Ты родилась в сердце моем

Светлый ангел жил на улице Тихой
Впервые я увидела её в проеме подъездной двери общежития по улице Тихой. Это была обшарпанная недостойная рама для образа светлого ангела. Грязной ручонкой держалась она за косяк, крохотные починевшие пальчики ножек трогательно выглядывали из пластмассовых сланцев. Голову, как нимб, окружал белокурый пух давно немытых волос. Хрупкий цветок-одуванчик! Рубашонка явно с чужого плеча и коротенькие штанишки от чьей-то пижамки не согревали. Голубые как небушко глазки смотрели на мир настороженно-испуганно и не по-детски серьезно. Как потом я узнала, детства у неё и правда не было, как не было тепла, уюта и заботы.




Сразу после рождения жила она по ул. Карагандинской, и местные жители, дай им Бог здоровья, подкармливали, купали новорожденную, что росла как былинка при дороге. Младенец никогда не капризничал, не плакал, не требовал внимания и участия. Раскинут во дворе тряпочку, усадят её, а ребятишки соседские кто пряник сунет, кто хлеб. Так и выросла общими усилиями, всем миром поднимали, как говорится.






А потом её маме как бывшей детдомовке дали комнатку в семейном общежитии. И кажется основное есть: освоила профессию штукатура, добрые люди нанесли кое-какую мебель, подружку-квартирантку взяла, чтоб веселее и легче жить было, но, видимо, привыкла блага получать по госпайку, не вкладывая ни во что трудов своих, за бутылочкой винца и заботушки никакой. Вниманием мужским обделена молодка не была, и посыпались один за другим дети, как горох. Кого в роддоме оставляла, кого добрые люди приютили, вот только Людочка задержалась у матери-мачехи.





Усть-Каменогорск – город маленький, и однажды совсем случайно я узнала об этом ребенке от одной доброй женщины – Татьяны Тарасовой. Когда-то она была бригадиром на стройке, и сдавали они объект в селе Таврическом. Здесь же малярные работы выполняла молодая женщина. Удивительно, что она, имея ребенка, никогда не спешила в город и по выходным оставалась в общежитии. Наверное, малышку нянчит родная бабушка, решила Татьяна, но, всё же, приехав в город, решила навестить чужого ребенка. Каково же было её удивление, когда после долгих поисков она обнаружила девочку в компании чужих пьяных людей. Как она попала к ним, те вразумительно ответить не могли – наверное, сама забрела...




Ребенок не был оставлен у кого-то конкретно, просто брошен на произвол судьбы, а точнее на произвол соседей. Со слезами и твердым намерением вернулась Татьяна Александровна домой – думала, уговорю мужа взять сироту, пусть будет сестрёнкой нашим дочке и сыну. Но путь удочерения долог и сложен, а вскоре не стало на свете этого светлого доброго человека – Татьяны Тарасовой.




Холодный дом





Крошечка-Хаврошечка жила в дворницкой, это такая крохотная комнатушка, где нет даже воды, потому и был этот ангел замарашкой-Золушкой. Дом дому – разница, но не красна изба углами, красна пирогами, правда, откуда им взяться – пирогам-то, коль хозяйка к труду не гожа. Уж как только помогали бывшей детдомовке соседи: общим собранием постановили не брать денег с неё за коммунальные услуги, председатель домкома, сочувствуя и сопереживая безмужней женщине, работу давала молодой маме – полы в подъезде мыть, покрасить что-нибудь, и расчёт тут же по факту выполнения. Но все попусту – спит молодайка до обеда, на стук дверь не открывает, проснётся и сломя голову бежит к друзьям-приятелям, а ребёнок остаётся под замком один-одинёшенек на целые сутки. Сердобольные соседи в форточку еду бросали девочке, как собачке, всё боялись – вдруг пожар, и сгорит безгрешная душа заживо.






К этому времени в доме появилась новая жиличка – Вера Николаевна Лысенко – по профессии сестра милосердия, ею осталась и после выхода на пенсию. Она-то и пригрела-приютила Людочку. Перво-наперво напустила в ванну пены душистой и игрушек набросала, ведь малышка не знала ванны, вдруг испугается? Но девочка была рада тёплой воде и пушистому полотенцу, быстро освоила навыки чистоты, а бабушка, в свою очередь, удивлялась, как аккуратно и с достоинством ест голодный ребёнок, не пролив на скатерть ни капельки.





Девочка, выросшая на улице, имела манеры маленькой леди. Бабушка Вера не только кормила, заплетала коски и развлекала Людочку. Она с желанием принялась развивать её, как когда-то своих внучат, водила в театр, в гости, и скоро маленькая умница читала наизусть стихи, исполняла песенки. Бабушка Вера обустроила для игры кукольный уголок, приобрела детскую кроватку и сшила фланелевую пижамку. Зимними вечерами ребенок засыпал под колыбельную или сказки в исполнении доброй души.






Заботу об одежде воспитанницы предложили взять на себя дочь и зять Веры Николаевны. Сапожки, валеночки, штанишки – всё вызывало умиление у девочки, но особо понравилось ей платье бархатное, с оборками, бантиками – она чувствовала себя в нём истинной маленькой принцессой. Но дело осложнилось тем, что со всеми этими покупками Людочке приходилось возвращаться к своей непутевой мамаше, а оттуда все вещи пропадали самым загадочным образом. Бабушка Вера унизительно упрашивала «поискать» валеночки или кофточку, на всё следовал один ответ – не знаю, куда всё делось, Людка, наверное, потеряла…


Две вечных подруги – любовь и разлука проходят сквозь сердце мое…

Пришло время Людочке учиться. Дочь Веры Николаевны Евгения определила первоклассницу в интернат, в двух шагах от её работы, чтобы забегать в школу на переменках. Школа поистине стала для неё лучом света в темном царстве – девочка легко постигала премудрость науки, посещала бассейн, впервые в жизни танцевала на Новогодней елке в костюме розовой феи.
Печалило лишь то, что закон не велит доверять ребенка людям, не состоящим с ним в родстве, а беззаботная мамаша теперь жила по принципу – с глаз долой, из сердца вон, и совсем перестала забирать дочку из школы-интерната домой на выходные, и Людочка оставалась ночевать то со сторожем, то с учительницей. На зимние каникулы школьники были отпущены по домам, и наша Золушка опять оказалась совершенно одна в наглухо закрытой конуре с решеткой на окне. Найти родительницу не представлялось возможным, и чтобы девочка не умерла голодной смертью в Рождество, самозваные опекуны вынуждены обратиться к участковому полицейскому и с ним взломали двери. Но прибывшие чиновники не доверили бабушке Вере малышку, хотя соседи со всего дома дружно уговаривали человека с каменным сердцем – инспектора по делам несовершеннолетних, оставить девочку до решения в суде ее судьбы, дядя полицейский и тетя начальник буквально силой тянули к себе Людочку.
Ребенок был у шоке от происходящего. Тогда бабушка Вера приняла мудрое решение – она уговорила взрослых дать им время, уединилась с девочкой, успокоила ее. Она объяснила, что расставание необходимо, но оно лишь на время – это как в школу идти, и обещала навещать ее там. « Белочка моя, – так ласково называла ее бабушка, – со сладостями и красками я даю твой альбом с фотографиями. И если тебе взгрустнется, то загляни в него – и сразу вспомнишь, как мы с тобой ходили в театр на смешную сказку, увидишь наши памятные места в парке, где мы кушали мороженое и много смеялись... Девочка покорно подала руку чужой тете, и ее препроводили в центр временной изоляции детей (подальше от добрых людей?). С тех пор навсегда потерян тот единственный альбом: то ли воспитатели отобрали, или дети разорвали, или в больнице, где после перенесенного нервного шока долго лежала малышка – бог весть... Тогда не было цифровых носителей, и чудесное время общения с милым ангелом, ее запечатленное детство кануло в Лету.
…Та печальная зима выдалась снежной. На окраине города одиноко возвышается здание детского приёмника. Преодолевая страх перед стаями голодных бродячих собак, я пробиралась сквозь проложенный тоннель в сугробах, чтобы повидать Людочку. Подолгу стояла в подъезде-колодце, пока какой-нибудь местный жилец-подросток – добрая душа выведет за ручку малышку. Она, вопреки моим ожиданиям, не обрадовалась встрече. Отрешенность и опустошенность были в её взгляде.





Да и после виделись мы лишь через прутья железной решетки. Но и такие свидания украдкой были запрещены под предлогом карантина… В результате перенесённых нравственных страданий ребенок попал в больницу, и не было бы счастья, да несчастье помогло! Уж тут-то каждый вечер я могла видеть ее! Мы тихо радовались друг другу, я усаживала к себе на колени, жалела, угощала, шептались, шутили – никто не запрещал нам эти тихие вечера единения…Прощаясь, спрашивала ее – что купить тебе завтра? И всегда неизменным было тихое – Приходи...Придешь???
Следующее Людочкино пристанище – детский дом. К великому сожалению, и туда бабушку Веру и меня с гостинцами не пустили, не позволили увидеть воспитанницу. Лишь посоветовали обратиться в опекунский отдел, чтобы получить разовое разрешение на свидание. Но преклонный возраст не позволил старушке обивать пороги кабинетов, и она, утирая слёзы, лишь изредка могла видеть свою девочку по телевидению в передаче про детский дом…
Однажды прошел слух, что нашу красавицу удочерила семья иностранцев, с тех пор не было дня, чтоб мы не вспоминали с печалью и тревогой о судьбе сироты. Где она? Как живётся ей в чужой семье, в далеком краю? Не чаяли уже узнать о ней хоть что-то, не надеялись весточку получить. Но случилось чудо!

Продолжение этой истории будет в следующей моей публикации.