. Мое сердце истыкано иголками и страдает. Пожалуйста, выходи замуж за меня. Мы будем великолепной парой. Ты будешь петь, я буду танцевать у тебя. Еще откроем свою школу, будем учить детей и своих тоже. Представляешь, семья артистов?
Я слушала Виторо, но видела не его, и эти слова лились из уст другого. Мне было безмерно жаль Виторо, но я ничего не могла поделать со своими чувствами. Я должна была бежать из Чили, как можно быстрее.
- Виторо, ты просто замечательный…
Он меня перебил:
- Удручающее начало фразы, говорящее: «А не пойти ли Вам, сеньор Виторо, куда подальше?» - с иронией сказал он.
- Теперь твоя очередь слушать, не перебивай меня, пожалуйста. Знаешь, я была страстно влюблена в тебя. Ты изменил мою жизнь. Ты раскрыл мою сущность, ты пробудил во мне женщину без комплексов. Ты – великий гений и маэстро! Но знаешь, сердце женщины ветрено, когда она чувствует в себе превосходство. А мужчины, видя, что эта женщина нравится другим, обращают на нее внимание. Поэтому артисты так и падки на любовь. Виторо, ты для меня больше, чем друг. Но замуж я сейчас ни за кого не пойду. Я очень соскучилась по дому. Меня там ждут.
- Пусть так. Но у меня есть шанс?
- Виторо, не надо начинать! Кстати, а жемчужное ожерелье ты мне прислал?
- Нет, не я. Может, надо было?
- Нет. Не надо.
- А если я приеду к вам в Россию, с концертом?
- Конечно, тебе нужно подавать себя. Чтобы весь мир узнал, кто такой Виторо, и вокруг бы все девушки вздыхали, видя тебя.
- А мне всех и не надо.
- Проводи меня, пожалуйста, до гостиницы.
Мы возвращались той же дорогой, что я пришла к морю. Разговаривали о чувствах, о превратностях судьбы, вспоминали уроки Виторо, и как он меня похитил:
- Знаешь, такими приемами легко сделать девушку заикой. Уж потом точно на нее никто не покусится, правда, и сам, может, сбежишь.
Мы проходили мимо того кафе, где я была сегодня. Неподалеку был большой магазин, работающий круглосуточно, торгующий всем, чем только можно: и продуктами, и промтоварами. И всё круглосуточно. Вообще, конечно, так и должно быть. Ведь если днем работают, то только ночью – свободное время. Видимо, подруга Даниэля тоже так считала. Потому что, когда мы проходили с Виторо мимо магазина, оттуда вышли Даниэль и его спутница. Они весело разговаривали, и в руках Даниэля была маленькая коробочка.
Он или не видел нас, или сделал вид. Но только мы разминулись в 30 сантиметрах, не поймав взгляда друг друга. Обида и ненависть кольнули мое сердце. Виторо, может, что-то уловив в моем настроении, предложил:
- Пойдем в кафе или кино?
- Пошли в кино, я давно туда не ходила.
- Пошли, там как раз ночной сеанс скоро будет. Надеюсь, нам хватит билетов.
В кинотеатре билеты были только на последние места. Сидели там в основном молодые парочки, которые пришли не за фильмом, а за темнотой.
Фильм был тоже сентиментальный про безумную и трагическую любовь, потому что главная героиня погибала в самый разгар чувств любовного треугольника.
Обстановка, как известно, влияет на человека. Сентиментальность и любовь экранные и близ сидящих подвигли меня прижаться к Виторо: я положила голову ему на плечо. Виторо оценил это как добрый знак, он обнял меня.
После кино мы пошли с ним в кафе. То же, где я уже была. Это было самоутверждение: «Да наплевать мне на Даниэля!».
Мария Хесус уже не выступала. На сцене был мужчина в сомбреро, поющий под гитару. Бард, как сказали бы у нас.
Официанты не удивились, увидев меня. И, слава Богу, не позвали опять на сцену.
Мы с Виторо пили много вина, мне стало легко и весело. Болтали так, ни о чем. Больше на предмет, кто что делал безрассудного, и что кому нравится. Как будто впервые встретились с ним и теперь знакомились. А потом Виторо отвел меня к себе, где я была до утра.
Утром меня разбудил терпкий аромат кофе. Виторо принес мне поднос и, улыбнувшись, сказал:
- Оставайся со мной. Я буду тебе каждый день приносить кофе.
- Знаю я вас – мужчин. Кофе слишком быстро заканчивается. Виторо, не принимай всё в серьез, это эмоции.
- Я понимаю… Но эти эмоции дарят мне надежду, - улыбнувшись, он поцеловал меня.

Последующие дни я проводила на звукозаписывающей студии Энрике. Это оказалось гораздо сложнее, чем выступать на сцене. То тональность не та, то частоту неправильно выставили, то кто-то чихнул, то аппаратура дала сбой. Дубль за дублем.
Еще в планах Энрике были съемки клипов на песни, исполненные мной, поэтому он торопил с записью аудиодиска.
Я выкладывалась на все сто. Иногда от усталости я плохо пропевала буквы, что категорически запрещено с точки зрения испанского. Звукорежиссер ругал меня и просил говорить четче. Я пила воду с лимоном, чтобы не пересыхало во рту, и открывала рот так широко, что мне казалось, я могла бы нечаянно проглотить микрофон.
Как-то мы засиделись в звукозаписывающей студии допоздна. В этот день звукорежиссер не смог придти в обычное время, у него что-то случилось дома, поэтому запись была перенесена на вечернее время. Вот уже к полуночи бежали часы. Мы уставшие, но предчувствовавшие окончание наших мук, записывали оставшиеся песни. Как вдруг до этого закрытое окно распахнулось, в комнату ворвался свежий ветер, по коже пробежал мороз. Я в это время допевала свою песню «Obsesion», там была такая фраза: «…tomas que deseas…». Только я пропела эти слова, как внезапно взорвалась лампочка, вкрученная в люстру. Комнату осветил лунный свет. Раздалась невообразимая какофония звуков, а затем из динамиков полился красивый мужской голос: «… Mi corazon sufra, mi diosa dejame…». На этой фразе опять заколыхались шторы, и окно шумно закрылось. Раздался щелчок, и аппаратура вновь переключилась на мою мелодию. Я стояла раскрыв рот, звукорежиссер тоже замешкался. Но всё-таки поторопился отключить аппаратуру, пока она окончательно не вышла из строя.
- И что это было?
- Я думаю, что скачек напряжения вызвал короткое замыкание, поэтому треки переключались сами собой.
Одна и та же мысль посетила нас: «Конец света?» Мы, не сговариваясь, бросились к окну. На улице было всё тихо. Даже фонари работали. Ни намека на ветерок.
- А часто у вас такое бывает?
- Вообще-то впервые. Прямо полтергейст какой-то.
- Что-то мне не по себе.
- Да, я думаю, на сегодня хватит звукозаписи. Давайте, я Вас провожу.
Я с благодарностью восприняла это предложение.
На следующий день мы благополучно записали диск, и я даже забыла этот случай, сочтя его за стечение обстоятельств.
Клипы снимала семейная пара, занимающаяся этим negocio уже 10 лет, и неизменно сотрудничающая с Энрике. Мы сняли 5 клипов всего за 2 недели. Это были сцены и на море, и в автомобиле, и с партнером, роль которого сыграл молодой подающий надежды актер такого классического вида героя-любовника-мачо.
Но эта песня «Obsesion» явно задевала за живое провиденье. Я снималась в легком телесного цвета нижнем белье с одетыми поверх металлическими цепями. Хотя они и были из тонкого и легкого сплава, но всё-таки весили довольно прилично. Мой герой-любовник был с обнаженным торсом и в плавках a la Майкл Джексон: с шипами и колючками. Во время одной из сцен объятий, колючки плотно насели на звенья цепи, и попытка эффектно отстраниться от партнера не увенчалась успехом.
Вокруг раздались шуточки съемочной бригады:
- Не успел вылезти из ползунков, а уже проявляет собственнические замашки.
- Вот так теперь вам, голубки, и стоять. Кто же станет расцеплять вас, прикасаясь «там» к колючкам.
Я бы и сама могла убрать эти колючки, но мы были так плотно прижаты друг к другу, что место соединения элементарно было не видно. Тогда мы с партнером решили одновременно резко отстраниться друг от друга. На счет раз, два, три мы рванулись в разные стороны. (Кстати, камеры ни на секунду не отключали, поэтому получился эффектный клип. Мне даже сказали, шутя, что я лучший в мире режиссер).
Когда мы резко оттолкнулись друг от друга, цепи лопнули и впечатляюще освободили меня от оков. Но и штанишки партнера были всего лишь «a la», что подразумевало определенный процент брака, который и обнаружился, когда передняя часть отвалилась вместе с цепью, на звеньях которой и висела. Партнер красноречиво сказал: «А…Х…» (правда, по-испански). Что он делал дальше, режиссера не волновало, потому что этим клип был завершен.
Энрике сказал, что мне предстоит еще одно публичное выступление: без песен, просто участие. Презентация альбома и клипов. Ее будут проводить для всего того же бомонда, который был в прошлый раз у Рафаэля. Я, честно, даже обрадовалась. Потому что я соскучилась по Иренке и надеялась, что в этот раз она обязательно придет.

http://www.myjulia.ru/article/108560/
http://www.myjulia.ru/article/113666/
http://www.myjulia.ru/article/114588/