Лучше бы в тот день светило ясно солнышко! II (продолжение)

Ночью мне снился Кешка, море, желтый песок и мороженое. Не знаю почему, у моря мы с ним никогда не были. Не помню, любил ли Кешка мороженое, но я любила это точно! И сейчас люблю, но тогда это было что-то невероятное.

Первый свой университетский Новый год я решила провести дома, в компании одноклассниц. Это было оговорено еще на выпускном вечере в школе и скреплено клятвой. А клятвы я не нарушаю еще и потому, что мне перестал писать мой школьный друг, пропал и все. А обещал, обещал… Такого отношения к себе я потерпеть не могла. И решила поехать домой на новогодние праздники, а там как сложится. Все-таки моя неземная красота дорогого стоит. И вот как раз по дороге в аэропорт я встретила в автобусе парня из соседней комнаты в общаге. Он учился не на моем факультете, но мы более-менее общались. Рядом с ним стоял Кешка и таращился на меня две остановки. А потом сказал, что им на Новогодний праздник не хватает Снегурочки. И только я могу спасти их компанию от полного новогоднего провала. Без Снегурочки чудес не будет. А какой же Новый год без чудес? В аэропорт мы поехали уже вместе… чтобы сдать мой билет. И ровно в двенадцать ночи, в самый торжественный момент Нового года, под звон курантов, в первый раз целовались. Да так целовались, что не замечали никого и ничего вокруг, так и целовались, пока все остальные пили шампанское и ели салаты… Эх, Кешка, Кешка…

Мы любили ходить в кафе, недалеко от универа, и Кешка кормил меня там мороженым. Именно кормил, с ложечки, как маленькую. Еще я любила клюквенный морс, грибы и мятные конфеты. Поэтому Кешка из дому привозил клюкву, маринованные грибы и регулярно покупал мятные леденцы. Мы часто ездили к нему в гости. Родом он был из деревни с чудным названием Айкино. К нашему приезду мама пекла вкусные блинчики прямо в русской печи. Еще обязательно варилась картошка к моим любимым грибам. Когда мы гостили, то грибы постоянно стояли на столе – как же, наша Жанночка очень любит грибочки!

Еще мне нравилось мыть полы в доме, а мама ругалась, что где это видано, чтобы приехать в гости на выходные и начинать уборку. Полы были дощатые, но я успешно справлялась с поставленной задачей. Во всяком случае, мама Кешки всегда меня хвалила. Потом мы садились пить чай с вареньем, и я слушала рассказы о сельской жизни. В свою очередь излагала студенческие новости, в своей интерпретации, конечно. В общем, с мамой Кешки у нас была любовь и полное взаимопонимание.

Семья у них была многодетной и очень дружной. Я искренне восхищалась, как у них все слажено, все налажено. Собрались все – пошли в лес за грибами. Собрались все – окучили картошку. И по субботам топили баню. Самую настоящую русскую баню.

Часто ходили в гости к сестрам, которые были уже замужем и жили отдельно. А по дороге встречные здоровались и спрашивали:

- Кеша, твоя что ль?

И мой Кешка с гордостью (тогда казавшейся мне совсем неуместной) отвечал:

- Моя.

- Кукла.

Как я тогда сердилась на это «кукла». И все спрашивала Кешку, зачем меня так обидно называют. В ответ он целовал меня в нос и говорил, что я и есть кукла. Миниатюрная потому что. И еще красавица. Никто меня больше не называл так. Красавица, потому что и есть красавица. А кукла, потому что миниатюрная красавица. Эх, Кешка, Кешка…

Моя семья совсем не походила на Кешину. Воспитывала меня мама, отца я не знала совсем, но на тот момент мне и мамы за глаза хватало. Учиться надо на одни «пятерки», друзей домой не водить, вместо того, чтобы без дела шататься по улицам с подружками, лучше книги читать. Да, не ерунду всякую, а Пушкина, Толстого – это же КЛАССИКА! Зачем тебе джинсы? Это же спецодежда для сантехников! Как жизнь показала, мамочка оказалась полностью права и с джинсами и классикой. Но права она оказалась только теперь. А тогда мне хотелось носить джинсы, курить сигареты «Ява -100» и жить взрослой жизнью. Мамуля свято верила, что характер у меня страшный и ужасный. И за моей ангельской внешностью скрыто злобное и ленивое существо. Любимая ее фраза – «Вся в отца, такая же…». Поэтому, как только со школой было покончено, я тут же уехала учиться, причем как можно дальше от родного города. Мамочка неожиданно (для меня, во всяком случае) вполне удачно и счастливо вышла замуж, и визитами домой я особо не озадачивалась. Правда с благодарностью получала переводы (и совсем не маленькие) во времена студенческого бытия.

Само собой, в гостях у Кеши я просто душой отдыхала. И разговоры с его мамой были для меня именно тем, чего так не хватало в моей семье. Видимо она, тоже чувствовала мой искренний интерес, потому что никогда, даже после нашего разрыва, не говорила обо мне плохо, и только печально вздыхала, когда Кешка засобирался жениться. Да, и потом часто вспоминала меня. Эх, Кешка, Кешка… зачем все это теперь?

Утро началось с запаха кофе, очень ароматного кофе. Такой умел варить только мой бывший (тот, который самый мерзкий). Судя по всему, вчерашняя встреча все-таки его впечатлила. Вот уж повезло, так повезло. Что ж от судьбы как говорится не уйдешь, а от моего бывшего и подавно.

- Если не секрет, что ты делаешь на моей кухне? Что, давешняя девица у себя ночевать не оставила? Будь добр, вали отсюда побыстрее, пока я Артуру не позвонила.

Вот этого говорить уже не следовало. Я же знала, что ревнив он без меры. Тоже мне доморощенный Отелло. А к Артуру он меня ревновал с каким-то мазохистским удовольствием и постоянством. Что впрочем, совсем не помешало стать его правой рукой по всяким особым (читай – бандитским) поручениям.

Я успела краем глаза заметить, как взмахнула его рука и отлетела к стене. Сверху посыпалась посуда, а потом на голову свалился шкафчик, и я погрузилась в темноту.

Очнулась я от того, что Кешка меня целовал и гладил по щеке. И вот тогда я совершила вторую ошибку:

- -Кеша… ты приехал… за мной… я люблю…тебя…

Внезапная боль в боку опять вернула меня в нирвану. Я не слышала, как хлопнула дверь за бывшим, я не слышала, как разрывался телефон от звонков, я не слышала как в квартиру ворвалась Анька и как она вызвала скорую. Второй раз я уже очнулась в больнице. Рядом на стуле сидела Эллочка и листала журнал. Конечно, книг она не читает. Наверняка уверена, что от этого появляются морщины. И тут я увидела, что по щеке Эллочки катится слезинка, всего одна, но мне вдруг стало страшно. Не за себя, нет. Просто в голове мелькнула мысль, что если уж Эллочке вздумалось плакать просто так, без свидетелей, без истерических ноток в голосе, то случилось что-то страшное. Я хотела сказать что-то веселое с подбадривающим контекстом, но только тихо застонала…

- Ты лежи-лежи. Все будет хорошо. Ничего страшного, просто ты долго не приходила в себя, поэтому и в больнице. А я так, просто сижу здесь, ты ведь знаешь, мне совсем дома делать нечего, скукотища. Все будет хорошо-хорошо. Артур уже был, дал врачу ценные указания, все будет хорошо-хорошо.

По тому, как Эллочка быстро говорила эту всю ерунду, повторяя по нескольку раз «хорошо-хорошо», я поняла, что ничего хорошего в моем пребывании здесь нет. Смогла только спросить:

- Я умру? Детям позвонила? – и опять все вокруг потемнело и я погрузилась в пустоту.

На этот раз я пришла в себя, когда из окошка светило солнышко. Я была одна в палате, пить хотелось ужасно, поэтому пришлось вставать. Шатаясь, я добралась до туалета и попила водички прямо из-под крана. Эх, видела бы меня моя мамочка. Из зеркала на меня смотрела не я. Женщина из зеркала совсем не была красавицей, лицо вытянувшееся, огромные глазищи смотрели зло и жестоко. Все-таки опять мама оказалась права относительно моей злобности, но попала в молоко по поводу ленивости. Я не ленива, я проделаю огромную работу, я не буду спать, я не буду есть. Я буду мстить. И это была моя третья ошибка.

Из больницы домой меня привез бывший, все как положено: цветы, поцелуи, прости – люблю. Я не сказала ему ни слова, просто войдя в квартиру, набрала номер Артура и попросила убить своего бывшего. На этот раз мое чувство юмора произвело ошеломляющий эффект. Мой бывший и самый мерзкий муж исчез, словно его никогда и не было ни в моей квартире, ни в моей жизни. Артур же в ответ расхохотался, и сказал, что рад тому, что я чувствую себя прекрасно.

Чтобы оттянуть момент истины, я сварила себе кофе и выпила его не спеша, маленькими глоточками. И только после этого включила компьютер. Как там Кешка? Уже устал писать наверняка. Две недели молчания с моей стороны должны были принести свои плоды. И тут меня понесло. Нет, так не бывает. Так не бывает не только в моей жизни, так не бывает никогда. Письма приходили каждый день. И в последнем было:

Время
смены сезонов
Время ждать, время видеть сны
Время
смены сезонов
Время знать, время предвидеть осень

На краю весны, в золотой тени
Время грядущих красок
ждет!
Время свершений, время побед
Время судьбы и прозы.
Жизнь
без приключений,
знай, невозможна тоже

Время
смены сезонов
Время быть или казаться мудрым
Время
новых решений, смены пути
Веры в расчет и в чудо

Время
смены сезонов
Время ждать, время видеть сны
Время
смены сезонов
Время знать, время предвидеть осень

На краю весны…*

Питер встретил меня дождем. И под этим дождем с моими любимыми розами (желтые цветы с красной окантовкой, надо же помнил!) стоял Кешка. Совсем такой же, как двадцать лет назад. В джинсах и свитере. И плевать ему, что идет дождь, и плевать ему, что он стоит в самом центре людского потока и мешает этому потоку течь по своим буденным делам. И поток этот, в союзе с дождем, вынужден обтекать, обмывать его. И плевать ему на все вокруг. Он именно так и говорил в той, прошлой жизни. В той жизни, где я смотрела на него влюбленными глазами, в той жизни, в которой я безоговорочно верила всем его словам, в той жизни, когда мы были счастливы, когда мы были вместе. Эх, Кешка, Кешка…
*(автор Дмитрий Дацько)