В городе осень.

Было пасмурно. Ветер сдувал последние листья с деревьев, кружил их вихрем в воздухе, а потом быстро опускал на землю. Небо было затянуто темно-синими облаками. Оно было таким низким, что казалось, протяни руку и достанешь.

Осень…Голые деревья просят снега, который укроет их от холодных ветров. Солнце даже не пыталось подарить хоть немного своего света и тепла этому миру, царившему на улицах города. Улицы…серые и убогие. Куда исчезла вся их прелесть? Где прежний цветущий вид? Утерян.

Стаи воробьев своим чириканьем говорили о живом, но их заглушал шум машин, несущихся по грязным улицам, и которым было все равно, какая сейчас пора года на земле, какая погода за стеклами. Пестрели в этих серых тонах красные трамваи, медленно передвигаясь по своему пути. Они стучали железными колесами, создавая мелодию их маленькой жизни, независимой от людей. Серая толпа толкалась на остановке, забывая, что каждый из нее человек. Толпа…

Черная ворона перелетала с места на место, будто бы ей не чем заняться. Часто выбирала себе место в парке возле урн, где подолгу копошилась, разгребая мусор в разные стороны. Вот она нашла что-то, схватила клювом и поднялась в воздух, наверное, чтобы соседки не перехватили найденное. Птица перелетела деревья, крышу магазина и поднялась еще выше, на домик с серой трубой, опустилась на место поукромнее, защищенное от глаз знакомых. Она медленно, оглядываясь по сторонам, раскрыла клюв – кусочек хлеба выпал на пошарпаный кирпич. Старушка-ворона не долго любовалась им, потому что за прожитую жизнь хорошо знала, что найденное можно и потерять. Скоро он исчез.

Этот серый оттенок, которым был окутан город, заставлял глаза сжиматься от надоевших красок. Никому не хотелось в такую погоду выходить из дома. В душах людей становилось холоднее, в сердцах нарастала враждебность к окружающим, глаза застывали, медленно замирая, а затем угасал в них яркий свет радости. Уснуть бы и проснуться только весной.

Осень сбросит последний лист, мол: «Мое время править!». Нужно ждать, больше ничего не остается. А время, как на зло, тянется так медленно. «Может, подружимся?» - спросит осень, но человек прищурит глаза, словно от горящего солнца, и отрицательно покачает головой.

Река медленно несла свои потемневшие воды, не имея право уносить человеческое горе. Аккуратно ложились на нее почерневшие листья, принесенные ветром; плыли ветки, пожелклая трава, мусор. Все уносила вода, куда-то далеко-далеко она плыла, будто бы хотела убежать от будущих морозов, но новые потоки все прибывали и прибывали.

На мосту, уже потемневшем от дождей, стоял человек. Лицо выражало спокойствие, глаза блестели, как маленькие угольки. Он медленно брал правой рукой с земли камешки и бросал в воду. Они с брызгами падали, затем шли на дно. Серость боролась с краской яркой алой розы, которую парень держал в левой руке.

Пошел дождь. На улице стало все больше пустеть. Ветер подул сильнее. Небо плакало горькими слезами, оно рыдало на черную землю. Мир засыпал.

Скоро зима.