Драндулет

Не хотел Иван жениться ни тогда, когда мать на шее у него ярмом висла и молила о внучатах, ни даже тогда, когда отец, придя однажды к нему в кузню, и, отозвав в сторону, как-то по-стариковски ссутулив плечи, сказал:
-Не позорь меня с матерью, сын, не издевайся. Сколько ж можно людям носы-то от нас воротить? Вроде мы не прокаженные, а шарахаются в сторону, будто от леших. Никогда такого в роду нашем не бывало, чтоб парень до твоих лет в холостых засиживался.

Иван тогда крепко повздорил с отцом: выгнал его из кузни и молча закрыл дверь.
-Нечего тут,- пробурчал он, вытирая руки от сажи, и садясь со всего маху на скамью, которую его же отец ему и смастерил. –Сам разберусь как-нибудь!
Домой в ту ночь он не явился, переночевал в сарае у своей бабки, отцовой матери. Та всегда была рада внуку. Никогда слова поперек не говорила, не стыдила ни в чем, не лезла со своей жалостью, и глаза не мозолила.

А на утро хлебал Иван ее щи, сидя в маленькой кухоньке с прокопченным потолком, и про себя удивлялся, глядя на то, как ветхая, словно ветка доживающей свой век черешни, и такая же хрупкая старуха, проворно месит крючковатыми пальцами тесто.
-Ноги –то носят?- не ожидая сам от себя такого вопроса, спросил он ее и уткнул глаза в тарелку со щами.-Не болят?
Женщина усмехнулась в ответ, внимательно глядя на огромного мужчину, тяжело опершегося о стол и зачем-то покрасневшего.
-Вся ваша мужичья беда в том, Ванятка,- тихо молвила она, перестав на мгновение мять пышную массу теста,-что черствое в вас сердце и чувств вы на поверхность не высовываете, -словно сомы на дне пруда, закопаетесь в ил и дремлете.

Иван вскинул удивленно бровь, впервые слыша от бабки нечто вроде замечания.
Он долго смотрел в ее поблекшие, некогда голубые глаза, и не знал, то ли смеяться, то ли вставать из-за стола и, не попрощавшись, уходить.
-Чего это ты?- только и вымолвил он, и, немного подумав, решил обидеться. Засобирался, неловко вставая с табурета, да застыл, увидев решительность на морщинистом лице родственницы и даже какую-то злость.
-Вот что я тебе скажу, сынок,- похоже, сегодня женщина, отчего-то осерчавшая на внука, не была настроена на мирный лад .- Горе принесешь ты той, которая позарится на тебя. Ты и вправду пустой, словно старый колодец деда Егора, тот который в прошлом году мужики засыпали за ненадобностью, чтоб ребятишки ненароком не попадали в него. Наверное, слыхал об этом?!

«Слыхать-то слыхал!»- думал про себя Иван, широко шагая по сонной улице к отчему дому.- «Да только вот мне и одному-то не плохо. Знаю я вас, баб! К рукам приберете, не успею и глазом моргнуть, а после за нос водить станете, как быка по ярмарке.»
Не ведал он тогда, что через каких-то три месяца нагрянет в их деревню некая Ирина и не одна, а со своей сводной сестрой Любкой. Вроде как в гости к тетке. И уж тем более не догадывался о том, что екнет его сердце при виде тщедушной девки с конопушками на маленьком носу.

Ирка-то она не глупая баба попалась, сразу смекнула, что к чему, ну и стала приваживать хмурого мужика, мол, проводи нас с сестрой, боимся одни идти, подсоби. Девка красива лицом была, это все в деревне заметили, да только душа в ней какая-то призрачная водилась. Вроде есть иногда, несмело так проглядывает, а иногда вроде и прячется, и тогда Ирка начинала свою игру вести и подзадоривать мужика.

Несколько раз она подлавливала его у родительского сеновала, каким-то образом прознав о том, что он направляется туда с очередным тюком сена или чинит отцовскую технику,- старый немецкий драндулет,- ржавый, кое –где с дырами от пуль, мотоцикл, притащенный им с отцом с лесного болота.

Не выдержав бабьего натиска, сказал однажды Иван ей пару ласковых слов, и притиснул, к бревенчатой стене да так крепко, что оцарапал девке холеную белую спину.
-Не гожа ты мне,- молвил он коротко, прямо глядя в ее бесстыжие очи.- Не люблю таких лис, как ты. За версту чую и не хочу иметь с ними ничего общего!

Прищурила тогда баба свои зеленые бесстыжие зенки . Пытливо посмотрела она на Ивана, а после, медленно покачав головой, недоверчиво прошипела:
-Неужели по Любке сохнешь?
-Сказал же, не гожа ты мне,- стоял на своем мужик, спокойно глядя на ее приоткрытые губы, и, немного помолчав, добавил,- Еще раз здесь увижу,- не поздоровится.