Монастырь Sobraro dos Monzes

Колинз с утра тоже пел. В печке на кухне уже полыхал огонь, пахло смолой от сосновых шишек, ароматным кофе и булочками. Вот вам и "овсянка, сэр"! Завтрак наши милые хозяева приготовили на наш вкус. Еще вечером договорились, что завтракать будем в восемь ( бедные девчонки, они похоже, готовы спать до обеда).

Позавтракали и стали собираться. Сделали записи в журнале. Я похвалила гостеприимных хозяев по-русски и по-немецки. Интересно, кто-нибудь мою русскую запись когда-то сможет прочитать? И будет ли это когда-нибудь? Дорога известная во всем мире практически неизвестна в России. Тем более этот её северный вариант. Несмотря на книги Коэльо. Немногие знают о ней в России. И это обидно. Считается, что это дорога католиков. Но только ли религия толкает нас в путь? Точно знаю, что это не так. Многие идут, чтобы увидеть Путь своими глазами. Многие, чтобы испытать себя.

В ящичек для пожертвований я опустила двадцать евро. Десятки у меня не оказалось, а пятерки показалось мало. Так много, я еще ни разу не оставляла. С другой стороны до этого нас нигде и не кормили. Наверное, когда летом паломники пойдут толпой, их тоже никто не накормит, но нам повезло - мы были первые в этом новом приюте. Знаю, что когда точная плата не установлена, а предполагаемое пожертвование даёт возможность практически бесплатно ночевать в приютах, многие этим пользуются. Опускают в ящичек пару монеток, все равно никто не увидит, сколько, кто дал, да и не скажет ничего. Но атмосфера, созданная милыми англичанами и их радушный прием, не говоря уже о вкусных ужине и завтраке... В общем не жалко.
Напоследок обнялись, сфотографировались и мы отправились в путь.

Шли уже вчетвером, не теряя друг-друга из виду.
Помня о двенадцати цилиндровом двигателе я старалась быстро не идти. Вообще я иду с ним, потому, что нас объединяет язык. Слишком уж долго поговорить не с кем было. Да и знаю, что ненадолго. В монастыре мы расстанемся. Я в воскресенье пойду дальше, он хотел бы ещё на день задержаться. Остаётся неделя до Пасхи. Вербное воскресенье в России. Пальмовое здесь. Тоже праздник. Карл говорит, что ему хотелось бы посмотреть, как это в монастыре празднуется.Что же, у каждого свой Путь и это правильно.

До Sobraro dos Monzes 26,4 км. Опять идёт дождь. Я разочаровалась в своем непромокаемом пончо. Для Голиции вещь совершенно не подходящая. Может быть на сплаве, когда не так интенсивно двигаешься, холодно и на тебе одежды много, может тогда оно и не плохо. А так тонкая трикотажная курточка между моей кожей и пончо. Я иду и потею. Не знаю от чего я вымокну скорее от дождя или от пота. Пончо не пропускает не только воду, но и воздух. Предпочитаю мокнуть под дождем. Сняла с себя, и оставила закутанным рюкзак.

Дошли довольно быстро. В 2:30 стояли перед воротами монастыря. Не можем скрыть разочарования - закрыто. Разостлав на приступочке пригодившееся пончо я приглашаю девчонок присесть. Они с радостью усаживаются по обе стороны от меня. Карл уходит в разведку. С очень значительным видом он возвращается обратно и выдаёт информацию. Монастырь закрыт до 16:30. Но кафе перед ним открыто и он договорился. Мы можем там посидеть и подождать. Вообще-то мне трудно представить как можно "договориться" посетить открытое кафе, но такой уж это тип людей. Хорошо, договорился так договорился. Сидеть в кафе намного приятнее, на холодном приступочке нам бы так долго не выдержать. Правда здесь тоже холодно, но можно хотя бы попытаться кофе согреться. Сидим пьём кофе. Его тепла хватает ровно на то время пока пьёшь и руки о чашку греешь. Работает телевизор. Показывают фильм "Зорро". Рассуждаем о том, что иностранный язык можно отлично учить по телевизору, если смотреть известные уже фильмы.

К 16:30 возвращаемся к монастырю. Стучим в дверь. Высокий монах с возгласом: "О , пилигримы!", - запускает нас. В возгласе и удивление (время года) и доброжелательность. Он проводит нас в помещение для паломников. Места очень много. Два этажа. Внизу кухня с газовой плитой. Вверху и внизу туалеты и душ. Оказывается, здесь уже остановился один паломник. Карл остается внизу, мы трое направляемся на второй этаж. Холодина! Кровати в два этажа. Кровати выбираем по принципу, где одеяло и матрац не такими грязными выглядят. Выбор нелёгок. Всё достаточно запачкано. Видно, что если это когда-то и стиралось, то очень давно.

Затем экскурсия по монастырю.За нами никто не ходит, двери все открыты. Было очень интересно. Опять представляла себя паломником, пару веков назад. А что? Тут ничего особо не изменилось.

Я решаю пойти в магазин за продуктами. Карл тоже идет. Что же вдвоём веселее. Покупаю сок, молоко, небольшую баночку рыбных консервов. За хлебом приходится идти в "панадерию" в булочную. Она расположена на окраине местечка. Договариваемся и оставляем покупки в магазине, чтобы не таскать всё это туда обратно. Не думаю, что это получилось бы в Германии, да и в России вряд ли. Разве, что где-нибудь в деревне, где все свои. Но здесь нашу просьбу воспринимают вполне нормально и пакеты с купленными продуктами остаются в магазине до нашего возвращения. В панадерии так вкусно пахнет свежеиспечённым рыбным пирогом, что я решаю купить его на всех. Стоит он недешево - 8 евро, но пахнет... Карл уже подсчитывает, что если те трое оставшиеся в монастыре отдадут мне по два евро, то шесть вернется мне обратно. Ужас какой-то. Чем богаче люди, тем расчётливее. Наверное зависимость обратная: чем расчётливее, тем богаче. Но мне это противно. И никогда я никого за деньги угощать не буду. Кстати, Карл есть пирог похоже не собирается, себя он не посчитал. Ну его.

Мы возвращаемся и садимся есть. В нашем полку прибыло. Хельмут, немец, живёт в Испании недалеко от Бильбао. Пастор, евангелист. В выходные и несколько свободных дней перед Пасхой намерен пройти остатки пути до Сантьяго. Путь он проделал в несколько этапов. Для него это просто. Он в Испании. Идет, когда время есть и возвращается домой на автобусе. В отличие от Карла он не воображает. Странно, но за столом произошло разделение. А может не странно,а закономерно? Хельмут достал свои припасы: фрукты и овощи. Француженки купили какой-то сладкий пирог и тоже выложили его на стол и я мой - рыбный. Мы вскипятили воду и заварили чай. Карл ел своё и пил вино. Правда вино он и нам предлагал, но почему-то мне не хотелось, девочки тоже отказались, а Хельмут соблюдал пост. Хельмут так же легко влился в нашу компанию, как Карл выписался. Наверное всё-таки закономерно.

Мы доедаем и допиваем, спешно убираем со стола и идем к монахам. В 19 часов месса.
Я уже знаю, что в этом монастыре монахи в это время поют. Говорят совсем мало.
Очень интересно наблюдать сам ритуал. Мы пришли минут за десять до начала. Зал не очень большой. "Посетители" сидят на скамьях. Перед нами круг, образованный стульями. На некоторых стульях уже сидят монахи. Они, кажется, никого и ничего не замечают, погруженные в свои мысли (молитвы?). В центре круга свечи в красных стеклянных плафончиках. Выглядит это как букет красных тюльпанов. На одной стороне круга (левой, если смотреть от нас) большая картина с изображением распятого Христа. Около неё другая - Богоматерь с младенцем. У противоположной стены кафедра, она тоже вписывается в круг.

Монахи одеты в холщовые балахоны с капюшонами. Но головы их открыты. Некоторые бритые, но не все. Наверняка все это имеет значение и какой-то смысл. Они сидят склонив головы и перебирают в руках чётки. То и дело кто-то из них начинал кашлять. Неудивительно. Стены монастыря конечно старые и толстые, но от холода они не спасают. А следов отопления нигде нет. Вновь входящий монах сначала заходил в центр круга и кланялся присутствующим братьям, только после этого садился на стул. Трое молодых людей, наверное послушники. Они одеты в куртки с капюшонами. Действия их тоже несколько иные. Они оставались стоять в кругу в поклоне гораздо дольше остальных. И если поклон других выглядел просто как приветствие, то у этих всё выглядело иначе. Склонив голову стояли в кругу и ждали. Мне показалось, что они ожидают возможных возражений со стороны монахов. Не разрешения, а именно возражения. Казалось, возрази кто, и послушники не посмеют сесть в круг. Постояв некоторое время и не дождавшись реакции со стороны монахов они тоже усаживались на стулья и с этой минуты делали то же самое, что и монахи, отличаясь от них только своей цивильной одеждой. У стены противоположной "нашему" входу расположен орган. К нему подошел монах, единственный в капюшоне. Колокол пробил семь раз и свет потушили. Два монаха зажгли свечи по стенам. Народу на мессу набралось немного. Кроме нас было еще несколько человек.

Монахи пели. Это было что-то потрясающее.Что-то такое, что очень трудно описать словами. Начинал то один, то другой, пели на разные голоса, их поддерживали остальные хором. Пели не только на разные голоса, ещё и на разных языках. Расскажи мне кто это раньше, наверное не поверила бы. Только что перед нами сидели больные, некоторые довольно старые, задумчивые, непонятные люди. Пение преобразило их. Лица монахов светились, глаза сияли восторгом. Этот восторг они посылали Богу и нам сидящим рядом. Я слушала как зачарованная. В их пении слышался Свет, оно звучало как гимн всему живому. Оно вселяло радость и надежду. И мне опять думалось о том, что причём тут религия, вернее различия в религиях?

Потом снова включили свет. Один из монахов встал за кафедру и начал говорить. Как и в Сантандере, кроме "Сеньора" я ничего не поняла. Говорил он недолго и опять начали петь. Месса продолжалась около 40 минут, я наслаждалась. Было здорово. Потом мы вернулись на кухню и грелись чаем. Было всё ещё холодно. Нужно бы под душ, но как-то мокнуть не хотелось.

В девять мы снова отправились к монахам. Почему-то тянуло туда. Снова пели. Было похоже, но не совсем, кроме "сеньор" я различала ещё одно знакомое слово "пилигримы".

Когда месса закончилась и немногие посетители направились к выходу, один из монахов посмотрел в нашу сторону и сделал знак остаться. В зале находились только монахи и мы пятеро пилигримов. Монахи гуськом потянулись к выходу. У выхода стоял один из братьев с чашей со святой водой. Окуная пальцы в воду монахи крестили себя и выходили в "свою" дверь. Когда последний из них вышел, знаком позвали нас. Как естественно получалось это у молодых француженок, у Хельмута и даже Карла. Я же просто повторяла их действия. Подойти к чаше со святой водой, окунуть в неё пальцы правой руки, перекреститься. Странно, но ёрничать мне здесь не хотелось. Я проделала все вслед за моими путниками, явно ощущая открытость моего сердца. Очень редкое чувство в повседневной жизни.

Вообще-то я в мистику не верю, но когда мы вернулись в нашу обитель стало тепло. Как? Я не знаю. Стены монастыря не могли прогреться после захода солнца. Но мне стало тепло и не только мне. Мы одна за другой потянулись в душ.
Я положила мыло в углубление в каменной стене. Интересно какое мыло лежало здесь пару сотен лет назад? Пытаюсь представить, удаётся правда плохо мысли разбегаются. Монастырь построен в двенадцатом веке, достраивался в тринадцатом и перестраивался в семнадцатом. Но и с семнадцатого века времени немало прошло. Монахи установили для паломников современный душ с горячей водой, но стены остались прежними. Как это мудро они поступили оставив возможность положить мыло в углубление в стене. Трудно описать настроение навеянное этими стенами, бесподобным пением монахов, святой водой, благословением, так согревшим нас и прошедшим трудным днём под дождем.