Игрушки

Всегда, когда в детском саду наступало время игры, малыши начинали вести себя очень активно. Всем девочкам хотелось взять именно эту куклу в ярком голубом платьице, а не ту с растрепанной косой. Голова старенькой игрушки была лысой с одной стороны. Детвора вырвала ненужное на ее взгляд и оставила вместо двух косиц одну, из-за чего кукла стала похожей на панка или хиппи, и имела вид довольно бесшабашный. Мальчикам же сложно было поделить кораблик и машинки, и они всегда дрались между собой, поэтому то и дело в помещении раздавался детский плач и недовольные крики.

-Переста-а-ньте!- морщилась Ирина Аркадьевна, наша воспитательница и, отдав новую куклу своей дочке, отводила девочку к себе в небольшой кабинет, а мы оставались у «разбитого корыта», молчаливо перебирая потрепанные платьица игрушек и отдельные фрагменты кукольных тел, сложенных в общую коробку и милостиво предоставленных нам «тетенькой»
Как-то дождливым днем, когда на улицу выйти было невозможно по причине ливня, воспитательница, немилосердно зевая, посадила нас в углу на коврике и стала рассказывать сказку. Ее дочка, Мариночка, не слушала маму. Она ходила между шкафчиков с детскими игрушками и водила пальчиком по ножкам кукол.

Ирина Аркадьевна вдруг замолчала. Она очень широко зевнула и захлопнула книгу.
-Идите поиграйте, детишки!- сказала она нарочито бодрым тоном, со скукой посматривая в окно.- Потом я включу вам сказку.
Малыши, как водится, раскапризничались, едва дело дошло до дележа игрушек. Марина сегодня была настроена весьма собственнически. Она буквально набрасывалась на девочек, если те подходили к ней особенно близко. Сидя в углу, она угрюмо посматривала на сверстниц. Ее пухлые ручки уверенно сжимали тельце новой куколки.

-Никому не дам!- грозно говорила девочка, отрицательно качая головой.- Обойдетесь.
Катя, сама маленькая из нас, вдруг тоже заупрямилась.
-Это не твое, Марина!- сказала девочка четко и, не взирая на насупленное выражение лица зазнайки, смело шагнула к жадине поближе.- Мы тоже хотим поиграть! Отдай куколку!

Марину дважды упрашивать не пришлось. Она ударила Катю по лицу и убежала в материн кабинет, забрав с собой и пресловутую куклу.
Я утешала Катю, как могла. Девочка громко рыдала, растерянно глядя на нас. Из ее больших глаз текли неподдельные слезы, а из носа- две красные струйки.
Я отвела ее в уголок и стала показывать подписанные открытки, пустые коробки из-под одеколонов и сломанные детские часики. Началась игра в почтальоны, плавно переросшая в парикмахерский салон. Ко мне по очереди подходили малыши, а я расчесывала их картонной расческой и в шутку брызгала лаком из совершенно пустого баллончика.

Ближе к вечеру я зачем –то пошла в коридор. По обе его стороны располагались маленькие детские шкафчики с верхней одеждой и обувью. Дверца одного из шкафчиков оказалась открытой. В нем кто-то копошился. Я остановилась.
Из шкафа выглянула Марина. Ее щеки были толстыми, как у тушканчика. Девочка что-то жевала.
-Но ведь это же не твой шкафчик!- сказала я, попятившись.
-Ну и что,- ответила она.- Будешь яблоко? Оно очень вкусное!
-Но ведь это же не твой шкафчик!- повторяла я, как попугай, пока насупленная девочка дергала меня за волосы и пыталась укусить за щеку. Сделать последнее ей было весьма проблематично, потому что она так и не успела прожевать украденный из чьей-то курточки фрукт.

Марина подавилась и закашлялась.
Я сидела на полу около надкусанного яблока и ревела, не в силах перенести обиду и боль. Ирина Аркадьевна отчитывала мою мама, пришедшую забирать меня из сада. Она долго говорила о том, что приучать детей к воровству нехорошо, и если бы не ее Мариночка, то я бы крала и дальше из детских шкафчиков даденные родителями своим чадам гостинцы.
Дома мама наказала меня. Мои искренние уверения в том, что я не брала чужого, не возымели на родительницу никакого действия.

-У меня чуть глаза на лоб от стыда не вылезли!- гневно говорила мама папе.- Представляешь, что удумала дочка! Воровать стала!

Я бочком вошла в комнату, где потрясенные родители пытались выяснить, кто же из них виноват в моем безобразном поведении и честно призналась обоим, что я их ненавижу.
-Вы две дуры!- выпалила я на грани истерики. – И ничего не понимаете!
Позже я мечтала уйти к другим родителям, к тем, которые бы поняли меня и не наказывали бы за то, чего я не совершала.
И если бы не наша детсадовская повариха, которая случайно застала Марину за рытьем в чужих карманах, так и разгуливать бы мне с клеймом «бессовестной воришки». Именно так Ирина Аркадьевна называла меня при любом случае. Я боялась из-за этого ходить в детсад.
После выявления настоящего вора нападки в мой адрес прекратились, потому что Ирина Аркадьевна уволилась.