О "несчастных", которых мы кормим

У выхода из метро снова стоял «дурачок». Он просил денег на «хлебушек». У него, видите ли, мама умерла в больнице… сколько-сколько дней назад? Этого «дурачка» я вижу постоянно, уже на протяжении лет трёх. Подозреваю, что этот мужик вовсе не такой блаженный, каким прикидывается, и мама его вовсе не оставляла великовозрастного дефективного сынка без средств к существованию, предательски умерев в больнице. А может и оставляла. Но то, что я вижу вокруг себя каждый день по дороге на работу и с работы, заставляет меня сомневаться в правдивости всего, что демонстрируют разнообразные «несчастные».

Картина первая. «Богомолица»
Вот у перехода сидит сгорбленная бабка. Бабка ли? Понять этого нельзя, поскольку голова её обмотана чёрной тряпкой, закрывающей половину лица, да и лица она не поднимает – сидит на коленях, голову склонивши, поклоны бьёт - Богу молится. Когда в поставленную перед ней ёмкость падает монетка, «бабка» начинает активно креститься слева направо…

Картина вторая. «Трепанация»
«Три месяца назад мне удалили опухоль мозга, выписали из больницы и теперь я прошу у вас помощи, потому что мне не к кому больше обратиться». Пожилая, хорошо одетая, бодрая такая тётка вошла в вагон, активно поработав локтями. Расчистив себе место, встала в позу, достала некую справку и начала вещать о своей страшной болезни. А скажите, пожалуйста, что надо в голову втирать-то, чтоб за три месяца волосы по плечи отрастить? Бывала я в нейрохирургии и что-то не видела ни одного прооперированного с волосатой головой. Но публику это не смущает. Половина пассажиров в вагоне послушно раскошеливается.

Картина третья. «Вырежем инфекцию скальпелем»
В вагон входит баба, на вид лет 45, с огромным животом. Как бы на сносях. Эта "беременная" работает здесь не первый месяц, и живот её за это время не претерпел никаких изменений. Хорошо поставленным голосом баба выдаёт заученный текст о том, что её сын болен … (непереводимая игра сложных терминов, единственное понятное слово – «инфекционный») и ему необходима срочная операция. У этой тоже была справка. На этот раз мне посчастливилось стоять, прижатой к стенке, так близко к ней, что удалось разглядеть неразборчиво исписанный листок с треугольной печатью внизу, некачественно отсканированной. Какой небрежный монтаж… Уж этой-то точно никто ничего не даст, думала я. Но и ей кое-что досталось, хотя бодрая пенсионерка с трепанацией, конечно, вне конкуренции…

А сколько ещё разнообразных «инвалидов» и «мамаш с младенцами» давит на нашу жалость! Маленький тощий ребёнок просит у вас денег на хлеб? Дайте ему хлеб – он выкинет его через минуту, даже не потрудившись скрыться с ваших глаз.
Возможно, и есть среди попрошаек те, кто действительно нуждается и не находит другого выхода, как побираться. Но верить в это становится всё сложнее. Эти люди делают бизнес, а мы своими регулярными подачками этот бизнес поощряем. Мы щедры и некритичны к их актёрской игре настолько, что «нищие» даже не очень-то стремятся выглядеть более правдоподобно. А зачем стремиться? Мы проглотим и такое, ещё и гордиться собой будем – вот мы какие сердобольные, самим долги нечем отдавать, а нищим копеечку подадим, от нас ведь не убудет…

А вы милостыню подаёте?