Она была...

Она была настоящей комсомолкой, и, соответственно, всё, что к этому полагалось, тоже было в наличие, - отличные оценки, КМС по лёгкой атлетике, красный диплом, активная общественная жизнь, и в качестве бонуса – пронзительные серо-голубые глаза, после взгляда которых всё остальное уже не имело значения.
Её история, наверное, не нова, в то советско-стандартное время таких историй было бесчисленное количество. Так же, как Она, сотни девушек приезжали из провинциальных городишек в большие и чужие города, поступали и учились в институтах, жили в общежитиях, заводили новых друзей, писали письма старым, верили в светлое будущее и любовь до гроба.
Он… Назвать Его жизнь необычной тоже сложновато. Выращенный работягой-отцом, который был дальнобойщиком и особо не заботился о воспитании сына, оставляя его каждый раз на попечении очередной сожительницы, выгоняемый несколько раз из школы за хулиганские выходки, закончивший в итоге ПТУ, к двадцати годам он отрастил небольшие усики, длинную чёлку в стиле «битлов», носил брюки-клёш и брынчал на гитаре по вечерам на скамеечке у общежития одного института.
Вот так всё было просто. Было… Пока однажды вечером не встретились пронзительно-вызывающие глаза с прищуренным взглядом из-под чёлки. И теперь гитара пела только для этих глаз, ночи были только для этих двух рук, которые держались друг за друга как за самое дорогое на свете… Они стали одним целым.
Дальше – просто и сложно одновременно. Просто потому, что Они были вместе, были молоды и счастливы. Сложно – потому что для любой молодой семьи начальный период сложный, особенно в бытовом плане. Но всё утряслось, появилась доченька, потом сыночек. Они никогда не ругались, это был даже не компромисс, просто один взгляд на жизнь. Есть такое выражение «Влюблённые смотрят друг на друга, а любящие – в одном направление». Они были любящими.
Был один только раз, когда Он, не предупредив, очень поздно пришёл после работы –  встретил старого друга, что называется. А посмотрев в Её такие родные и полные слёз глаза, поклялся себе, что больше ни за что на свете не допустит даже одной Её слезинки.
Так и было. Росли дети, всё менялось, а Их «одноцелостность» была неизменна.
В какой момент произошло непоправимое?
Уже, наверное, никто не ответит на этот вопрос. Может, в тот, когда Она почувствовала неладное в своём здоровье и тайком бегала по врачам, только бы Он не знал и не расстраивался… А может, в тот, когда Она слегла, ничего не могла есть и всё, что могла сделать – это приоткрыть глаза, взглянув уже не пронзительными, а небесно-бесконечными глазами… И уж точно в тот, когда спустя месяц после этого Её не стало…
В Её последние секунды Они держались за руки.
В этот вечер Их дети первый раз в жизни видели, как Он плачет…