Командировка в Чили. ЗАКЛЮЧЕНИЕ

http://www.myjulia.ru/article/133212/

Для презентации собрали журналистов, видных деятелей Вальпораисио и организовали свободный вход в зал кинотеатра. На сцене классически поставили стол, стулья, на которые усадили меня, Энрике и Дульсинею. Еще один стул предназначался для Рафаэля, но он несколько задерживался. Камеры были наготове, журналисты нервно поглядывали на часы, зрители сидели в ожидании действа. Наконец, как всегда роскошный и подтянутый на сцене появился Рафаэль. Он первым делом подошел ко мне и дружески поцеловал меня в щечку. Благо я встала ему навстречу. Затем он поздоровался с Энрике и Дульсинеей.
Энрике торжественно открыл презентацию:
- Дорогие сеньоры! Сегодня мы собрались с вами здесь для того, чтобы первыми узнать о доступности творчества несравненной Айсидоры. Мы представляем вам аудиодиск и клипы в исполнении Айсидоры.
Зал приветствовал слова Энрике.
- На аудиодиск вошли все песни сеньоры Айсидоры, которые она пела в своей концертной программе, поэтому, если кто-то не смог попасть на концерт или наоборот, как меломан, хочет послушать божественный голос Айси, может уже сегодня первым из первых приобрести диск. В широкую продажу в музыкальные магазины диски поступят уже завтра. Все, кто приобретет диск сегодня, получат автограф Айси. Кроме того, в диск вошли две новых песни, ранее никем не исполняемых. И для вас это будет сюрприз.
Зрители аплодировали.
- А теперь я предлагаю насладиться первым, эксклюзивным показом клипов на песни Айси.
Зал был практически полностью заполнен. То и дело с разных сторон возникали вспышки фотоаппаратов, шумно включались и выключались камеры. Поэтому Рафаэль шепнул Энрике, чтобы не делали съемку во время трансляции клипа.
- Сеньоры, будьте добры, отключите аппаратуру на момент показа клипа, так как кассеты можно приобрести, а все остальное – пиратство. Мы, как вы знаете, выиграли уже дело по признанию в пиратстве недобросовестных людей в El Dorado.
Мы спустились на первые ряды в зал, погас свет и начался показ.
Боже ты мой! Если бы мне кто когда сказал, что я буду такая! В жизни бы не поверила. На экране была роскошная, уверенная в себе актриса. Красиво одета, где-то даже сексапильно. С приятным голосом. Да, именно с приятным, потому что когда я пою, то мой голос красивый, а тут… Прямо некоторое разочарование. Нет, я себя не обманываю, просто люди, когда говорят или поют, слышат свой голос изнутри, что дает несколько иную окраску тембров. Мне, журналистке, это всё прекрасно известно. Правда, вот никак не могу свыкнуться с этим. По крайней мере, голос хоть приятный, а не ужасный.
Свои танцы со стороны я оценила высоко. Мне понравилось. Несмотря на то, что я на себя на экране смотреть не могу, всегда выискиваю какие-то изъяны, но здесь всё же была какая-то другая женщина, совсем не журналистка из России.
За занятием самокритикой время пробежало быстро. Клипы пролетели один за другим, и раздался шквал оваций и одобряющих возгласов.
Мы торжественно опять поднялись на сцену, а из зала поднялся мальчишка лет 10 и под общее умиление подарил мне букет цветов.
- А теперь, пожалуйста, можете задать свои вопросы Айсидоре. Она любезно на них ответит. Пожалуйста, подходите к микрофону в зале. Кто первый?
Первым был мужчина высокого роста, опрятно одетый в костюмчик без галстука, в очках, гладковыбритый:
- Здравствуйте! Я Хулио Лопес, журналист «El Jardin». Дорогая сеньора Айсидора, нашим читателям очень бы хотелось узнать побольше о Вас. Говорят, Вы родом из России. Вы профессиональная певица?
Энрике, перехватив мой взгляд, выражавший замешательство, шепнул мне на ухо: «Говори всё как есть, здесь очень любят мыльные оперы про золушек».
- Спасибо за вопрос, сеньор Хулио. Да, я русская. И в России работаю, как и Вы, журналисткой в одном из изданий. Мне моя работа очень нравится, но я всегда чувствовала, что могу сделать что-то большее. Здесь, в Чили, два сеньора - Энрике и Рафаэль, а также моя подруга Ирен помогли мне реализоваться, сделали меня счастливой. Так я стала певицей. И по истине: Чили – страна исполнения желаний.
- Спасибо за ответ! У меня еще один вопрос, - продолжал Хулио. – Теперь Вы смените свой род деятельности: будете певицей, останетесь в Чили?
- О, - рассмеялась я, - это не один, а целых два вопроса. Нет, я возвращаюсь в Россию, чтобы вам не надоедать. Всё когда-то приедается. На счет дальнейшей карьеры я пока в замешательстве. В России меня еще ждут мои обязательства перед изданием.
Хулио поблагодарил за ответы и подчеркнул, что с тех пор, как я дала последний концерт, его редакцию завалили письмами с просьбами напечатать побольше о певице Айси.
- Добрый день! Я Анна Мария Веласкес, журналист «La Musica». Скажите, пожалуйста, сеньора Айси, неужели Вы раньше не исполняли песни, ведь Ваш голос звучит так профессионально?
- Конечно, исполняла, в душе, себе под нос, когда никто не слышит, - в зале рассмеялись, видимо, каждый так делает. – Но, безусловно, постановкой голоса и танцев я обязана сеньору Энрике и подобранной им команде учителей.
- Да. Сеньора Айсидора права, - вмешался Энрике, - но каждый знает, без таланта совершенства не добьешься. И если бы у певицы Айси не было природного дара, то вряд ли бы вы сюда пришли.
- Здравствуйте, Катарина Костас, «La Ciudad». Сеньора Айси, женской, а в особенности мужской половине будет интересно узнать, есть ли у Вас друг, может быть, жених?
Мое сердце кольнуло. Но я заставила себя улыбнуться и с загадочным видом сказать:
- Мое сердце свободно. Конечно, у меня есть друг, а точнее друзья, но в том смысле, в котором Вы спрашиваете, это только друзья.
На этой пресс-конференции мне задали тысячу и один вопрос, а может и больше. Я старалась на все ответить правдиво, где-то отшучивалась.
Наконец, мой марафон вопросов был завершен. Я спустилась в зал к специально приготовленному столу с дисками, кассетами и книгой обо мне и Чили, которую за время гастролей написал Виктор (с согласия Энрике). Мало кто уходил из зала, пожалев денег. В основном люди ринулись к столу, чтобы купить что-нибудь и получить от меня автограф на память.
Энрике пришлось организовывать толпу и предотвращать давку. Моя рука начала неметь уже после 20 росписей в стиле «дорогому Хуану от певицы Айси с любовью». Как я подписала сотни экземпляров выпущенной Энрике продукции не известно. Однако я всё стоически выдержала, и теперь нас ждал ужин в ресторане.
В этот раз, можно сказать, был семейный круг: Рафаэль, Иренка, Энрике, Дульсинея, Виктор, я… И еще двое, выбивавшиеся из этого круга: Даниэль и его спутница.
Когда мы с Энрике вошли в ресторан, то все уже собрались. Мое место по какому-то свыше начертанию находилось между Виктором и Даниэлем. Я, конечно, виду не подала. Выказала себя счастливой и свободной женщиной, радушно встречающейся с друзьями…, кем бы они ни были.
Первое слово взяла я:
- Дорогая моя подруга, Иренка. Теперь-то я знаю, что всё, что случилось здесь в Чили, было не случайно. Ты сказала, что изменишь мою жизнь. И ты это сделала. Ты, безусловно, подготовила меня к тому, чему хотела, но и не только меня, посмотри на Виктора, - Виктор удивленно посмотрел на меня, а я продолжала. - Неоценимо большой опыт мне дало общение с Вами, сеньор Рафаэль, учеба у Вас, сеньор Энрике. Я не знаю, смогла ли я достичь всего этого за столько короткий срок без моей уже подруги Дульсинеи (Дуля счастливо заулыбалась). А Виктор, как я благодарна Виктору, что он остался со мной, и, надеюсь, вернемся в Россию вместе? – Виктор что-то хотел сказать, но я его перебила. – Я благодарна и Даниэлю за оказанную мне поддержку, особенно при первой моей встрече с сеньором Рафаэлем, где мне было страшно попасть впросак.
Мы пили вино, ели изысканные деликатесы, мило болтали о том, о сем. Но Даниэль до сих пор не представил свою спутницу. Я не знала, удобно ли спросить, и молчала. Даниэль весь вечер старался отводить взгляд от меня. Пару раз мы касались взглядом друг друга, но тут же отводили его, как ни в чем не бывало. Когда Рафаэль, Энрике и Даниэль вышли на улицу обсудить какие-то дела, а Иренка о чем-то увлеченно беседовала со спутницей Даниэля, я обратилась к Виктору и Дульсинеи:
- За всей этой гонкой гастролей, я никак не могу спросить у вас о дальнейших планах. Дульсинея, ты, пожалуйста, не обижайся, но если Виктор не вернется со мной в Россию, то шеф меня убьет. Тем более, он оплатил нам эту командировку и может подать на Виктора в суд.
- Айси, ты не переживай. Мы с Дульсинеей едем в Россию вместе. Она очень хочет посмотреть на широкие русские просторы и широкую русскую душу. Мы уже разговаривали с Энрике, он обещал сделать необходимые документы. А там будет видно, где мы будем жить. И со свадьбой Дульсинея пока не хочет торопиться. Сначала определимся со страной, а потом и свадьбу закатим. Верно я говорю, милая?
- Да-да, Айси, не волнуйся. В моих планах нет тебя бросать. Будем вместе и дальше.
- Ну, слава богу, успокоила.
Тут до меня донесся голос Иренки:
- Айсидора, ведь поможешь?
- Ой, прости, я прослушала. Но обязательно помогу. А в чем?
- Сеньорита Жустина мечтает стать похожей на тебя, она видела твое выступление в кафе с Марией Хесус. Это правда?
- Да, я зашла посидеть, а Мария Хесус меня вычислила. А сеньорита Жустина собирается стать певицей?
- Нет. Она окончила в Париже студию танцев. Ей очень нравится латино-американская программа. Поэтому она приехала к нам учиться танцам.
- О, очень интересно! Сеньорита Жустина, простите за нескромный вопрос, но почему Вы приехали именно сюда, - наверное, я не смогла скрыть металлических ноток в голосе, так как Жустина – красивая молоденькая крошка с завитушками волос, несколько вжала голову в плечи и скромненьким тоненьким голоском сказала:
- Но меня позвал мой дядя Рафаэль. Он сказал, что поможет мне стать настоящей артисткой. У него большие связи.
Иренка рассмеялась от души, еще больше смутив Жустину:
- Всё так! И не сомневайся.
У меня в голове начался мыслительный процесс: ага, значит Жустина, как минимум, родственница Даниэля. Но у них ведь так часто встречаются близкородственные браки, жениться на кузине – обычное дело.
- Да, Вам повезло, что сеньор Рафаэль – Ваш дядя. А чем Вы занимаетесь в Вальпораисио?
- Мой кузен Даниэль мне показал весь город: мы были в театрах, кафе, на концертах! Даже на Вашем концерте.
И так как я пила в это время коктейль, то чуть не захлебнулась: так, значит, Даниэль был на моем концерте!
Теперь мои сомнения были рассеяны. Жустина и Даниэль собираются пожениться, потому что в противном случае Даниэль бы подошел ко мне и сейчас не отводил бы взгляд.
За весь вечер и на прощание мы с Даниэлем не перекинулись и словом. Холодно игнорировали друг друга, хотя я внутри вся пылала. Недаром говорят, что любовь может вызвать заболевание. Так произошло со мной. На следующее утро, когда я проснулась, у меня был жар. Билеты Энрике уже приобрел, отъезд был через 3 дня. А у меня температура 38, озноб. Я лежала в лежку, а вокруг меня суетились Иренка и Дульсинея. Приглашенный врач не нашел у меня никакого заболевания, сказал пить побольше гранатового и виноградного сока, и моя болезнь отступит максимум через 2 дня. Так и вышло. На третий день, день отъезда, я была как персик. Со здоровым цветом лица и бодрая.
В моем номере собрался девичий коллектив на проводы. Все сумки были упакованы, я раз десять проверила все углы, тумбочки и ящички: не забыла ли чего.
И вот мы присели на дорожку. Я, Дульсинея, Иренка.
- Ты, подруга, давай долго там не задерживайся! Чуть-чуть окунешься в родную Россию, и обратно к нам возвращайся. Тебя тут большие возможности ждут. Рафаэлю ты понравилась. Он поможет организовать свой бизнес, а то можно и дальше певческую карьеру продолжить.
- Хорошо, дорогая! Спасибо тебе за всё, - расчувствовалась я, слезы навернулись на глаза, и я полезла обниматься с Иренкой.
- Ладно-ладно. Чего плакать-то. Скоро увидимся, – безапелляционно и бодро сказала Иренка.
В дверь раздался стук, и вошли Виктор с Энрике:
- Ну что, девчонки, готовы? Тогда вперед.
- Нет, сначала по русскому обычаю присядьте на дорожку.
Секунду посидев, мужчины подхватили сумки, и мы все пошли вниз. Багаж Дульсинеи и Виктора уже был в машине. Мы везли с собой причитающуюся нам часть дисков, кассет, книг. Еще сумки Виктора были забиты газетными статьями, которые он и написал.
Багаж получился увесистый. Все платья, туфли Энрике отдал мне. Он сказал, что я всё честно отработала и заслужила.
С каким-то необыкновенным трепетом я садилась в машину. Этот трепет был смесью тоски, триумфа и ожидания. Весь недолгий путь до аэропорта меня потряхивало, и сосало в солнечном сплетении. Даниэля я уже выкинула из головы. Это особенная черта русского народа приспосабливаться к ударам судьбы, позволяющая при необратимости последствий сохранять разум и способность к действиям. «А ну его!», - сказала я себе и махнула рукой. Поэтому про него я даже не думала, а скорее размышляла о том, какая я стала богатая. Энрике перевел только на мой счет 100 000 евро, еще 30 000 он положил на счет Виктора и столько же заплатил Дульсинеи. Энрике сказал, что это только часть. После продажи дисков, кассет и книг будут еще деньги. А еще я предвкушала, как увижу удивление на лице у шефа, когда мы ему покажем все материалы…
Мы прибыли в аэропорт. Прошествовали к регистрационной стойке. Все прошло без заминки. Теперь необходимо было пройти на посадку. Там тоже была очередь. Мне оставалось каких-нибудь два шага, чтобы подать билет и пройти в накопитель, как я услышала Иренку:
- Смотри, Айси, Даниэль бежит попрощаться. Я еще удивилась, что его нет.
Я обернулась, действительно к нам бежал Даниэль: такой любимый и родной, безупречно одетый и растрепанный.
- Айси, подожди, подожди, мне нужно тебе сказать…, - запыхавшись, подбежал он, взял меня за руку и вытянул из толпы.
- Вы проходите, - он обратился к Виктору и Дульсинеи. - Я только пару слов скажу и отпущу Айсидору.
Он отвел меня в сторонку.
- Айси, прости, что я так тебя вытянул, но я не мог не попрощаться. Точнее, сначала я мог. Но по мере того, как бежало время, я всё больше и больше страдал, что расстаюсь с тобой.
- Даниэль, я тебя не понимаю…
- Да, конечно, если ты мне сказала, что расстались, то я и не должен был приходить. Прости…
- Что значит «сказала, расстались», я тебя не понимаю совсем. Ты говоришь какими-то загадками.
- Ну как же, я же получил от тебя письмо.
- Расскажи, что за письмо, - всё больше и больше удивлялась я.
- Хорошо, если уж ты просишь, повторю, хотя, понимаешь, мне неприятно. Наверное, через недели три после твоего отъезда на гастроли, я получил от тебя письмо. Там было написано: «Извини Даниэль, но наши с тобой встречи были лишь романтичным увлечением. Мне было весело с тобой, но я люблю Виторо. Нам не стоит больше встречаться».
- Какой ужас! И почему ты решил, что это я писала?
- Там была подпись: Айсидора.
- Нет, это же просто смешно! Я этого не писала. Вот почему ты не приехал ко мне ни на один концерт и не встретился со мной в Вальпораисио!
- Что значит, не писала? Это был обман! Какой же я глупец, что повелся на это! – в отчаянии замахал руками Даниэль. – Теперь я догадываюсь, кто этот Виторо – тот тип, который подрался со мной?
- Но и ты время не терял, так?
- О чем ты?
- Скорее о ком. О Жустине.
- Да, я был в отчаянии, ты же на меня не обращала внимание. Но Жустина - моя кузена, и я только развлекал ее. А где этот Виторо, он мне не дает покоя.
- Не знаю. Я ему не сообщала о своем отъезде.
- Он приставал к тебе?
- Да, он приходил несколько раз в гостиницу, но я находила причины, чтобы нам не видеться.
- Боже, может, останешься, раз я тебя вновь обрел?
- Нет, Даниэль. Я должна ехать…
- Ничего! Я что-нибудь придумаю. Теперь я тебе обещаю, что мы расстанемся ненадолго, - обнял и страстно поцеловал меня Даниэль. Я ответила ему со всей теплотой чувств.
Даниэль проводил меня на посадку, не выпуская мою руку из своих рук. И уже в самый последний момент опомнился:
- Ах, у меня же для тебя подарок, - он полез в карман брюк. - Вот держи, - протянул он коробку. Но времени открывать ее уже не было.
Послав воздушный поцелуй, я потеряла из виду Даниэля.
Только в самолете я открыла коробочку и увидела: жемчужное ожерелье.
«Так. Час от часу не легче. Чье же тогда было то ожерелье?»
Мы сидели втроем. Я у иллюминатора, по середке Виктор и у прохода Дульсинея. Оказалось, что Дульсинея не любит самолеты, у нее крутит ноги, поэтому ей их нужно вытягивать, а это лучше всего сделать, если ты сидишь возле прохода.
Мы весь полет не спали. Весело вспоминали прошедший тур. Как разболелась Дульсинея, и как Виктор переживал, но не имел морального и материального права бросить меня.
- Вот попал я. Две любимые женщины и за обеими я должен ухаживать.
У Дульсинеи не возникло и движения ревности в ответ на его слова. А у меня и подавно.
Отрезвление пришло с подлетом к Москве. Когда мы осознали, что у нас в разгаре Зима, а мы в легких платьишках. Только Виктору было хорошо, он сидел в штанах и рубашке. Это куда ни шло, но не в туфлях же бежать по снегу. Стюардесса объявила, что за бортом минус 15, ясно, ветра нет. У пассажиров, видимо, были схожие проблемы, потому что пробежал возглас «охов» и «ахов».
Стюардесса успокаивающе улыбнулась всем и сообщила, что администрация аэропорта обещала подать теплый автобус к трапу.
Это успокаивало, но мало. Ведь все теплые вещи были заботливо упакованы в багаж!
Дульсинея впервые в жизни видела столько снега и чувствовала жгучий мороз. Ну, по крайней мере, она сказала, что так воздух ее никогда не жег. Теплый автобус нас довез до входа в зал выдачи багажа. Слава богу, там было тепло.
Получив багаж, мы сразу стали облачаться в теплые вещи. У Дульсинеи, конечно, ничего теплее кофт не было. Поэтому Виктор отдал ей свою дубленку, а сам облачился в теплую рубашку и свитер. Наш поезд отходил через 3 часа.
Да, Дульсинея еще не видела наших поездов! На счастье, у нас было купе. Два нижних и одно верхнее место. Я выбрала верхнюю полку, так как туда точно никто не сядет, пока я мирно сплю.
С нами в купе ехал мужчина, но недолго, вскоре он вышел, и его место занял солдат, возвращавшийся домой после долгой нелегкой службы в рядах российской армии. На нас ему было наплевать, он постоянно хлопал дверью, бегал куда-то, возвращался изрядно навеселе. В конце концов, когда наступила ночь, то привел с собой друга и попытался устроиться на полке, где спал Виктор, чтобы отметить свой счастливый «дембель». Бедный Виктор вжался в стенку и терпел это дебоширство до тех пор, пока друзья не решили усесться на полку, где спала Дульсинея. Он встал во весь свой рост и грозно сказал:
- Парни, гражданка - не армия. Здесь по шеи можно получить и от мирных граждан. Если не хотите встретиться с родными в тюрьме, быстро расходитесь.
Виктор толчками выставил их из купе и закрыл дверь. Наш дембель появился только к обеду следующего дня. Собрал свои вещички и сказал, что выходит – его станция.
Вслед за ним в купе вошла молодая мама с шестимесячным ребенком на руках. Она, понятное дело, взмолилась к Виктору, чтобы он уступил ей свое место. А мы с Дульсинеей, сначала умилившись малышу, почувствовали весь ад совместного пребывания с чужим ребенком.
На просьбы к матери, всё же утихомирить малыша, а не разгадывать кроссворды, нам было заявлено:
- Что, у вас нет своих детей? Ну, так будут, тогда и делайте, как вам угодно.
Мы переглянулись с Дульсинеей и на испанском языке стали обсуждать, что, когда свои дети, то это другое дело. Уж кому-кому, а Дульсинеи, выросшей в многодетной семье, это хорошо известно. Плачь же чужих детей – всё равно, что ногтем по стеклу. Можно сравнить и с шумным пылесосом, пока сам делаешь уборку – и шум переносишь, но если кто-то другой, то скорее нужно закрыть все двери, дабы убрать уши подальше от шума. Ребенку же явно понравилась испанская речь, он замолчал, и даже ушки встали торчком.
Мы с великой радостью распрощались с мамашей к вечеру. И целую ночь нас никто не беспокоил, а там мы уже подъезжали к нашему городу.
На вокзале нас уже ждал Иван, присланный шефом.
- Ну, слава Богу! – распростер он свои объятия. – Я уж думал, вы вообще оттуда не вернетесь!
Виктор гордо поднял голову, как победитель, вернувшийся с войны с трофеем:
- Вот, Ваня, знакомься, моя невеста – Дульсинея.
- Очень приятно, - Иван поцеловал ей руку. – А что, настоящая чилийка?
- Ага, - засмеялась Дуля.
Иван развез нас по домам, а сам предупредил:
- Вам на помывку и «побривку» всего-навсего 3 часа. Шеф сказал безапелляционно, чтобы были у него на ковре сегодня.
Виктор живет один в двухкомнатной квартире, поэтому влюбленные решили не расставаться и жить вместе.
Я пришла домой и с радостью окунулась в свой быт. Все мои цветочки за долгое отсутствие завяли, только кактусы стояли, как ни в чем не бывало. Я скорее открыла форточки, проветрила квартиру.
Смыла с себя грязь дорог и стала переодеваться в свою привычную одежду, потому что летние наряды – теперь до весны, как минимум.
Вдруг раздался звонок. Беру трубку:
- Айси, это я, Витя. У нас с Дульсиней к тебе просьба: одолжи что-нибудь из одежды. Вы же с Дулей одинакового размера, а у нас сейчас нет времени бежать в магазин.
- Нет проблем, привози Дульсинею – пусть выбирает наряд. Я ей и шубу с сапогами дам.
Да, размеры у нас точь-в-точь, недаром все наряды, ранее купленные Дульсинеей, так четко мне подошли.
Пока они приехали, я уже была одета.
Дульсинея выбрала из моего гардероба наиболее ей понравившийся костюм, я дала ей почти новые сапоги и полушубок из искусственного меха. Получилось вполне красиво. Единственно, что только никак не сочеталось: смуглая кожа на фоне ослепительно белого снега. Впрочем, я и сама была такая.
Мы с Виктором основательно затарились подарками для шефа: от различных сувенирных безделушек до одежды.
Точно прибыв в указанное нам время, мы увидели цветущего шефа. Вот уж кто нам по истине рад:
- О, судя по вашим лицам, командировка вам пошла на пользу!
Шеф нас обнял. Виктор познакомил его с Дульсинеей. И сев за стол, попивая кофе, мы начали наш неспешный отчет о проделанной работе. Когда Виктор, перебиваемый моими комментариями, показал все материалы, какие он собрал, шеф ахнул:
- Нет, я, конечно, знал, что что-нибудь произойдет. У Айси по-другому не бывает, но чтобы такое! Ну, ребята, спасибо вам огромное, да мы теперь тут обогатимся! А что же ваш продюсер там, Энрике, разрешил здесь выпускать его продукцию?
- Да, он составил контракт, вот он. Дульсинея, как его представитель, должна с Вами всё обговорить. Но в целом, там получается солидная прибыль, как для нас, так и для него.
- Айси, - хитро заулыбался шеф, - а не могла бы ты здесь дать парочку концертов?
- А как же работа? – в свою очередь заулыбалась я.
- Прости, но великую артистку я не могу грузить обычной журналистской работой. Да и вообще, нужна ли она тебе с твоими богатствами?
- Я думаю, мы это еще обсудим. Теперь же у нас есть материал, его нужно подать соответствующим образом и на этом сделать славу и капитал.
- Это, Айси, уже точно будет. С нашей русской хваткой… - явно был в хорошем расположении духа шеф.
Итак, слава Всевышнему, мы отработали нашу командировку.
Шеф подписал контракт с Энрике, что позволило организовать продажу всех носителей в России. По прошествии года шеф даже купил себе новый джип.
Мои счета лежали в надежном банке, где крутились проценты.
Даниэль мне звонил чуть ли не каждый день и обещал, что как только разделается с делами, сам приедет в Россию. По делам бизнеса, например.
Я была занята подготовкой материалов и помощью Виктору с Дульсинеей в реализации своих же кассет и дисков. Концерт мы всё же решили не давать, пусть покрутится пока так, а там будет видно.
На выходные дни устраивали маленькие развлечения, чтобы не потерять навыки. Мы танцевали с Дульсинеей, иногда Виктором и Иваном, этого увальня оказалось тяжелее всего научить обычным па. Но тем веселее проходили наши вечеринки.
Бывало, что Дульсинея или Виктор просили меня спеть.
Но больше всех поразились в нашем издательстве, когда на одной из корпоративных вечеринок, я исполнила песню на испанском. Они сказали, что теперь убедились: на аудиодиске я пела не под фонограмму.
Что ж, моя жизнь потекла совсем по другому руслу, как у Иванушки-козленочка. Но на сколько мне хватит этого восхищения? И опять же, куда мне пристроить кровные деньжищи?
Да, кстати, в жемчужном ожерелье, в застежке, оказалась ниша, в которую была ввернута небольшая записочка. В ней значилось: «Mi corazon sufra, mi diosa dejame. Diego Luis». «Надо же», - воскликнула я, вспомнив, какой переполох в звукозаписывающей студии вызвали эти слова…