Сашка (часть 1)

Сашка обожала апрель. По непонятной для неё самой причине, с того самого времени, когда люди начинают думать о весне как о чём-то загадочном и волнующим, ей в голову вбилось, что самый прекрасный месяц в году – апрель.

И каждый год апрель добросовестно оправдывал её любовь: если в феврале-марте были какие-то проблемы, он их разрешал; если долго что-то не получалось, то, ясное дело, получалось именно в апреле; если в каждом месяце случалось хотя бы что-то неприятное, а некоторые месяцы просто кишили неприятностями, апрель всегда был чист, как стёклышко и отбрасывал слова «проблемы», «неприятности» и «плохое настроение», по меньшей мере, до средины мая. Одним словом апрель был для Сашки чем-то тёплым, нежным и очень любимым. Она никогда не ждала от него ничего плохого, НИКОГДА…
* * *
- … Ты и сама, наверное, заметила, что последнее время что-то не так. Я и сам не знаю, что именно, но ты всё дальше и дальше от меня; я тебя совсем не понимаю, ты не понимаешь меня; нет той нежности, нет тепла, нет.… Ничего нет. Прости…
Вопреки всем ожиданиям Олега, Сашка не плакала, она молча сидела в кресле и смотрела на него. И взгляд такой тёплый и нежный, ничуть не изменился.

-Да, ты прав.
Её голос звучал ровно, спокойно, ни запинки, ни дрожи. Как будто она сама этого давно хотела. Как будто она просто терпеливо ждала, пока он поймёт, что она больше не хочет быть с ним. Неужели не хочет?.. Неужели он для неё уже больше ничего не значит?..

Олегу стало не по себе. Всё не так. Совсем не так, как он хотел. Они расстаются, она не против. Но не для этого он заварил всю эту кашу. Он не ожидал такой реакции со стороны Сашки. Он не думал, что она вот так просто и спокойно скажет: «Да, ты прав». Ну не думал он, что всё будет так! Ну не этого он хотел! НЕ ЭТОГО! Когда Олег шёл к ней, он думал, что сейчас всё ей скажет (а что именно он ей скажет, он обдумывал целый день), она выслушает, потом разревётся, бросится ему на шею, будет шептать что-то нежное, а потом поднимет на него огромные вишнёвые глазищи и накопыленными от слёз губами скажет: «Ты мне нужен…». Он посмотрит на её грустную мордашку, прижмёт к себе, поцелует в макушку и всё, наконец-то, станет на свои места; снова захочется жить, всё будет как раньше, будто последних трёх недель вообще не было; он закружится с ней по комнате, она в недоумении начнёт хохотать сквозь слёзы, потом он будет просить у неё прощенья, она простит, и они будут жить долго и счастливо…

Но всё не так. Они расстаются. Он больше никогда её не обнимет, не поцелует, даже не прикоснётся к ней. Они расстаются. Обратной дороги нет, все выходы закрыты. Они расстаются. О Господи, он не хотел этого!.. ОН ЕЁ ЛЮБИТ!!! Но исправить уже ничего нельзя. Они расстаются.

- Сашка… - голос его дрогнул, но он тут же овладел собой, - только у меня к тебе просьба: давай будем друзьями? Я не хочу, чтоб ты считала меня врагом и не хочу морозиться от тебя на улице.

- Конечно, Олежка, в чём вопрос. Я тоже не хочу быть тебе врагом. – И снова мягкий, ровный голос. Она протянула к нему руки, чтоб он помог ей встать, он подал руки, она встала. – Олежка, не обижайся, но мне ещё сообщение по истории писать.

- Да, конечно… - она словила его рассеянный взгляд, и что-то мелькнуло у неё в глазах, но она не поддалась минутной слабости, улыбнулась и повела его к двери.

- Давай, Сашка, удачи. – Он открыл дверь и вышел.

- Спасибо, тебе тоже. Пока, Олежка, счастливо!

Олег чуть не бросился бегом со ступенек, только бы не чувствовать того, что он сейчас чувствовал: боль, чувство вины и ощущение, что без неё он умрёт через несколько секунд. Если бы он знал, что Сашка в это время чувствует то же, он бы вернулся. Если бы она знала, что чувствует он, она бы его позвала. Но они этого не знали. Он уходил из её подъезда последний раз. Она последний раз закрывала за ним дверь. Всё кончено. Отныне они чужие друг другу.

На улице уже совсем стемнело. Как только Олег зашёл за угол Сашкиного дома, он бросился бежать. Бежать от самого себя. Бежать от того, что он сделал. Бежать. Но куда? Только не домой. И он повернул в сторону маленького парка, в котором редко бывают люди даже днём, не то, что вечером. Парк был заросшим, с неухоженными клумбами и небольшим прудиком в северной своей части. Этот парк был любимым местом Олега. Ещё в детстве он прибегал сюда и прятался от своих детских проблем и детской боли. Сейчас он надеялся укрыться здесь от боли, которая по силе была в тысячи раз сильнее той. Едва разбирая в темноте дорогу, он добрался до своего любимого места: маленького пяточка, покрытого густой травой и окружённого кустарником и деревьями.
Он упал на траву посреди этой полянки, и, глядя на звёзды, стал перебирать в мыслях всё, что происходило последние 3 недели и сегодня вечером. Может, он просто не понял её? Ведь за эти 3 недели она так изменилась, стала замкнутой, пугливой, перестала делиться с ним своими переживаниями. Казалось, она просто что-то скрывает. Но что, он боялся у неё спрашивать: а вдруг это связано с пережитой ею в прошлом болью? Вдруг, коснись он этой темы, она подумает, что он не щадит её чувств и безжалостен к ней? Он до последнего ждал и тянул с шагом, который сделал сегодня. Это была крайняя мера, оставленная на крайний случай. И вот этот случай настал. Он больше не мог терпеть её холодности, хотя до последнего надеялся на счастливый конец. «А зря… Ты ей не нужен, - думал он, обращаясь к самому себе,- не нужен, понимаешь? Она этого ждала, она просто не хотела бросать тебя первая. Но ты не нужен ей. Ты видел её глаза, слышал её голос: ни тени удивления, ни тени сомнения, ни тени разочарования. Она давно хотела этого. Ты не нужен ей. НЕ НУЖЕН! Дурак! На что ты надеялся? Чего ждал? Что ты натворил?.. – и ответил сам себе – Лишил себя жизни…. Я же тебя люблю… - сказал он уже вслух, шёпотом, обращаясь к ней, – люблю, слышишь? – он одним движением поднялся и сел. – Конечно, не слышишь. Наверное, даже не хотела бы слышать. Я ведь тебе не нужен. А ты мне нужна. Больше жизни, больше всего на свете. Нужна только ты. Я ведь без тебя не могу. Я жил лишь тобой. Но я стал тебе чужим и ненужным. Как мне теперь жить? – Он говорил всё громче и в итоге почти крикнул – Как мне без тебя жить?!.. – Он уронил голову на руки и заплакал. Как когда-то мальчишкой, на том же месте сейчас плакал 19-тилетний парень, который не видел больше смысла своей жизни.

Знал ли он, что в это время та, которую он любит, мечется по квартире, не находя себе места и почти задыхаясь от слёз? Нет, не знал. Ведь она дала ему понять, что согласна на разрыв. Да и не мог он знать и даже предположить этого, потому что события последних недель говорили против того, что она его любит. Своим поведением, пусть даже не словами, она отрицала это. Но, если бы он знал причину, из-за которой она так себя вела, он бы понял: сильнее, чем она его, способна любить не каждая женщина.
А причина у Сашки действительно была. 22 дня, начиная с 4-го апреля, она хранила тайну, которая и являлась причиной её поведения. 4-го апреля она узнала, что в декабре этого года будет отмечать не только своё 17-тилетие, но и рождение своего ребёнка. Её и Олега.

Узнав это, Сашка сначала обрадовалась. Она всегда хотела иметь детей. И, судя по их разговорам, Олег тоже хотел. Но потом ход Сашкиных мыслей пошёл по другому руслу. Раз она носит их общего ребёнка, значит Олег, при любых обстоятельствах, на ней женится. В этом она не сомневалась, потому что ей никогда не приходилось сомневаться в благородстве и честности Олега. И вот этого она и испугалась: что он женится на ней из чувства долга, хотя внешне может этого никак не показать. Второй мыслью, испугавшей её, было то, что, зная Олега, она имела основания думать, что, узнав о ребёнке, он может начать чувствовать себя виноватым. Может думать, что надо было держать себя в руках, отрицать, что и она тоже хотела (типа: «Чего ты могла хотеть? Тебе 16 лет, а я дурак здоровый, а тупой. Просто ты не сопротивлялась.»), винить себя за «совращение несовершеннолетних» и жалеть, что в ту ночь она была его. И это испугало её ещё больше, чем перспектива стать женой Олега из-за его чувства долга.

И вот с 4-го апреля всё и началось. Сашка колебалась (сказать или не сказать?), стала бояться сделать неправильный выбор и всё больше замыкалась в себе. В то же время, видя реакцию Олега на её поведение, она стала склоняться к мысли, что она ему со своими проблемами совсем не нужна. Нет. Не правильно. Не то, чтоб совсем не нужна, но Сашка стала думать, что Олег к ней остывает, что она для него уже не то, чем была раньше, а была она для него всем. С этими мыслями она засыпала, с ними просыпалась, и всё больше в них путалась. В итоге она стала бессознательно отдаляться от Олега и всё больше скрывать свои чувства. Собственно, и он делал то же самое, только в отношении её. Не зная наверняка чувства другого, они боялись открывать собственные.

И, в конце концов, пришли в тупик. Оба. В один и тот же тупик.
Какие только мысли не приходили ей в голову в этот вечер. Одна из них совпала с мыслью Олега: «Бежать!», но она решила бежать намного дальше, чем Олег: в другой город, подальше, и больше не возвращаться в этот. Но куда ей ехать? За этим дело не стало. Собрав все свои мысли в кулак, она заставила себя не рыдать и не всхлипывать. Убедившись, что успокоилась, она написала sms-ку старшему брату, который жил в Донецке: «Ромка! Скоро буду у тебя. Найдёшь жилплощадь?». Не прошло и минуты, как мобилка залилась звоном: звонил Ромка.

- Саш, что стряслось? Ты меня перепугала до смерти.

- Ромочка, я не хотела, извини. И не спрашивай, что случилось, приеду, расскажу. Только скажи честно: я тебе мешать не буду? А то я сначала скажу, а потом подумаю.
- А вот за эти слова я на тебя сейчас обижусь!
- Всё, я поняла, беру такси, лечу к тебе. Спать не будешь?
- Так бы и сразу! Какой теперь спать? Буду тебе комнату готовить.
- Ромка, ты самый лучший брат в мире. Спасибо.
- Ты вообще золото, Санька. Жду.

Сашка нажала «отбой» на мобилке и пошла к городскому. Сделала заявку. Машина будет через полчаса. Полчаса на то, чтоб собрать вещи и мысли. Полчаса, которые могли бы изменит весь дальнейший ход событий, но… Их оказалось слишком мало для того, чтоб поколебать Сашкину решимость. За эти полчаса ей не выпало ни минутки на раздумья: она искала сумку, складывала вещи, собирала документы, выключала газ и воду – словом была занята мыслями о дороге. Но если бы машина опоздала хотя бы на 15 минут, и Сашке выдались бы эти свободные минутки, её одолели бы совсем иные мысли, мысли о том, что это глупо, что нужно сначала всё хорошо обдумать, что нужно позвонит Олегу и, в конце концов, всё ему рассказать. Но такси прибыло точно в назначенное время. Она спустилась и попросила таксиста принести её вещи. И, казалось бы, что вот она одна сидит в машине, вот они, эти заветные минутки, чтоб всё изменить, но нет. Мысли её занялись на этот раз волосами: она пыталась заплести их в косу, но когда она нервничала, они её не слушались. Совершенно послушная в обычных условиях копна тёмно-каштановых волос немного вьющихся на концах, свисавших ниже пояса, в критические моменты становилась просто стихией, с которой Сашка начинала вести ожесточённую борьбу. Так было и сейчас. В итоге она завязала хвост, в четырёх местах перевязала его лентами, и в этот момент таксист закончил засовывать в багажник её сумки. Сел в машину. Захлопнул дверь. Повернул ключ зажигания, и машина тронулась с места. И едва она скрылась за углом дома, как из-за другого угла вышел Олег.

Если бы хотя бы каплю Сашкиной решимости в тот момент, когда она решила покинуть город, можно было бы дать Олегу, свой страх перед Сашкой он преодолел бы намного раньше. И успел бы всё изменить. Но Сашкиной решимости у него не было. А своя не сразу проявилась. Её глушили мысли Олега о том, что Сашка его не любит, что он ей не нужен, что она сама хотела разрыва. И мысль о том, нужно всё-таки выяснить всё до конца переборола предыдущие не сразу.

И вот он стоит перед её квартирой. Замер, прислушиваясь к звукам внутри. Тишина. Он позвонил. Всё та же тишина. В немом оцепенении он простоял минут пять. Но потом всё–таки понял: «Уехала…». Эта мысль ударила его, словно молния; рухнули все надежды, казалось, мир вокруг рушится. На миг он поверил мысли, что, может, она просто вышла. Но внутреннее чувство отрицало её. «Уехала. Значит, не любит. Значит, не нужен. А ты, дурак, чего ждал?» - с этими мыслями он спускался по лестнице. Как во сне дошёл до дома. «Уехала» - билось пульсом в голове. «Уехала» - было последней мыслью прежде, чем он забылся тяжёлым сном, который пытался спасти Олега от безысходности, в которой он тонул.

А в это время, уже за пределами города, сидя в машине, Сашка думала практически то же, что и Олег, с одним лишь отличием: она думала о нём. «Не любит. Не нужна. Идиотка, чего ты ревёшь из-за него?.. Он тебя бросил. Нет. Это не справедливо по отношению к нему. Не бросил. Вы расстались по обоюдному желанию. Но ведь предложил он…. Значит, не любит…. Не нужна…». Теряясь в этих мыслях и уставая от слёз, она погрузилась в объятья сна, спасавшего Олега и теперь пытавшегося спасти её.
* * *

У Романа была огромная 3-хкомнатная квартира в восточной части Донецка. Но жил он в ней один. Не смотря на то, что ему было уже 28. Ему просто и глупо не везло. Он сам не знал, почему, но притягивал он только самых коварных и бессердечных представительниц прекрасного пола, которых интересовал не сам Роман, а его материальное и социальное положение: кроме 3-хкомнатной квартиры, у него был «Лексус» и дача под Донецком – 2-хэтажный коттедж с небольшим, но красивым садом, и своя строительная фирма, хотя тоже не очень большая. Так получилось, что сразу после института, который он закончил красным дипломом, он попал на собеседование в эту фирму к её прежнему директору. Так как у Ромы были очень хорошие институтские рекомендации и высоки уровень знаний, собеседование закончилось приёмом его на работу. Очень скоро он стал главным менеджером. Потом вторым замом директора. Потом первым. После смерти директора его место стал временно занимать он. Законная наследница фирмы – Кира, дочь погибшего директора – занимать должность отца отказалась, аргументируя это так:
- Я в этом не шарю. Чертежи, проекты, планы – вот то, что мне нужно. А быть директором…. Нет, это не моё. У меня нет ни желания, ни умения.

И как только она вступила в наследство, она добросовестно переписала фирму на Рому, конечно с его согласия. У него были и желание, и способности, и опыт. Кира знала, что ему доверял отец. И она была в нём уверенна.

Прошёл год с того момента, как фирма стала его собственностью. Он уже успел разочароваться в девушках, которых за последние два года, начиная с его появления на фирме, у него было 8. К каждой из них он очень привязывался. Каждая использовала его в корыстных целях и видела в нём только источник материальных благ. И с каждой он мирно расставался, понимая цель их отношений. Не успел он оправиться от очередного разрыва, как за месяц до его 24-хлетия разбились их с Сашкой родители. Ему дали опекунство над ней. Он хотел перетащить её в Донецк, но она упёрлась и напрочь отказалась.
- Мне уже 13 лет. Я не хочу тебе там мешаться. Я справлюсь и сама. Я не хочу уходить из школы. Ром, я сильная, я справлюсь.
Переубедить, а тем более заставить её было невозможно, и он сдался. В первую очередь он купил Сашке мобилку и первое время звонил ей несколько раз в день, потому что ужасно за неё переживал. Раз в месяц он приезжал к ней и куда-нибудь вёл или вёз. Она была для него самым близким человеком. Не смотря на разницу в возрасте – 11 лет – они всегда понимали друг друга и очень любили.

Шло время, Сашка взрослела, и её 15-тилетие они отмечали уже втроём: Рома, Сашка и Олег. С Олегом Рома быстро нашёл общий язык. Олег в свои неполные 18 лет был уже совершенно самостоятельным и очень серьёзным человеком. И ещё Ромка сразу понял, что Олег в Сашку не просто влюбился, что он к ней относится очень серьёзно и что он её действительно любит. В Сашкиной взаимности и серьёзности чувств тоже не приходилось сомневаться. Так Олег стал уже практически членом семьи: на все праздники, на которые Ромка приезжал из Донецка, он приглашал и Олега; хотя в обычные ежемесячные дни его приезда Олег не соглашался ни на какие приглашения, полностью предоставляя исскучавшуюся по брату Сашку в полную Ромкину власть. Ромка уже не сомневался, что в январе будет свадьба: раз в декабре Сашке исполнится 17, значит, в этот же день Олег предложит ей выйти за него замуж.

И вот она сидит у него в комнате, закутанная в плед, с чашкой чая с лимоном и, всхлипывая и дрожа от слёз, громко сёрбает его из пузатой кружки. От боли видеть её такой Ромка сам с трудом сдерживал слёзы. 15 минут назад она приехала и как только таксист, принёсший её сумки, вышел за порог квартиры и за ним захлопнулась дверь, Сашка бросилась в Ромкины объятья и зарыдала так, как не рыдала, наверное, со смерти родителей. Его это так испугало и вывело из колеи, что он растерялся, что же теперь делать: успокаивать её или дать выплакаться. Но вопрос решился сам собой:
-Я с…сейчас…с усп…покоюсь и…и в…всё тебе рас…ска…жу… - говорила она, заикаясь от слёз и утыкаясь мордашкой в Ромкину шею. Он обнимал её и гладил по голове, как когда-то, когда ей было 13 и они остались одни в этом мире. Когда слёзы перестали ручьём литься из её глаз, и она силилась заставить себя не всхлипывать, он повёл её в свою комнату, усадил на кровать, укутал пледом и пошёл в кухню, чтоб сделать чай. Через 2 минуты они уже пили чай; Сашка - потихоньку успокаиваясь, а Ромка - всё больше нервничая от ожидания Сашкиного рассказа.
Сашка допила чай, выпуталась из пледа и заговорила второй раз после того, как оказалась в квартире брата. На этот раз уже спокойно.
-Ромка, прости, что я тебя так испугала, я не хотела, просто…я не знаю…
- Саш, извиняйся за это, перед кем хочешь, но не передо мной. Я знаю, что ты не истеричка и что это не просто так. Рассказывай.
- Хорошо. Только обещай, что не будешь ничего спрашивать. Я не могу сейчас рассказать тебе всего, а увиливать от твоих вопросов я не привыкла. Мне будет стыдно.
- Сашёнок, успокойся. Я никогда на тебя не давил, сейчас тем более не собираюсь. Обещаю.
- Помнишь, в марте я тебе говорила, что хочу тебе что-то рассказать? –Ромка кивнул и Сашка продолжала. – Так вот. 8-е марта – Международный Женский день. После восьмого марта этого года можешь поздравлять меня с ним как женщину, а не как будущую женщину. А со следующего года ты сможешь поздравлять меня и с днём Матери. В декабре у меня будет малыш.

Ромка слушал, не сводя с неё глаз. Какой же он идиот, что пообещал ничего не спрашивать! Когда она сказала последнее слово и замолчала, Ромка понял, что больше говорить она не собирается ничего. В то же время, из того, что Сашка всё-таки сказала, он сделал вывод, что она по неизвестным причинам не хочет говорить, кто отец и что между ними произошло. И ещё: как со всем этим связан Олег? Если он отец, он знает? Если да, то что случилось? Если нет, то почему? Ромка совершенно чётко понимал, что в подобных делах нужна полная ясность, только тогда можно принимать правильные решения. В деле с Сашкой ясности не было совершенно никакой, а он сам связал себе руки, пообещав ничего не спрашивать. Он знал, что если бы он спросил, то Сашка бы ответила и ответила честно. Но он пообещал не спрашивать. Идиот! Но тут в голову Ромке пришла спасительная мысль: позвонить Олегу. Не успел он обрадоваться этой мысли, как Сашка снова заговорила:
- И пообещай, что выполнишь ещё одну мою просьбу. Пожалуйста… - Она посмотрела на брата умоляющими глазами. Не выдержав этого взгляда, Ромка сдался и пообещал, хотя понимал, что, возможно, и это обещание навредит ему так же, как и предыдущее. И он оказался прав, потому что за его обещанием последовала Сашкина просьба – Только не говори ничего Олегу. Не звони ему, ничего не спрашивай и не говори, что я у тебя.
«Вот и позвонил Олегу…» - подумал он. Теперь выход остался только один: дать Сашке успокоиться, подождать некоторое время, а потом или каким-то образом снять с себя обещание, или раскрутить Сашку на откровенность.

И всё-таки, что бы ни было потом, сейчас главной задачей для Ромы было успокоить Сашку, дать ей почувствовать ушедшую из-под ног почву.
- У тебя хвосты в школе остались?
- Нет, я всё сдала, только экзамены…
- Какие тебе экзамены?! Возьмём справку, и в субботу я отвезу её в школу, а заодно и поговорю с директором. А завтра – Ромка посмотрел на часы – нет, уже сегодня утром пойдёшь со мной на работу. Не забыла ещё, что такое «черчение» и «рисование»?
- Обижаешь! – за всё это время Сашка первый раз улыбнулась, и от этой улыбки Ромке захотелось громко вздохнуть от облегчения. – За 4 года черчения и столько же рисования ни одной, даже текущей, ниже 12-ти!
- Вот и хорошо. Посажу тебя в дизайн-студию к Кире, будешь ей помогать, а то она уже давно стонет, что помощник ей нужен.
- Какая Кира?
- Та самая. Дочь бывшего директора. – Ромка опять посмотрел на часы. – Всё. Отбой. Сама заснёшь или тебе чего-нибудь дать? – Сашка отрицательно помотала головой. – Тогда пойдём, я тебя уложу.

Рома отвёл её в комнату, которая была теперь её собственной, отнёс туда её сумки и в прямом смысле уложил Сашку в постель. Когда через 15 минут он зашёл к ней спросить, не дать ли ей всё-таки чего-нибудь, чтоб быстрее заснуть, Сашка уже спала таким крепким сном, что даже не услышала щелчка двери.

Убедившись, что с Сашкой всё в порядке, Ромка и сам пошёл спать, но заснуть не мог намного дольше. В голову лезли всякие мысли: о Сашке, о нём самом. О Сашке мысли были самые разные: кто всё-таки отец? Что случилось между ней и Олегом? Как все эти её переживания отразятся на малыше? Кто будет, мальчик или девочка? Что с Сашкой будет потом? Тут мысли о Сашке постепенно переходили в мысли о нём самом: а что будет с ним? Неужели он никогда не узнает, что такое взаимная любовь? Семья? Жена? Дети?... В то, что все женщины – стервы, он не верил, но почему-то ему попадались именно они. Будет ли в его жизни женщина, которая даст ему настоящее счастье и любовь? Господи, ну почему он никому не нужен, кроме Сашки? И будет ли нужен хотя бы кому-нибудь? Хотя бы когда-нибудь? От этих мыслей Ромке стало ещё хуже, чем было и он пошёл за чем-нибудь, чтоб успокоиться и наконец заснуть. Нашёл валерианку. Выпил 10 таблеток. И через 15 минут спал уже и он.
* * *
Олег проснулся ещё до рассвета. По заполненной сумерками комнате метались тени восходящего солнца, а по углам прятались обрывки его снов. Тяжёлых и страшных снов. Олегу не снились кошмары с того момента, как он был с Сашкой. А до неё с самого детства ему снились ужасы. В них не было мистики, не было чудовищ и тому подобного. Но зато были жуткие жизненные ситуации, из которых он не мог найти выход, и после этих снов Олег просыпался в слезах и холодном поту. Когда появилась Сашка, всё изменилось. Олегу казалось, что вся прежняя боль теперь в прошлом. Потихоньку, по капле из его сознания уходило ощущение того, что он никому не нужен, к которому он успел привыкнуть за время пребывания в детдоме. Воспоминания детства, которые он до этого хранил в себе, после того, как Олег поделился ими с Сашкой, стали понемногу таять и вызывали меньше боли. Она его жалела. Но жалела по-своему, не унижая его достоинства и не расслабляя его. Она его любила. И тем самым давала ему желание жить, которого он лишился в 6 лет, когда его родители уехали без него в неизвестном направлении, а его оставили у бабушки. Через 3 недели бабушка умерла. Олег попал в приют. Тут и начались кошмары, и в снах, и наяву. Так он с трудом закончил девять классов и пошёл работать разнорабочим в мебельный цех. Тут стало немного полегче, хозяевам он понравился, они взяли над ним опекунство, забрали из приюта и прямо в цеху сделали для него комнату. Заставили поступить в техникум.

И вот когда ему было 17 с половиной, он познакомился с Сашкой. В её классе учился сын хозяев цеха, Артём, с которым они дружили, и Олег часто приходил к нему в школу. Экзамены Артём сдавать боялся и поэтому брал с собой Олега. Когда Олег в вестибюле ждал Тёмку с очередного экзамена, Сашка сломала каблук, упала прямо на бетонный пол и, ударившись головой о стену, потеряла сознание. Недолго думая, Олег взял её на руки и понёс в медпункт. Сашку привели в чувства, а Олегу поручили довести её домой. Так всё и началось.

Воспоминания одно за другим всплывали в голове Олега, и от мысли о том, что теперь всё не так, что Сашке он больше не нужен, что отныне всё будет по другому, на глаза снова навернулись слёзы. Он ненавидел себя за них, из-за них он считал себя слабым, но от безысходности и боли не мог им сопротивляться. «Где теперь её искать? И стоит ли искать?.. – думал Олег, садясь на краю кровати. – Теперь ты ей не нужен. Она была единственным человеком, для которого ты что-то значил. ЗНАЧИЛ, а теперь не значишь ничего. Теперь ты не нужен даже ей. Ты вообще никому не нужен…» - Олег силой заставил себя оборвать эти мысли, встал с кровати и пошёл в кухню. Закурил. В сигаретном дыме ему виделась смеющаяся Сашкина мордашка, а в голове бился вопрос: «Как без неё жить? И стоит ли вообще теперь жить?...».
* * *