Оппозиция природы – цивилизации в романе «Страдания юного Вертера»

Через год после написания «Геца фон Берлинхингеная» (1773) появился новый роман молодого, но уже известного к тому времени писателя Иоганна  Гете – «Страдание юного Вертера» – одно из выдающихся произведений европейского сентиментализма .    
«Страдания юного Вертера»  не только роман о несчастной любви. Его историческое значение и заключается в том, что автору удалось вместить в небольшую книжку некоторые центральные, наиболее жгучие проблемы своего времени.  Роман Гете “Страдания юного Вертера” – это история молодого человека из третьего сословия, который задыхается в обществе, где царят невежество и предрассудки.
Вертер пытается найти утерянное спокойствие в общении с природой, которая для него является полной противоположностью той бесчувственной цивилизации, от которой он бежал: «Как счастлив я, что уехал! <...> А вообще живется мне здесь отлично. Одиночество — превосходное лекарство для моей души в этом райском краю, и юная пора года щедро согревает мое сердце, которому часто бывает холодно в нашем мире. Каждое дерево, каждый куст распускаются пышным цветом, и хочется быть майским жуком, чтобы плавать в море благоуханий и насыщаться ими».  Природа делает Вертера по-настоящему счастливым: «Душа моя озарена неземной радостью, как эти чудесные утра, которыми я наслаждаюсь от всего сердца. Я совсем один и блаженствую в здешнем краю, словно созданном для таких, как я. Я так счастлив, мой друг, так упоен ощущением покоя, что искусство мое страдает от этого».  
У Вертера мирообъемлющая душа. Он глубоко ощущает свою связь со вселенной. Ему равно близки небеса с их могучими стихиями, и муравей, ползущий в траве, и даже камень, валяющийся на дороге: «Когда от милой моей долины поднимается пар и полдневное солнце стоит над непроницаемой чащей темного леса и лишь редкий луч проскальзывает к его святая святых, а я лежу в высокой траве у быстрого ручья и, прильнув к земле, вижу тысячи всевозможных былинок и чувствую, как близок моему сердцу крошечный мирок, что снует между стебельками, наблюдаю эти неисчислимые, непостижимые разновидности червяков и мошек и чувствую близость Всемогущего... взор мой туманится и все вокруг меня и небо надо мной запечатлены в моей душе...».  Таково коренящееся в самых глубинах души его мироощущение. Всеми фибрами, кончиками нервов ощущает Вертер мировую жизнь.  
Как человек сентиментальной эпохи, Вертер – энтузиаст чувствительности, страдающей гипертрофией эмоциональной жизни.   Он человек чувства, у него есть своя религия, и в этом он подобен самому Гете, который с юных лет воплощал свое меняющееся мироощущение  в созданных его воображением мифах. Вертер верит в бога, но это совсем не тот бог, которому молятся в церквях. Его бог – это незримая, но постоянно ощущаемая им душа мира. Верование Вертера близкок гетевскому пантеизму, но не полностью сливается с ним и е может слиться, ибо Гете не только чувствовал мир, но и стремился познать его .
Вертер видит мир через призму природы. Она  отражает его душевные переживания: «Поразительно, право! Когда я приехал сюда и с пригорка оглядывал долину, — до чего же все вокруг притягивало меня. Вон тот лесок: хорошо бы нырнуть в его тень! И вершина вон той горы: хорошо бы оттуда обозреть всю окрестность! И примыкающие друг к другу холмы и укромные долины: хорошо бы углубиться в них! Я бежал туда и возвращался, не найдя того, на что надеялся. Будущее — та же даль! Необъятная туманность простерта перед нашей душой; ощущения наши теряются в ней, как и взгляды, и ах! как же мы жаждем отдать себя целиком, проникнуться блаженством единого, великого, прекрасного чувства. Но, увы, когда мы достигаем цели, когда «там» становится «тут», все оказывается прежним, и мы снова сознаем свое убожество, свою ограниченность, и душа наша томится по ускользнувшей усладе».  
Раскованность чувств Вертера, его любовь к природе, презрительное отношение к светским предрассудкам, неприятие фальши и условностей общества – все это выдает в герое Гете поклонника учения Руссо, революционизировавшего все мышление современного ему мира. Читателям конца XVIII века не было необходимости называть источник идей Вертера. Первое поколение читателей романа, во всяком случае, значительная часть его, знало «Новую Элоизу» (1761) Руссо, где рассказана история, во многом похожая на гетевский роман, читателям был известен и трактат женевского мыслителя «Рассуждения о происхождении и основаниях неравенства между людьми» (1754). Идеи книг витали в воздухе, и Гете не было необходимости подчеркивать связь героя и свою собственную  с передовыми идеями времени.
Прекрасно написал об этом Томас Манн:  «Нелегкое дело – проанализировать состояние умов, лежавшее в основе европейской цивилизации той эпохи. С исторической точки зрения это было предгрозовое состояние, предчувствие очистившей воздух французской революции; с точки же зрения культурно-исторической  это была эпоха, на которую Руссо наложил печать своего мечтательно-мятежного духа. Пресыщение цивилизацией, эмансипация чувства, будоражащая умы, тяга назад, к природе, к естественному человеку, попытки разорвать путы окостеневшей культуры, возмущение условностями и узостью мещанской морали – все это вкупе породило внутренний протест против того, что ограничивало свободное развитие личности, а фанатический, безудержная жажда жизни вылилась в тяготение к смерти. В обиход вошла меланхолия, пресыщение однообразным ритмом жизни».  
Средствами своего искусства Гете сделал так, что история любви и мук Вертера сливается с жизнью всей природы. Хотя по датам писем Вертера видно, что от встречи с Лоттой до смерти проходит два года, Гете намеренно сжал время действия  и сопоставил времена года душевным переживаниям героя, тем самым  подчеркнув связь Вертера с природой.    
Первое время года, сопровождающее Вертера, - это весна.  Молодой человек наслаждается природой, наконец-то он чувствует себя счастливым, его душа открыта всему миру. Он словно заново родился.  Встреча с Лоттой происходит в последний день весны.  Все это необычайно символично.  Именно весна – символ зарождения всего: весной обновляется природа, возникает новая жизнь, весной «перерождается» Вертер, он  впервые встречается с Лоттой, и в его душе рождается любовь к ней.
На наших глазах развивается сложный процесс душевной жизни героя. Сколько радости, жизнелюбия, наслаждения красотой и совершенством мироздания звучит в удивительном по своему лиризму письме от 10 мая, в котором Вертер описывает, как он, лежа в высокой траве, наблюдает тысячи всевозможных былинок, червяков и мошек; в этот миг он чувствует «близость всемогущего, создавшего нас по своему подобию, веяние вселюбящего, судившего нам парить в вечном блаженстве…»
В письме от 16 июня юный Вертер пишет своему другу Вильгельму: «Почему я не пишу тебе, спрашиваешь ты, а еще слывешь ученым. Мог бы сам догадаться, что я вполне здоров, и даже... словом, я свел знакомство, которое живо затронуло мое сердце…Боюсь сказать, но, кажется, я…»  Вертер  подробно описывает  свою первую встречу с Лоттой. Особенно интересен его рассказ  о грозе, случившейся на загородном балу.  Гроза заглушила музыку, помешала танцам: «Танец еще не кончился, когда молнии, которые давно уже поблескивали на горизонте и которые я упорно называл зарницами, засверкали сильнее, и гром стал заглушать музыку. Три дамы выбежали из цепи танцующих, и кавалеры последовали за ними; все смешалось, музыка смолкла».  Но все же для Вертера гроза прекрасна, он осознает ее как нечто значимое, «благодатное» потрясение природы: «Мы подошли к окну. Где-то в стороне еще громыхало, благодатный дождь стремился на землю, и теплый воздух, насыщенный живительным ароматом, поднимался к нам».  
Природная стихия подобна событиям с мире людей,  Вертер находит близость грозы и того несчастья, которое как гром среди ясного неба обрушивается на людей: «Когда несчастье или неожиданное потрясение настигают нас посреди удовольствия, вполне естественно, что они действуют сильнее, отчасти уже по контрасту, но главным образом потому, что чувства наши тут особенно обострены и, значит, мы тем легче поддаемся впечатлениям».
Так и чувство к Лотте ворвалось в жизнь Вертера,  совершенно неожиданно оно нарушало его покой. Его любовь – это гроза: он воспринимает ее как благодать,  но для окружающих людей это нечто несущее угрозу,  ведь никто не понимает Вертера.
Гроза и любовь выступают как две близкие друг другу могучие стихии; “объекты их воздействия” – человек и природа – глубоко связаны, существуют по одним и тем же законам вселенной. Таким образом, Гете показывает теснейшую связь своего героя с жизнью природы.
Также Вертер с явной иронией описывает поведение общества во время грозы:  «Три дамы выбежали из цепи танцующих, их кавалеры последовали за ними; все смешалось, музыка смолкла. Когда несчастье или неожиданное потрясение настигают нас посреди удовольствия, вполне естественно, что они действуют сильнее... потому что чувства наши тут обострены и, значит,  мы легче поддаемся впечатлениям. Только этой причине могу я предписать нелепые выходки многих женщин».   В этом маленьком эпизоде ярко показана оппозиция природы и цивилизации: природная благодать, гармония противопоставлена суете, царящей в обществе.  
Вернемся к развитию чувства юного Вертера и его связи с природными сезонами.  
Самое счастливое время любви Вертера – лето – период расцвета природы.  Вертер счастлив, и это счастье приближает его к природе, он внимает ей с еще большей чувственностью: «Никогда не был я так счастлив, никогда моя любовь к природе, к малейшей песчинке или былинке не была такой всеобъемлющей и проникновенной…»
Осень для Вертера начинается еще 30 июля с приездом Альберта – жениха Лотты, «обладателя стольких совершенств». Вертер начинает осознавать невозможность личного счастья с Лоттой, летней идиллии пришел конец. И то взаимопонимание с природой резко теряется, 18 августа он пишет: «Могучая и горячая любовь моя к живой природе, наполнявшая меня таким блаженством, превращая для меня в рай весь окружающий мир, теперь стала моим мучением и, точно жестокий демон, преследует меня на всех путях.…зрелище бесконечной жизни превратилось для меня в бездну вечно отверстой могилы».   Вертер мучительно скучает по тому времени, но он не перестал понимать природу, просто его страдания от безответной любви не дают ему почувствовать всю ту гармонию, доступную для ощущения раньше.
Самое мучительное для него начинается осенью: с каждым письмом чувство безысходности нарастает : «Нет, нет, мне не суждено прийти в себя! На каждом шагу я сталкиваюсь с явлениями, которые выводят меня из равновесия» .  И природа становится  отражением душевной трагедии молодого человека: «Эта дивная природа мертва для меня, точно прилизанная картинка; и вся окружающая красота не в силах перекачать у меня из сердца в мозг хоть каплю воодушевления, и я стою перед лицом божьим, точно иссякший колодец…»  
Самоубийство Вертера происходит зимой, в  конце календарного года –  в сезон омертвления природы.  Предвестием катастрофы полна одна из декабрьских ночей, когда из-за оттепели река вышла из берегов и затопила ту самую долину, которую Вертер так вдохновенно описал  в письме 10 мая : «Страшно смотреть сверху с утеса, как бурлят при лунном свете стремительные потоки, заливая все вокруг; рощи, поля и луга и вся обширная долина – сплошное море, бушующее под рев ветра!.. Стоя над пропастью, я простирал руки, и меня влекло вниз! Вниз! Ах, какое блаженство сбросить туда вниз мои муки, мои страдания!»
Зимой все природе умирает, чтобы потом снова возродиться. Вертера принимает решение уйти из этой жизни, но не просто в забвение, а перейти в другую, более счастливую жизнь: “Ухожу к Отцу моему, к Отцу твоему. Ему я поведаю свое горе, и он утешит меня, пока не придешь ты, и тогда я поспешу навстречу и обниму тебя, и так в объятиях друг друга пробудем мы навеки перед лицом предвечного....  Мы не исчезнем! Мы свидимся! Я увижу твою мать!»
Тем самым развитие чувства Вертера подобно временам года, что указывает на близость молодого человека к природе.  Так, подобно мифическим героям первобытных времен, в судьбе Вертера отражаются расцвет и умирание, происходящее в природе.
Пейзажи в романе постоянно намекают на то, что судьба Вертера выходит за рамки обычной истории неудачной любви. Она проникнута символичностью, и широкий вселенский фон его личной драмы придает ей поистине трагический характер.
Во второй части романа Вертер,  не желая нарушить чужого счастья и смутить покой любимой девушки, находит душевную силу покинуть место своих мучений, оторваться от предмета своей несчастной страсти. Он уезжает на службу, хочет уйти с головой в практическую деятельность.
Вторая книга романа начинается с прибытия героя на службу, где он пробудет совсем недолго – с октября по март. Вертеру тяжело находиться в обществе, служба не дарует ему утешения, но, напротив, вводит в еще большее уныние  .
Причина муки глубокой неудовлетворенности Вертера жизнью не только в  несчастной любви, невозможности  быть с Лоттой. Пытаясь излечиться от нее, он решает попробовать свои силы на государственном поприще, но, как бюргеру, ему могут предоставить только скромный пост, никак не соответствующий его способностям. Дарований молодого разночинца никто не отрицает. Их оценили по достоинству граф фон К. и наследный принц. Но способному, самолюбивому юноше приходится служить под началом придирчивого, недалекого педанта, который занимает должность посланника лишь по праву рождения. Этого мало: Вертер подвергается оскорблению в доме графа фон К., когда он простодушно засиживается после обеда у благоволящего к нему хозяина.  Гости,  съехавшиеся на вечер, возмущены его «дерзким вторжением»  в их замкнутый аристократический круг.  Уступая их требованиям, граф в возможно мягкой форме указывает юноше на допущенную им оплошность. На следующий день по городу разносится весть, будто граф попросту выставил за дверь «обнаглевшего разночинца». Вертер, глубоко оскорбленный в своем человеческом достоинстве, оставляет казенную службу.
Если в первой части романа герой рассуждал в своих письмах о  красоте и гармонии  природы, восхищался его совершенным устройством, то его письма со службы полны презрения и недоумия по отношению к миру цивилизации, живущему по нелепым и абсурдным законам. Он пишет: «Что это за люди, у которых все в жизни основано на этикете и целыми годами все помыслы и стремления направлены к тому, чтобы подняться на одну ступень выше!»  Вертер остро ощущает несправедливость сословного общества, которое ценит место, занимаемое человеком, а не его способности: «Глупцы, как они не видят, что место не имеет значения и тот, кто сидит на первом месте, редко играет первую роль!»
Характерно, что сразу после этого после неудачного визита к графу К. Вертер  «незаметно покинул пышное общество, вышел, сел в кабриолет и поехал в М. посмотреть с холма на закат солнца и почитать из моего любимого Гомера великолепную песнь о том, как Улисс был гостем радушного свинопаса». Вертера  тянет к природе, она для него источник душевного равновесия и успокоения.
Гете не стремится показать все аристократическое общество в черном свете: нельзя сказать, что Вертер всеми отвергнут и презираем. Он дружит с графом К., простоым, искренним и ласковым в обращении с Вертером, есть даже фрейлейн фон Б., которую можно «отдаленно сравнить» с Лоттой. Вертер называет свою новую знакомую «одним-единственным существом, достойным называться женщиной».
Эта девушка не испорчена светскими нравами и способна ощущать их фальшь и несправедливость: «Высокое положение ей только в тягость и не дает ни малейшего удовлетворения. Она рвется прочь от этой суеты, и мы целыми днями мечтаем об идиллической сельской жизни...»  – пишет Вертер Лотте. Фрейлейн фон Б. также пресытилась миром цивилизации и стремится к естественной гармонии природы.
Однако она, как и граф К., не решается пойти против ненавистного ей общества, принимает его «дикие нравы» и законы. На вечере у графа фрейлейн фон Б., как и прочие высокородные гости, тяготится обществом Вертера: «она говорит» с ним «менее непринужденно, чем обычно, и как-то смущена».  Когда герой при их следующей встрече выражает ей свою обиду, фрейлейн Б. признается, что очень переживала за него: «Что я выстрадала из-за вас с той минуты, как вошла в залу!»  Девушка искренне сочувствует Вертеру, ей действительно тяжело слушать, как его порочат и унижают. Однако, по ее собственным словам, ей «нельзя было по-настоящему вступиться» за своего друга.
Граф К., несмотря на свое искреннее расположение к талантливому юноше, не в силах сделать его равным себе в глазах общества, в котором дружба аристократа и бюргера невозможна. Он, несомненно, отличается от лицемерных и мелочных «людишек», но, тем не менее, принадлежит к их обществу, может свободно существовать в нем и пользоваться всеобщим уважением.
Таким образом, даже искренние, справедливые и чуткие люди, которых Вертер встречает в светском мире,  оказываются не в состоянии пойти против общества, которое они сами считают порочным и несправедливым.
Итак, если с природным миром Вертер чувствует свою неразрывную связь, то в мире цивилизации он совершенно чужой. Он страдает из-за несправедливости, зависти, мелочности, глупости и предрассудков общества. Главное, что так ненавистно Вертеру в этом мире, что так терзает его  – это фальшь. Способный тонко чувствовать совершенство природы, он почти физически ощущает дисгармонию, царящую в мире цивилизации. «Как иссушена моя душа! Ни одной минуты полноты чувств, ни одного счастливого часа! Ничего! Ничего!»   – жалуется Вертер в письме Лотте.
Вертер на каждом шагу убеждается в бесчеловечности и жестокости окружающей его действительности. Жертвой этого косного беспощадного миропорядка на его глазах становится простой крестьянский парень, горячо любивший свою хозяйку. Быть может, она бы и ответила  на чувства своего батрака, но жадной мужней родне, ждущей наследства от бездетной вдовы, удалось их поссорить. Парень терпит и это, но когда любимая им женщина выходит замуж за другого, вполне к ней равнодушного, расчетливого человека, несчастный возмущается душой и в приступе безотчетной ярости убивает своего соперника. Так из-за гнусных козней, из-за жажды родни приумножить свою собственность «любовь и верность – лучшие человеческие качества привели к насилию и убийству».   Как и в случае с Вертером, здесь общество и косные законы надругались над «человеком в человеке». «Тебе нет спасения, несчастный! Я вижу, что нам нет спасения!»  - мысленно говорит Вертеру своему собрату по страданиям. Нестерпимый гнет общества открывается Вертеру во всей своей яви.  
«Бурные гении» любили сопоставлять и сближать своих гениев с героями театра Шекспира. По убеждению Гете, Вертер восходит к богатейшему миру шекспировских прообразов, к тому из шекспировских героев, кто стал синонимом неравной борьбы со всем окружающим миром, – к Гамлету. Позднее Гете в «Вильгельме Мейстере» определит трагедию Гамлета как трагедию человека, на которого возложена непосильная задача: восстановить справедливость в этом мире. Гамлет «не в силах отбросить свою тяжкую ношу, но не в силах и нести ее». В этом и трагедия Вертера.  
Самоубийство Вертера явилось естественным концом пережитого им, к роковому решению его подтолкнула не только личная драма, но и угнетенное общественное положение – воздействие цивилизации  .
Итак, в романе показаны два абсолютно противоположных друг другу мира: мир природы, вечный, гармоничный и совершенный, и мир цивилизации, несправедливый, фальшивый, нелепый и ничтожный. Оба миры показаны так, как воспринимает их главный герой – чуткий, эмоциональный и искренний человек.
В сравнении с цивилизацией, природа, несомненно, идеализируется. В романе сочетается выявление пороков феодально-сословного  общества и явная идеализация и утопизм. Реальность не могла служить опорой для гуманизма Гете, поэтому он склонялся к идеальному, творческим воображением преодолевал убогость немецкой действительности.