Она все помнила

Она все помнила. Детство, лето, мамин тревожный голос. Такой голос бывает только у матери, которая понимает: ее дитя превращается в девушку. Окно в спальне было большое, а если спрятаться за занавес, то можно подсмотреть, как по улице движется знакомый высокий и еще совсем мальчишеский силуэт. Было смешно и странно. Прошлым летом она забрасывала его абрикосами и подкидывала в почтовый ящик уродливые карикатуры. Этим летом ей не приходило этого даже в голову. Наверно это Он.

Она все помнила. Как и все дети, она не считала себя ребенком. Она много читала, она была достаточно смелой, к тому же она своровала у родителей книгу «Про это». Книга была большой и не менее странной, чем все, что происходило в Ее голове. Понадобился только параграф первый с заголовком «Поцелуй и виды поцелуя». Сухой текст еще советской книги Ей скоро наскучил, куда интересней было погружаться в мир придуманных фраз, взглядов, вздохов.

Она все помнила. Самодельная скамейка у дома, вечерние прогулки, неудобные туфли на шпильке, Ее рука в Его руке. Казалось, что сердце вот-вот вырвется, когда губы впервые соприкоснулись в неумелом и быстром поцелуе. И море. Море нежности в каждой Ее мысли, каждом слове, каждом жесте. Она и не подозревала, что в ней таилось целое море.

Она все помнила. Силуэт незнакомого мужчины в черном, девятка с перебитыми номерами, визг тормозов, мгновенная мысль «нет, это не со мной». Площадка детского сада, лесенки, песочницы, карусели- мелькали перед глазами. «Ты вырвалась, беги, только не останавливайся, беги…»Толчок, тяжелый удар в спину, песок на зубах, резкая боль в запястьях. Небо пошатнулось, Она кричит, Ей кажется, что это не Ее голос, ведь он совсем не такой. Шорох одежды, звук рвущейся ткани, крик давно перешел в хрипение. Мокрая ограда, отблеск то приближающегося, то отдаляющегося фонаря. «Странно, ты еще думаешь, ты не отключилась». Жаль, что сердце не вырвалось еще тогда, при первом в Ее жизни поцелуе.

Она все помнила. Детство, лето, мамин тревожный голос. Такой голос бывает только у матери, которой страшно смотреть в глаза своему ребенку- в глазах боль, испуг, ненависть и что-то дикое. Она не считала себя ребенком, Она много читала, была достаточно смелой. Она стиснула зубы, Она сама все решила. Больше Ей не нужно ждать знакомый, высокий и еще совсем мальчишеский силуэт в окне. Он не придет. Она сама так решила.

Она все помнила…и спустя многие годы Она все помнила…Она все помнила…Как жаль, что горе не стирает память. Она и рада бы забыть. Но Она все помнит.