Супружество.9 часть

Заночевать детям в пещере всё же не пришлось. Случайно набредший на место их укрытия Ирвин, слуга одного старого графа, сжалился над ними и забрал с собой. Он оставил в пещере холст и краски, а также листы с набросками местного пейзажа, которые успел сделать за целый день, бродя по ущелью, и, взяв детей на руки, отправился в небольшую рощицу, где его уже давным-давно ждал верный друг.
Ирвин осторожно ступал по каменистой горной тропинке, и, как мог, защищал свою ношу от ледяного ливня, спустившегося вдруг с небес и принявшегося заливать всё вокруг с упорством сумасшедшего, завладевшего гигантской лейкой.

За мужчиной увязалась не пожелавшая оставаться в пещере овца. Она совсем не реагировала на окрики человека, приказывавшего ей не покидать гор, и весьма настырно следовала за ним, а когда он останавливался для того, чтобы отдышаться, она тоже устраивала привал где-нибудь неподалеку и спокойно щипала травку.

Ирвин перестал отгонять животное, белая шерсть которого служила ему неким ориентиром в условиях плохой видимости. К тому же, в особо узких и опасных местах, когда он вынужден был опускать детей на твердь, дабы не упасть самому и не уронить их, те шли рядом с овцой, крепко вцепившись в ее шерсть руками.
Войдя в рощицу, состоящую из нескольких десятков невысоких деревьев, Ирвин пару раз свистнул. Его длинногривый конь, пасшийся у небольшого ручья, заслышав хозяина, откликнулся громким ржанием и, спустя некоторое время, подскакав, ткнулся влажными губами в его плечо.

Дети восторженно засмеялись.
-Давай, дружище, вези нас в надежное убежище, где нам удастся, наконец, согреться и хорошо отдохнуть!- нарочито бодрым тоном произнес Ирвин, понимая, что дети измучены усталостью и голодом.
Разделив между ними оставшуюся от его дневной трапезы лепешку, мужчина пожалел о том, что выпил все вино. Пара глотков сейчас бы не помешала продрогшим до костей маленьким созданиям.

Проклиная про себя ливень и овцу, которую он по просьбе детей вынужден был привязать к седлу с помощью длинной веревки, Ирвин взгромоздился на коня, усадив впереди себя найдёнышей.

Позже с несчастной овцой, упрямо бегущей рядом с шедшим конем, пришлось всё же расстаться. В лесу неподалеку от замка графа ее задрали окружившие путников голодные волки. Если бы не это блеющее в предсмертных судорогах животное, сослужившее людям хорошую службу и насытившее собою хищников, то неизвестно еще, чем бы окончилось это путешествие.

Несмотря на усталость, удивлению Ирвина не было предела, когда старый граф, страдавший бессонницей и потому допоздна засидевшийся над книгами в одном из кабинетов своего огромного замка, распорядился вдруг напоить продрогших малышей горячим молоком и накормить их остатками ужина.

Дождавшись ухода слуги, поторопившегося исполнить приказание, почтенный старик, граф Патрик Коулмэн, известный на всю округу своей необщительностью и ворчливостью, подозвал мальчика и пристально посмотрел в его наполненные страхом и недоверием карие глаза.

-Как зовут твою маму?- затем спросил он хрипло, потянувшись к стоящему на письменном столе небольшому светильнику. Придвинув его поближе, старик внимательно стал изучать тонкие черты лица ребенка, аккуратно придерживая его испачканный подбородок ладонью.
Том, не желая отвечать, опустил голову. Прислушиваясь к треску поленьев в камине, он стыдливо покраснел, увидев насколько грязны его ботинки, в которых он умудрился стать на ковер.

-Какая вам разница, сэр?- буркнул мальчик весьма неучтиво, когда старик снова задал свой вопрос. –Она мне не мать. Если хотите знать, сэр, то женщина, которая родила меня,- сущая ведьма, ненавидящая не только собственного сына, но и эту девочку!
Том обернулся, указывая рукой на спящую в кресле Клариссу, заботливо укрытую слугой теплым пледом.
Испуганно глядя на то, как при его словах руки графа затряслись, он вдруг рассказал всё без утайки о спятившей матери, сделавшейся женой отца девочки и за что-то возненавидевшую несчастную, и, воспользовавшись отсутствием мужа и сына, отведшей ее в пещеру, чтобы оставить там на съедение диким зверям.

-Когда я уходил на поиски сестры, сэр,- совсем тихо добавил мальчик, - наши родители ссорились. Мать задумала что-то нехорошее, я чувствую.
По бледным щекам старика потекли слезы. Он то и дело вытирал их рукавом халата, внимая взволнованной речи мальчугана. Когда тот окончил говорить, граф прошептал:

-Я очень долго ждал весточки от нее, дитя, и не мог даже подумать, что новости о моей незаконнорожденной дочери принесет мне ни кто иной, как мой внук.

Он не мог рассказать ребенку темную историю, случившуюся однажды в его жизни. О том, что когда-то, не на шутку заинтересовавшись простой девушкой, дочкой рыбака, он, влиятельный человек, ослепленный страстью и одержимый идеей во что бы то ни стало овладеть ею, насильно сделал ее своей. Несчастная кричала тогда о том, что он погубил ее, что теперь ее удел – мыть горшки в чужих домах, и горевать о том, что вместе с непорочностью она утратила и надежду на то, что кто-то из нормальных парней бросит в ее сторону взгляд.
Тогда Патрик не нашел ничего лучше, как рассмеяться ей в лицо, а затем отпустить на все четыре стороны.

А после в его казалось бы незыблемом союзе с молодой графиней, очаровательной, законной супругой, появилась громадная брешь. Их дети, едва родившись, умерли, и Лусия, преданная своему мужу сердцем и умом, с превеликим трудом перенесшая роды, в скором времени отправилась вслед за ними. Она тихо покинула этот бренный мир в одно воскресное утро, заставив безутешного мужа скорбеть и тосковать над ее остывающим телом.