Безвозвратная даль

Снег, снег…Нина писала стихи. Правда, иногда и, правда, четверостишья. Откуда-то вдруг возникало слово, к нему пристраивалось следующее и как-то так, складно ладно получалось. Если она успевала записать, то творение сохранялось, если нет, то растворялось, уносилось в безвозвратную даль. Сейчас ей показалось, что она вот-вот создаст нечто удивительное и прекрасное. Необходимо только найти ключевое слово. Надо работать. Но как только в голову влетело это дурацкое слово - работать, все вдохновение ушло. Ну и ладно, легко согласилась Нина, во-первых, холодно, а во-вторых, снег-это не ключевое слово.

Сегодня ей было не сладко, но уже и не горько, а было ближе к все равно. Вчера до этого все равно было дальше. Нина дошла до остановки. На ветке сидела ворона вполоборота к ней и косила насмешливым взглядом. Тебе чего, птичка?»- Ворона подлетела поближе, то ли пытаясь поближе рассмотреть Нину, то ли себя показать. Теперь она сидела прямо перед ней и нагло смотрела своими остренькими глазками-буравчиками.- « Тебе чего, птичка? « немного испугавшись, еще раз спросила Нина. Подошел автобус. Нина посмотрела на ветку. Ворона демонстративно сидела задом, и весь ее вид говорил о полном пренебрежении и к самой Нине, и к ее делам, и вообще ко всему, что лично ее не касалось. Докатилась, с воронами на улице разговариваю!» усмехнулась Нина. Несколько лет назад она окончила институт, стала врачом. У нее было много друзей, много работы и надежд на этот мир. А еще Нина очень хотела полюбить по-настоящему, безусловно, всем сердцем. Как? Получалось жалеть, получалось привязываться, страдать, тосковать, терпеть, не получалось только любить. Сердце молчало. Нина говорила с ним, со своим сердцем « Смотри, чего тебе надо? Красив, удачлив, щедр, любит меня! Чего молчишь? Чем он тебе не по нраву?» « А этот!? Спокоен, почти не курит, квартира шикарная, работяга. Будешь, как сыр в масле кататься! Что скажешь? Ответь!» Сердце молчало, спокойно отражая атаки Нины и всех ее претендентов. Сама решать буду! Пригрозила Нина. Без тебя! Но решить ничего не успела. Максим, обладатель массой достоинств сказал ей – « Ты как шкатулка, расписанная хохломой - дорого, красиво, но мало кому надо. Чего ты хочешь? Я устал, я ухожу! Ты не любишь меня! У тебя холодное сердце» И он был прав в том, что Нина не любила его, а что касается сердца, дудки, оно не холодное, оно просто спокойное. Но легче не стало. Ладно! Хватит кукситься! Тем более, что кукситься было некогда.

Нину ждали хлопоты приятные и долгожданные. Заканчивался ремонт в ее квартире, которую она купила два месяца назад и сейчас планировала новоселье.

Магазин, в который она пошла, находился возле ее дома. Она покупала все подряд, все самое вкусное. Пакеты перестали помещаться в сумке. Нина поставила их на стол и стала перекладывать все сначала, но они все равно не укладывались. Нина с тоской посмотрела на стол, одна сумка со спиртным, вторая полная и еще куча на столе. Как же это все унести? Поискала решение на потолке, но ничего путного в голову не пришло.

Оторвав глаза от своих пакетов, она встретилась с насмешливым взглядом мужчины, который стоял прямо напротив нее. Сердце внезапно вздрогнуло. Оно как бы потянулось и вдруг забилось часто-часто и радостно: «Чего это ты так обрадовалось первому встречному?» Незнакомец взял ее сумки и пошел к выходу, Нина поспешно собрала все остальное. Сердце нетерпеливо подгоняло ее: «Чему радуешься? Может, аферист?»

У входа в магазин стояла машина. Незнакомец открыл дверцу. Нина села. «Куда ехать?» Она растерялась, ведь ехать было не надо, дом вот он, рядом. Но сердце, как успокоить его? И она назвала адрес одной своей больной старушки, которую когда-то лечила. Жила старушка на краю города. Нина всю дорогу думала о том, чтобы та была дома.

Они познакомились. Его звали Виктором. Разговор был пустячным; погода, работа, архитектура города, словом, ни о чем. Подъехали. Виктор взял сумки, Нина остальные пакеты и стали подниматься по лестнице. Около двери остановились. Нина поймала иронично-насмешливый взгляд Виктора. Рассердившись, она решительно нажала на звонок. Дверь открылась. Но это была не баба Наташа. Нина не стала уточнять у порога, где та, а передала опешившей старушке свертки, взяла у Виктора сумки, сухо, кивком головы попрощалась с ним и закрыла дверь.

Старушка, открывшая дверь была сестрой бабы Наташи. Ухаживала за ней. Баба Наташа не узнала ее сначала без халата и шапочки, без строгости, которой метит профессия врача. Нина встала и начала разворачивать свертки, которые принесла. Сели пить чай. Бабе Наташе чай дали в постель. Баба Вера оказалась хорошей рассказчицей, много вспоминала. От горячего чая, внимания лицо ее раскраснелось и очень помолодело. Заговорившись, они не сразу услышали нетвердые шаги; к ним подходила баба Наташа. Баба Вера всплеснула руками» Ох, ты, Боже мой! Наташенька встала! Баба Вера перекрестилась. А баба Наташа присела к ним за стол» Здесь пир горой! Гости! А я лежи!? Ничего у вас не выйдет! Нина сидела у них до вечера. Старушки желали ей счастья, здоровья, и вообще, чтобы все у нее сбылось, ну все, что хочет. Провожали ее обе. Нина медленно спускалось по лестнице. На душе было тепло и спокойно. « Как же мало нам надо. Всего лишь участия, внимания. Все это есть в каждом, не купленное, Богом данное бесплатно, чтобы пользоваться, чтобы дарить, чтобы самим жить. На следующий день Нина вновь пошла в магазин за покупками.

Основательно нагрузившись, подошла к своей двери. Дверь, которая была напротив - открылась. Нина машинально повернулась и…. Сначала почувствовала, как забилось сердце, потом увидела серо-зеленые насмешливые глаза. Виктор взял сумки, взглядом показал: «Открывайте». Нина открыла.
- Да,- сказал он, ставя все на стол, - аппетит у вас отменный.
Нина хотела рассердиться на него. Она повернулась и посмотрела в его насмешливые глаза, но сейчас они были серьезными. Виктор улыбнулся.
- Еще две недели назад я увидел Вас.
- Значит, когда мы встретились в магазине…
- Да, я уже знал, что Вы живете напротив меня
- И когда мы ехали на край света… садист!
Потом грустно улыбнулась.
- Должно быть это очень смешно!
- Очень! – ответил Виктор.
Они рассмеялись. Смеялась Нина, смеялся Виктор, смеялось и ликовало ее сердце.

Они стали встречаться. Виктор познакомил ее со своими друзьями. Несколько раз они вместе ездили к старушкам. Баба Вера шутливо жаловалась: «Ниночка, она может ходить, но ленится, избаловала я ее» Баба Наташа всегда вставала, когда они приходили, но Нина видела, как ей трудно и не задерживались у них. Дни, проведенные вместе, давали им ощущение наполненности, сытости. Как-то они уехали на природу. Весь день были вместе, уходить не хотелось со своей поляны, от своей речки. К вечеру похолодало. Виктор нашел огромный лопух и накрыл им плечи Нины. Через некоторое время она согрелась. Очень согрелась. Теплее этого лопуха ничего, кажется, не было.

Однажды он сказал ей:
- Ты для меня как первый и последний глоток.
- Глоток чего?
- Все равно - воды , воздуха, жизни . Знаешь, первый глоток спасет, последний насытит»
А ты мой первый и последний калач!

Нина торопилась домой. Завтра у Виктора день рождения и он пригласил ее к своим друзьям Климовым на дачу. Выехать решили пораньше, потому что путь был не близкий.

Осень кружилась в вальсе. Нина увидела, как по-разному падают листья с деревьев. Одни молодые, радостно и весело резвились в воздухе, обгоняя друг – друга стараясь подальше улететь от своего дерева, столько времени державшего их на привязи. Долетев до земли, кувыркались, бесстрашно бросались под ноги прохожим и, прицепившим к кому-нибудь, отважно отправлялись в путь, пока ветер, широкой ладонью не смахивал их, слегка погоняя, не загонял их под дерево или куст, где старые, осторожно падающие листья, накрывали их своей тяжестью. Устало поворчав, закутывали их в тепло, в сон. Нина подняла несколько крупных красивых листьев. Уже успевшие согреться и засыпающие под ними маленькие непоседы встрепенулись, и бросились врассыпную. Нина улыбнулась и заторопилась домой.

Возле дома сидела баба Маша. Нина удивлялась ее безалаберному отношению к своему здоровью. Ей было далеко за семьдесят, но она бесстрашно сидела на лавочке в любую погоду. Нина иногда слегка журила ее за это, но баба Маша была на ты с природой и отмахивалась в ответ. Поздоровались. Баба Маша сделала таинственное лицо и сказала почему-то шепотом:
- К твоему жена приехала.
Нина не поняла:
- Какая жена?
- А как же, Светлана, жена его, утром приехала. А сейчас он и сам пошел домой
- А где же она была?
- У матери в Ленинграде. Год назад у них что-то не заладилось, никто не знает, она уехала. Он сначала ездил к ней, она приезжала, потом нет, долго не было, не видели. И вот она опять приехала. Ты не ходи к нему. Они, может, помирятся.
Нина протянула ей листья:
- Возьмите!
- «Да зачем они мне? Вон их сколько!
Нина положила листья на лавочку. Они тут же один за другим с шорохом попадали вниз.
Пошла к себе. Сердце виновато что-то пыталось ей объяснить: «Помолчи, не надо. Ты здесь ни при чем».

Она подошла к своей квартире, оглянулась на его дверь. Ей показалось, что дверь видит ее и угрюмо, недоброжелательно следит сейчас за ней. Она торопливо вставила ключ в замок, но он не открывался, Она передохнула, попробовала еще раз и, наконец, вошла в квартиру. Разделась. Поставила чайник ан плиту и, почему-то, на цыпочках прошла в прихожую. Осторожно посмотрела в глазок на враждебную дверь напротив. Та, молча и твердо, как верная собака стояла на защите своего вновь наступившего покоя, внезапно нарушенного, но сейчас вновь восстановленного и на Нинины грустные, молящие о чем-то глаза ответила жестко: «Нет! Больше я тебя сюда не впущу!»

Она вздрогнула от пронзительного визга на кухне. Чайник радостно заливался, напоминая о том, что вода вскипела, и он готов служить хозяйке. Пить чай и что-либо делать не хотелось, и она прилегла.

В дверь позвонили, но видеть никого не хотелось. Звонили все настойчивее. Она открыла. На пороге стоял Виктор. Нина посторонилась, пропуская его в квартиру.

Виктор, молча, провел рукой по ее щеке
- Нина, ко мне приехала жена, мы не говорили с тобой о ней. Прости, я не знал, что все так получиться.
- Как?
- Так серьезно с тобой
- Ты любишь ее?..
- Не надо, Нина, я сейчас ничего не знаю. Прости, не надо.
- А она сейчас дома?
- Да
- А как же ты пришел ко мне?
- Я сказал, что пошел за сигаретами…
- К Климовым ты с ней поедешь завтра? Виктор промолчал.
- А если кто из твоих друзей скажет ей о нас?
- Не скажет. Это друзья, мы давно вместе
- А как они ко мне относятся?
- Не знаю, хорошо, наверно, я не спрашивал, и потом, Светлана знает о тебе.
- Откуда?
- От соседей, кто-то сказал.
- Ну и как?
- Мы не говорили пока ни о чем. После дня рождения поговорим… Ну, пока.
Он вышел.

Утром Нина подошла к окну, Виктор ставил сумки в багажник. Его жена стояла возле машины. Красивая…Неожиданно она подняла голову и посмотрела на Нину. Засмеялась, подошла к Виктору, прижалась щекой к его руке. Нина отошла от окна и услышала, как отъехала машина. «Счастливого дня рождения» - пожелала она вслед и заплакала.

В машине Виктор и Светлана ехали молча. Наконец Светлана не выдержала:
- Это была она?
- Кто?
- Ну, твоя новая пассия»
- Где?
- В окне на втором этаже.
- Может, вернемся?
- Нет, тихо ответила Светлана, «не будем нарушать традиции. Надеюсь, у тебя хватило ума не знакомить ее с нашими друзьями?»
- Не беспокойся, хватило.

Осень. На обочине жались листья. Иногда какая-то сила поднимала их с земли и бросала охапками навстречу машине. Они с любопытством заглядывали в стекла, но дворники бесцеремонно низвергали их под колеса, где они, покружив немного, возвращались назад, в свою обочину, и взахлеб делились уведенным с другими, менее смелыми листьями. «Ах, как весело жить!» И как хорошо, что они сумели оторваться от дерева, которое так долго не позволяло им шалить, танцевать! А теперь ничто не остановит их, и они будут жить как хотят. Могут даже переехать куда-нибудь, а что, многие так делают!»

Светлана попросила остановить машину. Она вышла и стала собирать листья. Получился красивый букет.
- Зачем?
- На стол поставлю.
- На даче много листьев.
- Ну, какие там листья? Там только яблони, груши… Она положила их на заднее сиденье. Потом в упор посмотрела на Виктора. Он обнял ее, поцеловал. Поехали.

На даче у Климовых собрались все их многолетние друзья, которые радостными возгласами приветствовали приехавших. Подруги обступили Светлану – «Что? Как? Что решили?» Они переживали за них и сейчас их расспросы не были простым любопытством, а действительно, искренним участием в судьбе друзей, попавших в такую непростую ситуацию. Светлана обнимала их, целовала: «Знаете, я без вас как с одной ногой, или с одним глазом»....

Все смеялись. Все было как всегда, когда они собирались вместе: шумно, с танцами, песнями, шашлыками… Светлана взяла бокал в руки. Вино пьяно качнулось в бокале, хмельно-весело улыбнулось ослепительной бриллиантовой россыпью.

Светлана сделала несколько глотков. Что-то внутри обняло ее нежно и тепло, тихонько, ласково покачало, успокаивая. Она почувствовала, как расплетается коса тоски и грусти, и как вырывается из тисков плена и летит ставшее свободным и легким ее дыхание . Умер уродец, которого кормила она грустью-тоской. Умер уродец, которого она называла любовью. Очень долго она ждала от него чуда, верила в него, не видя его уродства, не понимая его.

Светлана подошла к Виктору, взяла его под руку:
- Пойдем, мне надо тебе что-то сказать.
Глаза Светланы ясно и тепло смотрели на него.
- Что случилось?
- Умер уродец. Да здравствует свобода!
- Да? Какой уродец?
- Да никакой, уродец и все!
- А почему он умер?
- От голода.
- От голода?
- Да… Кончились тоска, уныние, слезы, депрессии – это все было его пищей»
Виктор внимательно посмотрел на Светлану
- И что теперь?»
- Ничего. То есть все хорошо.

Виктор взял ее за плечи. Они, молча, стояли и смотрели друг на друга. Он погладил ее волосы.
- Как ты живешь?
- Уже лучше. Я очень много о тебе думала. Представляла разные сцены о тебе, ну, словно ты с другой или я ухожу от тебя. Прости, я… Да нет! Теперь все нормально! Просто мы не любили друг друга. Сходя с ума, умирая, мне не пришло в голову оборвать все страдания и приехать к тебе, или тебе ничего не мешало приехать ко мне, или написать, или позвонить… Теперь все прошло. Как оказалось, я сюда приехала за собой и нашла себя. «Себя находишь, ложное теряя»
- Ты обижена?
- Как хорошо, когда теряешь ложное. Тебя уже обидеть невозможно»
- Ты все-таки обижена!
Светлана подняла несколько листьев, подбросила их вверх, улыбнулась.
- Ты чувствуешь вину передо мной. Не надо. Я не обижена, не разочарована, я просто как кочан капусты, с которого сняли все листья, и кочерыжке стало холодно с непривычки.

Она снова улыбнулась.
- Ладно, пойдем, шашлыки есть, вина выпьем, кочерыжке надо согреться.

Утром Виктор провожал Светлану. Она уезжала назад в Ленинград. Подошел поезд. Тоска, преданной собакой лизнула сердце. Светлана коротко кивнула и вошла в вагон. К окну не подошла. Виктор сидел в машине. Кто-то принял его голову за барабаны там-там и бил, бил по ней со всей силой. Внезапно пришла мысль: можно еще все остановить, вернуть Светку! Что, черт возьми, происходит?» Поезд, блестя вымытыми очками, ждал… Досчитаю до пятидесяти и, если поезд еще не уйдет , то… Поезд насмешливо фыркнул, потоптался, пугая: «Уеду! Уеду!» Потом обиженно всхлипнул и поехал. «Сорок шесть, сорок семь…. Давно скрылся поезд, а Виктор все считал и считал, словно прикованный к цифрам всем своим существом.

Истошный паровозный крик прервал, наконец, этот бессмысленный счет. Виктор поднял голову. На путь, где только что стоял состав, который увез Светлану, въезжал новый, требовательно возвещая о себе. Виктор увидел в зеркале листья, собранные Светланой по дороге на дачу и оставленные забытыми в машине. Он перегнулся, взял их и положил рядом с машиной, выдохнул с шумом воздух, как перед большим глотком вина. И поехал. Листья, брошенные внезапно из покоя и тепла в холод и неизвестность, в панике бросились вслед за машиной, пытаясь догнать ее, но обессилив, отстали...