Ей

Ты не одинока, ты богата,
С твоего лица не сходит фальшь.
Тонешь ты среди вина и чада,
Но больше двадцати тебе не дашь.
 
Ты не переживаешь в дни облавы,
Проводишь дни в улыбках и цветах,
Ты самая престижная шалава
Среди преуспевающих шалав.
 
Вся жизнь твоя похожа на витрину,
Где все благополучно и всегда.
И радует зеркальная картина,
Где ты еще все также молода.
 
Но часто вечерами в тихом доме
Ты, начиная пачку сигарет,
На время позабыв об анатомии,
Присядешь на холодный табурет.
 
Глаза закроешь, и, смахнув слезинки,
Сбивая пепел прямо на ковер,
Ты вспомнишь на его пальто снежинки,
Калитку, клумбу, опустевший двор.
 
Никто не виноват, что жизни карты
Так вдруг перемешали всю игру.
Но вы с ним за одной сидели партой
И вы с ним целовались на ветру.
 
Глаза откроешь – и опять реальность:
Пустая комната в дыму от сигарет,
Высоких потолков монументальность
И ты… И под тобою табурет...
 
Ты вытрешь слезы, подновишь помаду,
Наденешь туфли, модное пальто.
Ты скажешь громко: «Так тебе и надо»,
И не услышит этого никто.