Одиночество розы. Бесовская кровь(Начало "Одиночество розы").

У Мушетт уже не было сил плакать.
Она в полном изнеможении сидела на холодном каменном полу, поджав ноги в ставших уже серыми чулках, и в одной туфле из красного сафьяна - другая потерялась во время дороги во Дворец правосудия.
Шелковое платье цвета беж было разорвано на плече, осталась на груди лишь искусственная роза, да и то она держалась каким-то чудом, ведь Мушетт сопротивлялась, когда ее втаскивали в тюремную карету, зажимали рот какой-то тряпкой, а потом волокли за руки по двору мимо солдатни, охранявшей Дворец правосудия, а также возбуждая интерес восседавших на телегах выпивох, поджидающих тех, кому суждено сесть в телеги, чтобы уже не вернуться....

Небольшое решетчатое окошко, через которое солнце все же немного проникало в сырую тюремную камеру, выходило на двор, куда выводили осужденных женщин перед казнью.
Мушетт слышала их рыдания и слова проклятий, насылаемых на головы головорезов, приславших их сюда. Поднявшись на цыпочки, она могла видеть несчастных - растрепанных, грязных, со связанными за спиной руками.
Она могла в любой момент стать одной из них.
А ведь все они были когда-то счастливы, а теперь осуждены за некую провинность - принадлежность к дворянскому сословию.


В камере стояла жесткая кровать с матрацем, кишащем клопами, и с несвежим бельем, состоявшим из простенькой простынки, подушки, набитой соломой, и тонкого одеяла, едва ли согревающего холодными ночами.
Медный тазик с кувшинчиком стояли на маленьком столе, на который тюремщик в старой шляпе и грязном сюртуке, ставил поднос с незамысловатой пищей, и свечу.
Мушетт выдали шерстяную шаль, в которую она закутывалась по ночам, стараясь хоть как-то согреться. На ее счастье стояло лето, зимой было бы намного хуже.
Выдали ей и новую обувь - тяжелые крестьянские башмаки, в которых, как сказал тюремщик, " будет приличнее ходить на допросы".
Новое платье не дали, и Мушетт прикрывала разорванное место шалью, но потом жена тюремщика Ришара передала ей тайком иголку и нитку, благодаря чему Мушетт больше не стеснялась дыры на плече.
Она попросила гребешок, но получила отказ, и потому старательно пригладила спутанные волосы ладонями и ногтями, кое-как соорудив подобие прически.
Воду меняли нерегулярно, но Мушетт и это радовало, она могла вообще остаться без этой маленькой роскоши.

Иногда Мушетт выводили на "женский двор", где располагался фонтан - главная радость осужденных дам, которые могли с согласия тюремных властей стирать в его водах одежду и очищать себя от смрада и грязи камер.
Мушетт видела их, вчерашних маркиз и графинь, снующих вокруг воды, прикрывшись простенькими накидками, и полощущих свои наряды, весело воркуя и смеясь.
Эти дамы были полны оптимизма и веселья, и их прически всегда были в полном порядке, как и выражение лица, и состояние обуви - Мушетт не могла оторвать глаз от этого мужества.....


Мушетт знала, что Робер выдал ее, и в сердце билось желание вонзить кинжал в его грудь по самую рукоятку....
Неужели тот ночной незнакомец был прав?
Она закрывала глаза руками, и не было сил даже есть, хотя ей приходилось насильно вталкивать в себя жалкие кусочки для поддержания жизни, хотя в душе Мушетт уже начала мечтать о смерти.
Зачем жить, зная, что тебе уготована страшная и несправедливая участь?

Она лежала на охапке соломы, как вдруг дверь лязгнула, пропуская в камеру мужчину, солидно одетого, в щегольской шляпе и сапогах.
Мушетт молча поднялась в знак приветствия.
Свеча, которую держал старый тюремщик, осветила лицо визитера - оно было красиво и сурово.
- Посетитель! - глухим голосом сказал тюремщик.
- Оставьте нас, - сказал посетитель, и кивнул вслед старику, поставившего свечу на краешек стола и запершего тяжелую дверь...


ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ....