Пускай он будет Ангелом...

Вот и все! Все закончилось в один миг, и жизнь превратилась в одно сплошное черное пятно. В висках стучало... что теперь делать, как жить дальше. Воспоминания вернули ее, на какой-то миг на то розовое облако, где она пребывала в чистоте, спокойствии и блаженном счастье...

Она смотрела в окно, огромные сосульки таяли от яркого солнца и капали, как слезы. Глаза опухли, щеки раскраснелись. Она уже ничего не чувствовала, так она устала за эти два дня. Мысленно Ксения перенеслась в прошлое.

Вот она сидит за столом, маленькая девчонка 9 лет и раскладывает постель для своей куклы.

Папа что-то чертит на столе, мама суетится на кухне, кто-то должен прийти.
Тихо скрипнула дверь избы. Обернувшись на вошедшего, она - девочка, обернулась и увидела молодого паренька. Поздоровавшись и улыбнувшись своей широкой улыбкой, он смело прошел в избу.

Подумалось - а… это к отцу, наверно - его ученик. Они долго говорили, спорили по чертежам. Копаясь в своих игрушках, Ксюха вкрадчиво наблюдала за парнем. Он был в ее глазах огромен, высокий, широкоплечий, жутко загорелый, но очень добрый.

Она, будучи девочкой, очень пугливой и необщительной, вдруг подошла к отцу и громко сказала:
- Папка, кто это, почему не знакомишь?
Оттого, что дочь повела себя необычно, отец растерялся, наступило неловкое молчание, а потом раздался смех.
- Не смешно - констатировала она и, надув губы забилась в угол.

Молодой человек улыбнулся, подошел, протянул руку:
- Давай знакомится, я папин друг, а зовут меня Иван.
- Дядя Ваня - отвлекся отец.
- Да ладно, какой же я ей дядька, зови Иваном.

Он часто заходил в гости, приносил кукол и конфет, и даже играл с ней, но только девочка все больше терялась, убегала во двор, забиралась на сеновал и выжидала, когда гость уйдет.

Она слышала, как они не раз смеялись, обсуждая разные темы и ее побеги в том числе.

Она хорошо помнила, как ее наряжали, завязывали банты, приговаривая, что все идут в гости и убегать нехорошо, сидеть нужно только рядом с родителями, не вмешиваться в чужие разговоры.

А дальше все как в плохом рассказе, оказывается, Ивана провожали в экспедицию, а за столом с ним сидела его девушка, весело смеялась и шутила.

- Кто это? - шептала она отцу и постоянно дергала его за руку.
- Тихо, - струнил строго отец, - видишь, моего ученика провожают, надо послушать.

Тосты, наставления, пожелания, ее так утомили, что она уже молча, сидела и смотрела в одну точку.

Она вздрогнула от прикосновения, как будто очнувшись ото сна.
- Что тебе привезти, Стрекоза? - и его глаза улыбались.
- Себя - как-то проскрипела она,- и не стрекоза я вовсе...

В комнате все рассмеялись, а она вдруг расплакалась, да так жалобно пропищала:
- Не смешно! - что все рассмеялись с новой силой.

Уткнувшись в грудь отцу, она разрыдалась.

Иван тихо взял ее на руки, отошел к окну, погладил по голове и прошептал:
-Не плачь, Стрекоза, ну чего ты, все хорошо, просто день такой, всем весело.
-А мне,…а мне - всхлипывала она, - а я….а я, как же я?... - И тут как прорвало, откуда у ребенка могут быть такие чувства!!!
-А ты расти, будь на радость маме с папой, а я буду писать, хочешь?

Она мотнула головой, и стала теребить свое платьице.

Сколько ж времени прошло с тех пор, ни много, ни мало. А письма были... отцу, с приветами для нее, а она тайком вкладывала рисунки в каждое ответное письмо и писала, писала, писала: "Я тебя люблю"…

Время мчалось. Ксения росла, вот уж и выпускной. Казалось бы, вот она юность, впереди институт и все забудется. Ведь нет же - то ли по привычке, то ли всерьез, но в письма постоянно вкладывались записочки и по-прежнему теперь уже уверенным почерком, вновь написанное: "Я тебя люблю!"

Тайком перечитывала письма, пришедшие к отцу, что там, не женился ли, не вспоминает ли о ней, не спрашивает, но там по-прежнему: "Привет стрекозе!"

Про эту историю, казалось бы, уже пришло время забыть, или не обращать внимания, да только, вот он: выпускной - путевка в жизнь!

Отличное будущее прочили учителя - красный диплом, направление от колхоза.

Накануне мама купила шикарное платье, ну как у невесты, длинное, с бирюзовым оттенком под цвет ее глаз.
- Сегодня у тебя настоящий бал, как у Наташи Ростовой - покружив дочь произнесла мать.
- Как ты себя чувствуешь?
- Супер! - уже современным сленгом ответила Ксения.

Все прошло просто замечательно, награды, вручение аттестата, но что-то не отпускало ее нежную душу, сердечко билось так часто, будто сегодня должно свершиться чудо.

Уже не первый танец она танцевала, весело и задорно смеялась с подругами, обсуждая томные взгляды мальчишек-одноклассников.

- Привет, Стрекоза! - услышала она за спиной, и земля ушла из под ног. Он обошел ее, протянул руку и повел вкруг зала, умело ведя ее в танце.
А он стал меньше", - подумалось ей, - "но какой, же он красивый, все, же Большой и красивый!"

Она не помнила, как все происходило, а на самом деле она без умолку болтала, смеялась, рассказывала какие то нелепые истории. И потом, когда они шли до дому, не было ничего необычного, просто разговор двоих друзей, которые давно не виделись.

Потом он опять пропал, на какое-то время, а затем все чаще стал появляться по работе отца у них дома.
И ничего не происходило, он так же звал ее стрекозой, только игрушек не было, теперь они говорили много, говорили об учебе, о жизни. Вот так и не заметили, что стали чуть больше друзья. Уже совсем по-другому щемило сердце, совсем плохо спалось, и совсем он по-другому смотрел на стрекозу, которую уже давно звал Ксенией.

Она чувствовала, что он ближе, роднее, что ли стал, но все никак не слышала от него того, что слышат девушки от своих парней. И чем дальше продолжались их встречи в доме, тем страшнее становилось, а вдруг опять уедет, пропадет, она и спросить и мысли допустить про это не могла.

Уезжая уже в институт, она чувствовала, есть что-то, есть то теплое, но как объясниться, как узнать, не представлялось возможности. Переписка их содержала только интересующий характер и ничего более.

И как гром с ясного неба!

Громкий звонок телефона разбудил ее рано утром:
- Ксюша, милая, я уезжаю, Москва, так надо, родная - кричал он ей в трубку.
-Я вернусь, обязательно вернусь, веришь? Я вернусь к тебе! Примешь? Я больше так не могу! Я на вокзале, здесь в городе! Я люблю тебя,...отец,....твой отец против!

Почему, почему она молчит, она так ждала этих слов, долгие годы она носила в себе эту детскую любовь, так почему же она молчит... В трубке запикало, рука бессильно опустилась на колени...


Мысли метались, в голове шумело, как же так? Что он сказал? В городе? На вокзале? Вдруг ее осенило, надев туфли, плащ на ночную сорочку, бросилась из квартиры.
"Я успею, вокзал совсем близко, рядом, я успею!"

Успела, нашла! Они долго стояли, обнявшись на перроне, она не плакала, просто шептала: "Мой, ты мой!"

....Осень выдалась сухая, солнечная и теплая. Солнце как будто благословляло их. Отец уступил твердому решению уже взрослой дочери выйти замуж. Никак не могли понять они, что Ванечка - это ее жизнь, это мечта всей ее жизни. Зря они так несерьезно воспринимали ее чувства. Но теперь все позади. Сидя в лимузине, белом шикарном, она ехала навстречу своей судьбе, а там под сердцем уже бился маленький комочек их маленькой неокрепшей жизни.

Как всегда красивый, стройный, улыбающийся и тоже счастливый Иван встретил ее возле ЗАГСА. Протянул огромный букет и вынес ее на руках из автомобиля.


Ах, какая была свадьба! И голуби, белые голуби кружили над ними, и лепестки роз, и вновь она почувствовала себя Наташей Ростовой, и вновь кружил их танец.



А когда ее спросили, что бы он попросила у мужа в этот замечательный день, так чтоб это запомнилось всем, не задумываясь, она встала и громко сказала:
- Зови меня стрекозой!

И вновь зал покатился от смеха, а Ксюха, его милая Ксюха, с детской своей улыбкой, чуть надув губки, произнесла:
- Не смешно!

...Громко хлопнула дверь, она вздрогнула, пришла в себя: "О чем это я?" - улыбка медленно сошла с губ, вот она палата, с белыми пошарпанными стенами, столик, и рядом мамочка, кормящая ребенка.

Устало присев на кровать, опустив голову, подумалось: "За что, зачем МНЕ все это? КАК Я ЕМУ СКАЖУ? Что я ему скажу? Не уберегла?!

...Вот они бегут по полю, он собирает ромашки ,плетет венок, одевает на голову, смеется.
- Сын! У меня будет сын!

Бесконечная суета, что купить, где поставить, как украсить.

Уютно обустроивши комнату, разложив вещи, погладив приданое, и как последний штрих - повесив балдахин над кроваткой, чмокнул ее в щеку:
- Все, я поехал, пора, сразу телеграфируй, Стрекоза! Не забудь, слышишь? - и потеребил нежно за подбородок.
Напоследок поцеловав живот, улетел... В Москву на вахту.


....А потом все как в тумане, отдельные обрывки фраз, беготня врачей, и неумолимое желание не жить.
- Пульса у ребенка нет, срочно везем в реанимацию, остановилось сердце!!!

Вот и все! Все закончилось, как же ему сказать?

Ради чего, во имя чего? Он не простит, я знаю.

Искоса глянув на кормившую мамочку, она свернулась калачиком и забилась как ребенок в угол. Ничего нет.ПУСТОТА. Ни боли, ни слез, ничего, только огромное черное пятно, вот сигануть бы вниз и все закончится. Уже не думалось, не хотелось, не верилось.

Скрипнула дверь, как когда-то в детстве, и зашел ОН, такой большой и уверенный... Глаза, что говорят его глаза?
Не было сил смотреть на него, такого милого, родного, и казалось бы беззащитного...
И только сейчас она увидела прядь седых волос. Безвольно провела рукой и прошептала:
- Прости...

-Ты Ангела родила, Стрекоза, Господь забрал его... ничего, он нам подарит, обязательно подарит сына или дочь, я знаю - прижав ее к себе, он гладил ее по голове, как тогда:
-Стрекоза, я привез тебе сердце, свое сердце, поверь мне...