Мандарины

Серёжа проснулся ночью. Сел на кровати, не опуская ног. Потрогал на шее компресс. Покрутил головой - ещё кружится - и устало откинулся на подушку. Сегодня последний день месяца, последний день года и первый день полной самостоятельности за все восемь лет жизни. Он останется дома один. Как это будет здорово! Никто не прогонит его от телевизора, не заставит каждый час измерять температуру, глотать противную микстуру, сидеть над картошкой и пить это гадкое молоко с мёдом. Он улыбнулся и, повернувшись на бочок, сладко размечтался о преимуществах одиночества. Мысли были ясными, и вечернее времяпровождение виделось лёгким и весёлым.
 
                  Мама раздвинула шторы; жидкий серовато-холодный рассвет робко вполз в Серёжину комнату. «Дело идёт на поправку – тридцать семь и две, почти нормальная температура. Пожалуй, мы поедем с девочками  на двухчасовой электричке. Ты постарайся вечером проверить ребёнка…»  «Не обещаю, - отец поцеловал спящего сына, - но после дежурства не задержусь».
Розовощёкие близняшки оглянулись и синхронно помахали руками. Серёжа пробормотал:  «Пока, пока» и отбежал от окна. Наконец-то он один! Серёжа выдвинул из-под кровати деревянный ящик и неторопливо расставил по комнате все свои игрушки: самолёты обосновались на девчоночьей половине, танки заняли исходную позицию на столе, а на полу маршировала пехота и грозно ревели грузовики. «Вперёд!» - хрипло отдал приказ  Главнокомандующий - учения начались.
                    Серёжа не заметил, как долго он играл, только во рту пересохло, и глаза немного слезились. Он вспомнил, что мама просила пить чай каждые полчаса. Он прошёл на кухню, повернул ручку электроплиты и решил – пришла пора смотреть мультфильмы. Но сколько не переключал каналы, ничего хорошего для себя не нашёл. С сожалением выключил телевизор, щёлкнул кнопкой радиоприёмника. Сплошные помехи!  Махнув рукой на развлечения, Серёжа вернулся в комнату и, закутавшись в плед, захватил со стола папин журнал. Зевнул.
                         Проснулся он поздно вечером. Почему-то в квартире было тихо. Он позвал маму -  никто не отозвался. Серёжа нахмурился, но, вспомнив о событиях этого дня, грустно вздохнул и откинул плед. Подошёл к ёлке, включил гирлянду. Разноцветные лампочки весело заморгали. Окинув хозяйским взглядом новогоднюю гостью и, не найдя в ней изъяна, Серёжа подошёл к окну. Провёл ладошкой по холодному стеклу – бр - р! Разыгравшаяся метель заставляла редких прохожих придерживать воротники и шапки. Ветер зло швырнул в окно снегом. Серёжа от неожиданности вздрогнул и отпрянул назад. Постоял в задумчивости посреди комнаты, и  устало поплёлся к кровати. Рисовать, играть, читать не хотелось. Радость от одиночества таяла быстрее, чем сосулька в руке. Сережа, не мигая, уставился на ёлку. Опять разболелась голова. «Надо бы измерить температуру, - вяло подумал Серёжа, - а мама её рукой определяла…»  
 
             Зря он согласился остаться дома один. Близнецы, конечно, вредные девчонки, но сейчас он бы с удовольствием слушал их болтовню. А мама  бы давно принесла чай. Он глубоко вздохнул. Нет, он не собирался плакать. Ещё чего! Он же не девчонка. Он папина гордость, старший сын. Только бы тётя Анастасия, к которой поехали мама с сёстрами, выздоровела. Мама сказала, что тётя очень плоха и всё решится именно сегодня. Хорошо бы, чтоб тётя пошла на поправку. Болеть долго много сил надо. А откуда их взять, если не гулять? Вот утром придёт со службы папа, и они целый день проведут вместе. У папы - выходной! Эх, если б на лыжах можно было пойти. Но, ничего, главное, что он будет не один. Вечером приедут мама с сестрёнками и всё будет как прежде. Серёжа взглянул на часы – до Нового года маленькой стрелке ползти ещё целых три часа. Ёлка радостно мигала разноцветными огоньками, но теперь их неровный свет казался Серёже ехидной насмешкой. Серёжа попытался не думать о своём одиночестве, но ничего не получалось:  мысли хаотично теснились, а одна громко и упрямо стучалась болью в висках – один, один, один…. Уголки губ непроизвольно дрогнули и опустились, а большие серые глаза неумолимо наполнялись слезами. Серёжа всхлипнул. И в это самое мгновение, когда первая слезинка прокладывала дорожку на загорелой щеке, в замке повернулся ключ. Серёжа замер, затаив дыхание. Дверь распахнулась, и в клубах морозного дыма вошёл в комнату отец. «Серёжа, отчего у тебя свет не зажжён? Или ты спишь? Только-только задремал, а я тебя разбудил…  С Новым годом, родной!»  И влажные усы отца коснулись Серёжкиной щеки.  «Поправляйся. Кушай на здоровье. Я побежал – сегодня, как на грех, начальства много».  И, высыпав на плед яркие, солнечные фрукты отец так же внезапно исчез.
Серёжа прерывисто вздохнул и, вытирая ладошкой глаза, успокоился.  Он погладил холодные, крупные мандарины и вдруг почувствовал, как внутри него разливается тепло. Стало необыкновенно хорошо и легко. Серёжа вновь посмотрел на часы - всего лишь сорок минут до полуночи. Он перевёл взгляд на ёлку – огоньки задорно  бежали друг за другом  в заданном ритме.
Когда в военный городок N. пришёл Новый год - Серёжа спал. В обеих руках мальчик держал по мандарину и улыбался  чистой улыбкой младенца. Серёже снилось счастье.