А из нашего окна площадь Красная видна.

Очень часто слышу от людей одно и то же: «Жил/ла только там, где родился/лась. Больше-никуда не ездил/ла. Хочу восполнить этот пробел в моей биографии!»
Желание, в общем-то, совсем не плохое, но человек, решивший во что бы то ни стало заполнять пустоты в собственном мироощущении, должен быть готов к разного рода неожиданностям. Впервые попав на Красную площадь, я, широко открыв глаза и рот, взирала толпы людей, медленно движущихся в том или ином направлении, и подумать не могла о том, что брусчатка, коей вымощена площадь, весьма и весьма неравномерно торчит из земли. Моя обувь оказалась не готова к такому испытанию и естественно я до кровавых мозолей растерла себе ступни, и под конец путешествия вынуждена была смотреть только под ноги. От моей радости не осталось и следа, и лишь жуткая гримаса боли, начавшая распугивать встречных прохожих, «красовалась» на моем посеревшем лице всю оставшуюся дорогу до квартиры, в которой я остановилась.

-Я не собираюсь сидеть тут!- сказала я самой себе в канун нового года, оглядывая голую комнату съемной квартиры с косоногой табуреткой в одном углу и проваленным диваном в другой.
Пощелкав для пущей видимости кнопками пульта дистанционного управления, я огорченно вздохнула. Телевизор, который мне достался, как квартиросъемщице, в качестве развлечения, имел дурацкую привычку перебегать с канала на канал и обратно, не задерживаясь ни на одном из них больше, чем на две секунды.

Надо сказать, что сравнительно не дорогие съемные квартиры в Москве различаются между собой только количеством не работающих выключателей, перегоревших лампочек, и пролежанных диванов или трехногих кроватей. То, что объединяет их- это застарелый запах сигаретного дыма и убогая серость драных обоев, наклеенных впопыхах и очевидно слепыми работниками. Ах, да, еще и пустая тара в шкафах и шкафчиках: банки из-под майонеза, пакеты, в которых раньше хранился кофе, спичечные коробкИ, пустые конфетные коробки, уйма наклеек, рекламных буклетов и пара-тройка истоптанных, донельзя вонючих, старых домашних тапочек. Плюс ко всему, в унитазе занюханного санузла, окрашенного, наверное, еще в довоенные годы, не всегда может смываться, а кран в ванной и сама раковина протекают настолько, что стоящее под ней ведро нужно периодически выливать в тот самый унитаз, ну, вы уже поняли в какой.

Встречать новый год в такой квартире не особо хочется, а сама идея отпраздновать его на Красной площади среди пролетариата, так сказать, приобщиться ко всеобщему веселью,- нечто ужасное, что может взбрести в голову одинокого приезжего.
Почему взбрести? Сейчас объясню. Как и любой другой наивный человек, я полагала, что мне всегда и везде рады, поэтому в девять вечера тридцать первого декабря я, как штык, стояла около Красной площади среди толпы, нет, толпищи желающих отметить пятнадцать минут первого часа нового года глотком шампанского. До боя курантов времени было валом и, успев замерзнуть, я отправилась побродить неподалеку, благо тут и там на своеобразных постаментах торчали елки, одна выше другой, украшенные и сияющие.
Народ веселился вовсю. Звучали песни, проводились какие-то розыгрыши, лотереи. Пожилые бабушки отплясывали наравне с молодыми парнями и девушками, поправляя норовившие сползти парики, выполняющие заодно и роль головных уборов. Одна из веселящихся бабушек схватила меня за руку и поволокла к кругу танцующих. К сожалению, мы с ней не поняли друг друга, и после двухминутной борьбы, мне всё же удалось освободиться из плена ее не по-стариковски цепких рук и отступить в гущу толпы зевак.

Самое «интересное» началось после. Стоя на гудящих от долгой ходьбы ногах, я с ужасом взирала на кабины металлоискателей, через которые всем, желающим попасть на Красную площадь, нужно было проходить. Отряды милиции хмуро смотрели на окоченевших зевак, и щупали, щупали их куртки, пиджаки, пальто, проверяя те на наличие острых, колющих, режущих предметов, а также: закуси, выпивки, бумажных стаканчиков, ложек, вилок.
Все перечисленное, уже конфискованное, возлежало на столах, специально выставленных для этого у живого коридора из милиционеров. Мне расхотелось идти куда-либо, когда в толпе завязалась драка. Кто-то наступил кому-то на ногу и началась битва. Люди роптали, говоря о том, что праздник стартовал, а мы еще не на площади. При этих словах возникло сумасшедшее волнение, по сравнению с которым баталия по поводу отдавленных ног не шла ни в какое сравнение. Люди в отместку на несанкционированную на их взгляд задержку принялись буянить каждый по –своему. Подобно испуганной лошади я вздрагивала от взрывов пиротехники, и возбужденного гогота не в меру голосистого молодого человека, притиснувшегося ко мне по какой-то причине.

Именно он и внес меня на своих руках через вышедший из строя металлоискатель прямиком на Красную, успевшую уже заочно мне надоесть, площадь.
Толпа, преследовавшая меня повсюду, начала веселиться. Шампанское лилось рекой в бумажные стаканы и на головы осоловевшей публики. Пошел мокрый снег. В воздухе повис ядреный дух спиртного. Я не слышала ни слова из того, что говорили ведущие, зато видела то, отчего мой пустой желудок решил, что он переполнен.
Писающие дяди в толпе, пьяные тети, которых выворачивало наизнанку, плачущие дети, сидящие на шее своих родителей, и море объедков под ногами.

Едва пробили куранты, толпа с диким визгом ринулась к метро, сметая все на своем пути.
Меня подняло вверх людской массой и понесло на мраморные тумбы, угрожая раздавить в лепешку. Какой-то мужик вовремя успел дернуть меня за карман куртки и тем самым спасти от неминуемой гибели.
В страшной давке все мы рисковали одинаково, но это не мешало людям не только не сбавлять темп, но и даже ускорить его.
Я начала молиться.
Наверное, Господь услышал мои просьбы о пощаде, и вот я уже стою у метро. Насквозь промокшая от дождя со снегом и застывшая от ледяного ветра.
Метро пообещали открыть только через час. Сонные люди грустно толпились рядом, кто-то плакал, говоря о том, что исчезли деньги и паспорт, кого-то рвало.
Дорогие мои читатели, воспоминания об этой некрасивой истории еще долго буду преследовать меня в канун Нового года.
Позвольте задать вам вопрос: оно вам надо?