Пёс

- Если в ближайшее время хозяева не найдутся, и никто не возьмёт – усыплю, - решительно сказала Машка.
- Как это – усыпишь? – перепугалась я.
- А что мне делать? У меня своих три собаки. Четвёртой не хватало. Меня скоро муж из дома выгонит…
 
Мы сидели вечером на конюшне и пили чай, когда Машка рассказала мне историю о том, как нашла Ивана. У самой Машки дома проживали на тот момент три собаки – два кокер - спаниеля и русская псовая борзая. Машка вообще была помешана на охоте и охотничьих собаках. Она завела бы ещё, но вот беда – площадь двухкомнатной квартиры никак не позволяла. Да и муж, прямо скажем, уже был не в восторге от этой дружной компании. Спаниели носились по квартире как два мохнатых торнадо и устраивали дикий беспорядок, за ними начинала носиться и борзая. И вот это было уже не смешно – русская псовая размером примерно с пони, представьте себе, какой грохот она производит, если начинает бегать по дому, и как страдает при этом обстановка.
 

Русская псовая борзая выглядит так.
 
Но только лишь муж сумел примириться с наличием в доме трёх собак, как Машка нашла на улице четвёртого. Тоже русский борзой, но кобель, возраста 3-4 лет, рыже-белый. Как он оказался на улице – непонятно, вообще такие борзые – большая редкость в городе, они все клубные и наперечёт. Такие не теряются. А Иван на тот момент провёл в бегах никак не меньше месяца, судя по виду. Он был страшно худ, роскошная когда-то шерсть сбилась в грязные колтуны, а в глазах застыли тоска и испуг. К тому же, как выяснилось позже, он успел нажить себе кучу желудочно-кишечных заболеваний, видимо, из-за того, что ел всякую дрянь на помойках во время скитаний.
 
Он увидел Машку с питомцами и подошёл к ней сам. И посмотрел в глаза. И глазами попросил, без особой, впрочем, надежды: - Возьмите меня домой, пожалуйста. Я так больше не могу…
 
Машка едва не расплакалась. Что делать? С одной стороны – этот несчастный бродяга, ну разве можно ему не помочь? С другой – грозный муж дома, который уж точно не переживёт появления четвёртой собаки. Машка колебалась недолго.
 
- Это – только на передержку! – быстро заговорила она, не давая вымолвить ни слова разъярённому мужу. – Клянусь! Ну, посмотри на него, мы же должны помочь. Он – голодный. Больной. Но породистый – таких не выбрасывают. Я найду хозяев и сразу же отдам. Себе не оставлю, обещаю!
- Ну, ладно, - смягчился муж, глядя на тощего грязного пса, который с надеждой смотрел то на него, то на Машку, понимая, что сейчас они решают его судьбу.
 
Машка назвала пса Иваном. Русских псовых традиционно называют русскими же именами. Накормила. Отмыла. Выстригла колтуны. Месяц лечила ему больной желудок и почки. И всё это время искала хозяев – через клубы, знакомых и объявления. Но они так и не отозвались.
 
И вот теперь она не знала, что делать с псом.
 
- Да, усыплю, - повторила Машка. А что делать? Не на улицу же его опять – это ещё хуже. И никто не берёт, все боятся – взрослый кобель, да ещё такой огромный. Опять же – охотник. Характер независимый. С ними непросто. Да, мне очень его жалко, но придётся… Никто ведь не возьмёт.
 
- Я возьму! – вдруг услышала я как бы со стороны свой голос. Он сам это произнёс, честное слово, совершенно независимо от меня. Мне абсолютно не нужна была собака. Тем более – взрослый огромный охотничий пёс со сложным характером. Это было, пожалуй, последнее, чего бы я желала в жизни.
- Ты?! – изумилась Машка. – Ты же говорила, что не возьмёшь собаку, времени заниматься нет.
- Времени нет, - вздохнула я. – Но что делать? Не на улицу же его, в самом деле. И усыплять – жааааалко!
Мы обе хлюпали носами.
 
- Ну, тогда поехали, - сказала Машка. – Покажу тебе его.
- Что, прямо сейчас?!
- А чего тянуть? Посмотришь на него, может, ещё передумаешь.
И мы поехали к Машке домой. Муж страшно обрадовался мне, когда узнал, что я хочу забрать Ивана. Впрочем, его можно было понять – достаточно было глянуть на возню, которую устраивали дома собаки. Это был какой-то ад, честное слово. Впрочем, возню устраивали лишь кокеры и Машкина борзушка. Иван при виде меня сразу же ушёл в дальний угол и сел там, стараясь просто слиться со стеной. Он сразу понял, что я пришла за ним. Каким образом они вот так всё понимают, как вы думаете?
 
Какой же он огромный, подумала я. Это не собака, это же лошадь. И что я с ним буду делать? Впрочем, ещё не поздно передумать…
И тогда ему придётся умереть.
 
- Я спрошу дома, - сказала я. – Если мои согласятся, я его забираю.
 
На моё предложение взять четырёхлетнего борзого пса  домашние молча покрутили пальцами у виска: – Ты в своём уме вообще?
- Не знаю. Но если мы его не возьмём к себе, его усыпят. Неужели вам не жалко?
Переговоры длились три дня. Я упорствовала. В конце концов, все сдались, с условием – «Это твоя собака. Сама будешь с ним гулять, кормить и ухаживать». Я согласилась, и на следующий же день отправилась к Машке. Иван при виде меня уже не убежал, но смотрел всё ещё недоверчиво. – Ничего! – ободрила Машка, - Он привыкнет. Просто боится, как бы опять не оказаться на улице. Отвык доверять людям. Держи ошейник и поводок.
 

 
Так Иван появился в нашем доме. В то время мы жили за городом, поэтому я рассчитывала, что будет легче – по крайней мере, не надо будет выводить его гулять. Участок окружён забором – выведу пса на улицу, и пусть сам выгуливается, с участка никуда не денется. Ага, это я так думала. Не тут-то было. В первый же день, когда я утром вывела Ивана на улицу, он никуда не пошёл. Прижался к двери и стоял на крыльце. Боялся, что не пустят обратно. Ужасно жалко его было. Пришлось идти с ним рядом, уговаривая: - Иванушка, ну иди, гуляй. Я здесь, видишь?
Он не отбегал от меня дальше, чем на пару метров и всё время косился – здесь ли я.
 
Начались будни. Да, поначалу было сложно. Первым делом Иван почему-то наотрез отказался от сухого корма, который с удовольствием лопал у Машки. Пришлось варить ему кашу с мясом. Впрочем, так даже лучше, подумала я – не доверяю я этим сухим кормам – чёрт их знает, из чего они сделаны.
 
Затем проявил свой сложный характер. Хулиганил дома – например, валялся на диване, что ему строго запрещалось, а если пытались наказывать – огрызался. Честно говоря, было страшно, когда эти челюсти лязгнули в сантиметре от руки. Впоследствии я познакомилась с ними и поближе – когда на улице задала Ивану заслуженную трёпку за то, что сожрал на помойке какую-то тухлятину. Пёс же был не согласен со мной в том, что трёпка заслуженная, и прихватил меня немного за руку. Хорошо, что дело было зимой, и на мне была толстая куртка. Тем не менее рука немедленно онемела и повисла плетью. Можете представить, что такое челюсти русской борзой, которая приучена ходить на медведя и волка. Стальной капкан. Это он ещё легонько прикусил. Предупредил типа.
 
Всякое было. Иван, например, оказался скандалистом в отношении других собак. Однажды подрался на улице одновременно с лайкой и овчаркой. Кто-то из этой парочки тяпнул его за холку, оторвав кусок шкуры, образовался такой «карман». И бок изрядно порвали. Ветеринар приехал, осмотрел, сказал, что ничего страшного, но в этот «карман» надо каждый день заливать болючее лекарство. И показал, как это делать. Видимо, было и впрямь очень больно, потому что Иван вдруг лёг на пол и заплакал. Не завыл, а именно заплакал – как ребёнок. Я сама заревела вместе с ним.
 
Потом отъелся сверх нормы. Борзая ведь должна быть тощей, таковы параметры экстерьера. Когда мы привезли Ивана в клинику сделать положенные прививки, врач, увидев его, сделала огромные глаза. – Да, для ротвейлера он у вас в хорошей форме, - сказала она. – Но для борзой….
И как заорёт: - Срочно на диету!
Пришлось перевести Иван Карлыча на диету – побольше каши и овощей, поменьше мяса. Кстати, мы его звали Иван Карлыч, да. Откуда взялось отчество Карлович, я не знаю. Но так его и записали в ветеринарном паспорте: Иван Карлович Борзенков.
 
- Не называй его собакой, ведь он – Пёс! – говорила подруга моей мамы. Мне это запало в память. И впрямь – ведь пёс звучит гораздо благороднее.
 
Держать форму было сложно. Борзой ведь положено бегать каждый день, много километров. А где мне было его гонять? Мы в то время уже переехали в город, рядом, правда, был парк, но Иван обленился и бегать не желал. Потом я придумала выход – брать его с собой на конюшню, чтобы он бегал за лошадьми. И вот мы с друзьями выезжали, как русские помещики на охоте – верхом и с борзой. Это было красиво. Но я недооценила хитрость пса. Быстро сообразив, что за нами надо именно что бегать, на следующий раз, едва мы выехали, он преспокойно удрал, вернулся на конюшню и улёгся у тёплой печки. А мы его искали…
 
Больше всего Иван любил ездить с нами на дачу к бабушке и дедушке. Потому что бабушка то и дело подкармливала его украдкой разными лакомствами. А ещё там можно было валяться на свежевскопанных грядках – ему почему-то очень нравилось. Вот только бабушка была от этого не в восторге. Ещё я сильно переживала, что наш дедушка Иван рассердится, что собаку назвали его именем. А он наоборот – обрадовался. Смеялся – мол, тёзка мой.
А как  Иван Карлович переживал и беспокоился, что его не возьмут на дачу! Как бегал и заглядывал всем в глаза, едва в субботу начинали собираться. Как он пел, если бы вы слышали. Не выл, а именно что пел. Даже художественно отчасти. И как бесился от радости, когда уже нужно было садиться в машину. Прыгал на своё законное место – в багажник хетчбека, ложился там и смотрел сквозь стекло на дорогу.
 
Он прожил у нас много лет. И мы оказались совершенно не готовы его потерять. Но, к сожалению, однажды так случилось. Иван был уже стар, болел, и как-то на прогулке летом подцепил клеща – в то беспримерно жаркое лето была просто эпидемия. Я всё помню, как сейчас: ветеринарная клиника, час ночи, к врачам – дикая очередь – все с собаками с клещом этим треклятым. Анализы, капельницы, лекарства. Молодых собак удавалось спасти, хотя, и то не всех. А Иван был уже старым, и организм не справился. Вначале отнялись задние лапы, а через три дня он умер. Мы сильно горевали, но что делать – с собаками всегда так, они живут гораздо меньше нас.
 
Мы похоронили Ивана в лесу на полянке. И с тех пор я не держала больше собак – я не готова морально снова так плакать, как тогда, когда он умер.
 
Надеюсь, сейчас ему хорошо. Ведь, как известно, все собаки попадают в рай.