Заводной апельсин

История о том как уроды уродуют урода.

Вот такая тавтология, не лишённая смысла. Первый же кадр погружает нас в атмосферу извращения. Жуткий бар с говорящим названием «Корова» сияет белизной, интерьер подчинён концепции сексуального извращения, голые дамочки в изощрённых позах при более тщательном рассмотрении оказываются столиками. Подаются белые напитки притворяющиеся обычным молоком, или молоко, притворяющееся необычным напитком, пробуждающим агрессию. Это не важно. Ведь завсегдатаи бара, парни в белых костюмах, и без дополнительных стимуляций излучают мягко говоря неприятные флюиды. Обо всём, что они могли бы с вами сделать, попадитесь вы на их пути, красноречиво говорят глаза, особенно тот, что обрамлён неестественно длинными ресницами.

Всё в этом фильме утрированное, искусственное и слишком выпуклое. Манера говорить, странные костюмы, пестрые поп-артовские интерьеры домов, которые давят на психику не только героев, но и зрителей. Фиолетовые волосы матери «слишком» даже для недалёкого тогда будущего. Вся эта пестрота и искусственность приправлена прекрасной, но жуткой в контексте фильма классикой, и лейтмотивом – Бетховен, бюст которого будет сражаться с огромной статуэткой в виде фаллоса, и проиграет. Всё вместе создаёт именно такую нездоровую, ненормальную обстановку, в которой совершенно естественно вырастают не просто преступники, а извращенцы и живодёры, получающие от насилия прямо-таки эстетическое удовольствие.

Банда молодых парней во главе с Алексом, прекрасно чувствует себя на улице с битой в руках. До тех пор, пока предводитель не оказывается в полиции со страшным обвинением: убийство. Приговор в четырнадцать лет тюремного заключения призван не только наказать, но и перевоспитать Алекса, однако, должного эффекта не предвидится. И спустя два года с благочестивым видом читая библию, Алекс грезит о том, как добросовестно бы он подхлёстывал Христа на пути к Голгофе.

Изобретение «истинного христианина» медицинским путём, то есть лишение Алекса элементарных инстинктов самозащиты, тоже не решение проблемы, поскольку Алекс из агрессора превратился в жертву, не способную постоять за себя, а против своей воли подставляющую правую щёку. Теперь ему со всех сторон грозит расправа его вчерашних жертв, которые христианские законы всепрощения и смирения видали в гробу.

Все изменения героя происходят в пределах порочного круга, от ужасного к худшему и обратно. Потому что грешника судят грешники. Человека лепят кому как угодно, но никто не старается вылепить, как надо. Кусок глины, только не в божьих руках. В кино напрочь отсутствует малейшее проявление бескорыстности или благих намерений. «Лечат» преступников только для того, чтобы очистить тюрьмы для политических заключённых, а когда всё это оборачивается новыми проблемами для государства, приходится всё возвращать на круги своя совсем не из жалости к беззащитному человеку.

Фильм беспросветный. И небольшая надежда на моральное выздоровление, ещё не родившись, умирает, когда мы понимаем, что страх героя и его отвращение к насилию искусственны. Ведь, как говорит священник, у него нет выбора – и это определяет всё: бессмысленность лечения, бессмысленность страдания - и ломаный грош такой доброте!

И что же получается в итоге? Снаружи благополучный и умный подросток, никаких изъянов, красивый и яркий, как спелый апельсин. А внутри вместо сочной мякоти - холодное железо сложных механизмов, которые не представляют из себя никакой угрозы, пока их кто-то не заведёт: семья, общество, государство.

Кубрик говорил, что людям нравится смотреть сцены жестокости и насилия. Если быть честным с собой, то каждый себе в этом может признаться. Да, в нас живёт первобытная склонность к жестокости и насилию, тихо, тайно, подобно механизму в состоянии покоя. Только те из нас имеют крепкий иммунитет против общественных болезней, кому перед сном мама рассказывала добрые сказки. Алексу не только не рассказывали ничего, его предали, найдя ему более благодарную замену. А ему просто нужен был дом, а если точнее, домой – это слово теплее. Недаром на указателе, по которому Алекс пошёл после ухода от родителей, было написано не House, а Home, правда, и здесь маяк оказался ложным.

Фильм, действительно, безнадёжный. Про уже заведённый апельсин.