Потерявший память (2)

Дни мои текли однообразно. Завтрак, обед, ужин. Различные анализы, капельницы и таблетки. Большего всего мы сдружились с Олегом – средних лет, поджарого, на вид, как и я, совсем здорового, но страдающего эпилепсией. Ему лечение явно шло на пользу. Приступов падучей не было. И мы с ним каждый день подолгу гуляли во дворе больницы. Он всегда будил меня и делился со мной гостинцами, которые приносили ему родственники. Так и тянулось время. Пока однажды в мою палату не зашел пожилой доктор, походивший на Айболита. Вслед за доктором пришло много врачей. Они все столпились вокруг моей кушетки, а Айболит присел на краешек кровати.
- Ну что, голубчик, что-нибудь вспомнили?
- Нет, доктор, совсем ничего. Такое ощущение, что мне и вспоминать нечего.
- Да и у меня, по сути, сложилось такое впечатление. Видите ли, у вас все анализы абсолютно идеальные, как у ребенка, можно сказать, даже активность головного мозга по электроэнцефалографии без отличий от школьника…. Вот что странно.
- А была ли у вас семья, голубчик?
- Семья? Нет, не помню. Помню только ломоту в теле при пробуждении, тяжесть век и насыпь, и поезд. А еще как я ел красную вкусную ягоду…
- А как она называется?
- Не знаю…
Тут одна из врачей развернула свой пакетик и протянула мне красную ягоду:
- Угощайтесь, это нам презент дали выписывающиеся.
- Точно! Это та самая ягода! Но не такая вкусная и крупнее, чем та…
- Эта виктория, голубчик, а та, что вы ели, клубника называется.
- Клубника, - вспоминая ее вкус, на растяжку сказал я.
- Ну-ну. Ладно, голубчик, полежите пока еще. Подумаем, что с вами делать.
С этими словами Айболит поднялся, и весь персонал гуськом вышел с ним из палаты.



2
- Да, Иван Палыч, достался тебе преинтереснейший пациент. Просто уфологический случай. Давай-ка еще раз всё оценим, что у нас есть. Ведь долго держать ты его тут не будешь. Не профильно.
- Конечно, Семен Кузьмич. Но Вы и сами видели, что анализы все в порядке. Ни рентген, ни магнитно-резонансное, ни компьютерное исследование ничего не показали. Да на теле есть синяки, как от падения, но больше ничего.
- А кровь-то как исследовали. Я вот не обнаружил ничего кроме обычных анализов.
- Да откуда у нас необычные-то? Вроде нет никаких косвенных признаков отравления наркотиками или еще чем. Все ферменты да печеночные пробы в норме. Карта гемостаза и та идеальная.
- Да-да. А вот скажи-ка мне, Иван Палыч, связывался ли ты с милицией. Они-то уж должны были его фото на заборах развесить.
- Связывался. Говорят, глухо. Может, и вовсе не из нашего города.
- Так, так. Что же, здесь два варианта. Либо в клинику душевнобольных его определять, либо к нам в исследовательский Институт Мозга. Случай-то интересный. Попробую нашего директора уговорить. А ты, Иван Палыч, подержи его еще с недельку под любым предлогом. Только таблетками и капельницами не пичкай. Он здоров, вон уж у тебя и вес, судя по истории болезни, набрал. Аж на 5 кг. Пусть полежит. Я тебе через недельку позвоню.
- Вы, Семен Кузьмич, шибко не затягивайте, а то страхования компания с меня же и вычтет…
- Да полно те, оформи правильно бумажки и дело с концом. Ну бывай. Больших зарплат!
Семен Кузьмич заведовал отделом изучения амнезий в институте Мозга. Случай ему и вправду представился интересным. У них уже были большие наработки по восстановлению памяти, в том числе связанные с электроимпульсными и гипнотическими воздействиями. В стадии разработки находился уникальный препарат. Однако все пациенты, которые раньше проходили через руки сотрудников Семена Кузьмича страдали частичной потерей памяти, и почти всегда изначально была известна причина такого состояния. Тут же случай прямо таки из разряда вон. Попахивает минимум открытием, а максимум - Нобелевской премией по медицине. Пусть не сразу, но всё же. У Семена Кузьмича так и чесались ладошки в предвкушении нового, увлекательного исследования.
Семен Кузьмич, несмотря на обеденное время, пошел прямиком к начальству. Пыл задора, как у юного сорванца, заставлял его пренебрегать устоявшимися нормами. Поэтому, буквально ворвавшись к директору института Мозга, взъерошенный и захлебывающийся 60-ти летний профессор начал:
- Милейший Юрий Анатольевич! Войдите в мое положение! Тут такой уникальный случай, который принесет известность нашему институту! Да что там, мировую славу!
- Стоп, стоп, Семен Кузьмич. Ворвались так да еще изъясняетесь не понятно, - на счастье Семена Кузьмича директор был мужчина отходчивый, и если звучало что-то связанное с его институтом, то готовый всегда выслушать. – Давайте еще раз, и чтоб понятно.
- Итак, сегодня меня пригласили на консультацию в неврологическое отделение к пациенту, у которого вовсе не сохранилась память – полная амнезия.
- А что же причина?
- Вот это и самое загадочное. Анализы все как у школьника, а нашли его возле поезда.
- И что Вы хотите? Небось, исследования проводить?
- Совершенно верно, Юрий Анатольевич! Одна загвоздка! Его нужно положить в больницу при нашем институте: он ничего не помнит, и жить ему негде. Да и мне проще будет обследовать его.
- А что ж, в какое отделение мы его положим?
- Да хоть в какое, лечить-то его не надо. Здоров он. Только кормить.
- Ну, если только славу добрую нам обещаете… В общем из внебюджетных фондов месяц пребывания оплатим ему. Не больше! Слышите, Семен Кузьмич! Вам только месяц! И то строго спрошу за израсходованные средства!
Семен Кузьмич витал в облаках от счастья. Подписал все необходимые бумаги и уже хотел было бежать в клинику к Иван Павловичу, чтобы забрать пациента, как обнаружил, что уже вечер, и Иван Палыч явно ужинает дома. Сам Семен Кузьмич чувства голода не испытывал. Однако, деваться некуда, что есть, то есть. Нужно идти домой. «Утро вечера мудренее».
- Сенечка, ты, как всегда, заработался. Ужин на столе стынет, - встретила его жена.
- Да, Любушка, работы невпроворот.
- Давай, мой руки, и к столу. А потом всё подробно расскажешь.
Любовь Владимировна когда-то работала вместе с Семеном Кузьмичем, защитила кандидатскую, а потом перешла работать в клинику. Так и спокойнее, и дети накормлены. А наукой – пусть муж занимается.
В этот раз Любовь Владимировна видела, что происходит что-то необычное с мужем. Он ел необычайно быстро. Как будто торопясь. И даже не попросил, как обычно, газету. Не спросил о вестях от детей.
Любовь Владимировна сгорала от нетерпения, но она женщина с принципами, поэтому, подавая блюда мужу, ждала завершения процесса.
Когда, наконец, Семён Кузьмич всё съел, но продолжал сидеть, словно ожидая следующего блюда, Любовь Владимировна вкрадчиво спросила:
- Сенечка, а что же тебе больше всего понравилось из еды?
Семен Кузьмич очнулся:
- Как, я уже поел? Ох, боже ж ты мой! Прости, всё было очень вкусно.
- Так-так. Провинился, рассказывай, что у Вас там произошло.
Семен Кузьмич вкратце рассказал про нового своего пациента.
- Всё понятно! Уникальный случай. Теперь я тебя не увижу дома. Придется тебе с собой еду собирать…
- Придется, но сама понимаешь – наука.
На следующее утро Семен Кузьмич встал в четыре часа и никак не мог дождаться семи, чтобы выйти из дома и направиться в клинику. Если пешком, то как раз за 45 минут дойдет. Конечно, автобусом быстрее, но томиться в ожидании – уже не было сил.
Итак всю ночь Семену Кузьмичу снились странные сны. Вроде как он сидит у себя в квартире на диване, смотрит телевизор, а сзади него приоткрытое окно. И вдруг подул ветерок, зашевелились шторы, и в комнату проник толстый луч света. Семен Кузьмич, одолеваемый страхом, открыл штору, а там большая летающая тарелка. Первый порыв был встать с дивана и бежать, но ноги ватные – нет сил. В следующую минуту диван оторвался от пола и стал подниматься…. Семен Кузьмич проснулся с полным ощущением, что побывал у инопланетян, но вот только он ничего не помнит. Как будто с момента подъема дивана в воздух и возвращения в свою квартиру ему стерли память.
«Бог ты мой, неужели и с моим мистером Х тоже самое? Чтобы это не было, я разгадаю».
Процедура перевода пациента заняла примерно 2 часа….

3
«Сегодня меня повезут в другую клинику. Приходил Айболит и сказал, что хочет мне помочь восстановить мою память. Но я и сам не знаю, нужно мне это или нет. Меня устраивает мое положение сейчас. Правда, если окажусь на улице, то не знаю, что делать».
Меня поселили в отдельную палату, где всё было белоснежного с голубоватым оттенком. На окнах были занавески, а из окна открывался удивительный вид: там были холмы с красивыми зелеными деревьями, река, которая, уходя вдаль, делала изящный изгиб, а из открытой форточки доносилось птичье пение.
Какая, однако, была разительная разница между тем отделением, в котором меня лечили и этим. Как сказал Айболит, здесь лежат в основном на обследовании, когда не знают, чем больны, или нужны только стационарные процедуры.
Айболит меня оставил, сказав, что ему еще нужно здесь кое-что подписать, а потом он придет ко мне и расскажет, что будем делать дальше.
Мне ужасно хотелось выйти из моей новой палаты и посмотреть, что же там снаружи. Но я никак не мог определить для себя, будет ли это преступлением или нет. Поэтому сидел на стуле и смотрел на дверь, ожидая, когда же ее откроет Айболит.
Не знаю, сколько я просидел, но когда дверь открылась, то в нее вошла женщина небольшого роста и довольно пышных форм, принесшая с собой удивительные аппетитные ароматы, от которых у меня даже забурчало в животе.
- Ох, да Вы голодные! Сейчас я Вам накрою. Обязательно всё съешьте.
Она попросила меня отсесть в торец стола, а сама со своей тележки из-под белого полога доставала тарелки с первым и вторым, от запаха и вида которых у меня было выраженное слюноотделение. Как только она перестала всё составлять и дала мне ложку с вилкой, я, едва пробурчав спасибо, обуреваемый животным желанием есть, набросился на пищу. Женщина по-доброму покачала головой и, погладив меня рукой по голове и спине, сказала:
- Не торопитесь. Старайтесь, есть спокойно. Для желудка вредно, когда быстро. Она налила меня стакан кефира и чая и ушла, сказав, что придет через 30 минут, чтобы забрать посуду.
Как только я насытился, то меня переполнило удовлетворение, и мне очень захотелось спать. Я постарался всю посуду составить компактно и сразу же задремал, коснувшись щекой подушки.
Меня разбудил Айболит. Он объяснил, что я должен пойти с ним, где он познакомит меня с другими врачами, которые будут заниматься со мной, чтобы восстановить память.
Я подчинялся Айболиту беспрекословно, мне казалось, даже не потому, что у меня не было какого-либо другого выхода, но как вроде это так должно было быть, само собой разумеющееся, правильное.
Айболит вывел меня на улицу. Он объяснил, что, конечно, из клиники в институт ведет подземный переход, но в такую погоду гораздо полезнее идти по улице.
Институт был довольно старый. Стены штукатурены и выкрашены, но не лучшим образом. Всё выдавало о том, что немного денег начальство вкладывает в ремонт здания. У меня, конечно, тогда возникло большое подозрение, что вряд ли они смогут меня восстановить.
Кабинет, в который меня привел Айболит, представлял собой большое квадратное помещение, обшитое из нутрии каким-то материалом, от чего стены поблескивали, словно серебро. По кругу сидели 4 мужчин и одна женщина, за ними стояли столы с различной аппаратурой, от которой отходили многочисленные проводки. «Эшафот», - мелькнула мысль. Но всё то же безвольное состояние, преследовавшее меня, не давало развернуться и бежать из этой комнаты.
Айболит провел меня к креслу на колесиках, стоящему в центре круга, и, усадив, представил:
- Прошу жаловать, это наш пациент с полной потерей памяти. Я еще не знаю, как мы будем обращаться к нему, но мы должны помочь ему выздороветь. Эта честь провидением досталась именно нам. Мы докажем славу русской науки. А теперь, - он обратился ко мне, - позвольте Вам представить моих коллег, которые будут Вашими помощниками на тернистом пути обретения себя.