Правила Рода_Общение с духом - возвращение солдата

История эта произошла со мной во время празднования шестидесятилетия Великой Победы. Весна на Полтавщине как раз вошла в полную силу. Деревья стояли в белой и розовой дымке. Трава и листья были того нежного и чистого зеленого цвета, который держится недельку или две и затем грубеет. Запах весны после первых теплых дождей, резкая смена дождя и солнца. Я приехала из Киева, чтобы посетить родину моей мамы село Веремиевку и поездка обещала быть приятной. В этот раз традиционное посещение сельского кладбища совпало с Днем Победы.

Доехали мы хорошо, проведали бабушкину хату, в которой уже лет тридцать живут чужие люди и под конец заехали к родне, где нас ждали накрытый стол, неспешные семейные разговоры и воспоминания.

В доме дяди меня интересовали две портретные фотографии бабушки и деда, которые когда-то висели у бабушке в гостиной, увешанные вышитыми рушниками. Если бабушкины фотки у нас есть, хотя очень мало, то облик дедушки был запечатлен на этом единственном портрете. Он погиб в 45-ом в боях за Берлин.

Пока суть да дело, я с дочкой и племянниками попросила разрешения полезть на чердак. Нам разрешили (городские они всегда со странностями!) и там на чердаке нас ожидал «клад»: те портреты из бабушкиного дома, рядом со старой, но все еще исправно работающей прялкой. Девочки были в восторге, прялку они видели впервые в жизни.

Я попросила у дяди и тети разрешения забрать эти и другие фотографии, чтобы переснять их. Мы сели смотреть старые альбомы. Из многих знакомых и незнакомых лиц меня заинтересовали фото молодого офицера, то серьезного в кожаном плаще, то улыбающегося в форме, то рядом с девушкой – настоящий дамский угодник, красивый, с веселыми глазами, на вид чуть за двадцать. Я не знала, что в нашем крестьянском роду были кадровые военные.

• Кто это?
• Василь, бабушкин брат.
• Он погиб на войне?


Я не унималась, мне хотелось узнать о нем больше. И я не помню, кто именно мне об этом рассказал.

Василию в 41-ом было 22 года, в начале войны в окружении его ранили. Ему удалось бежать, пробрался к родным. Бабушка его выхаживала и прятала у себя. Нашелся предатель, донес немцам и Василя забрали в лагерь для военнопленных в Глобино. Бабушка хлопотала, чтобы получить его на «поруки», так можно было сделать, но когда все документы были оформлены и приехали забирать – оказалось, что его вместе с другими отправили в вагонах куда-то в неизвестном направлении. С тех пор семья не знает, что с ним случилось. Послевоенные поиски не дали никаких результатов.

Я взяла 4 фотографии Василия, пообещала переснять и вернуть дяде. И мы уехали, сначала в Кременчуг, затем я с дочкой дальше в Киев. Судьба моего двоюродного деда тронула меня. Я довольно живо представило то ужасное положение, в котором оказался молодой человек, совершенно не по своей воле вовлеченный в военные действия. Его желание выжить, усилия бабушки спасти брата. Конечно, это была семейная трагедия, одна из многих, которые канули в лету и оказались забыты, так же как и ее участники.

В первые дни по приезду я поняла, что мысли о молодом офицере не оставляют меня. Мало того, я как давно в детстве и в юности начала визуализировать свои «фантазии» наяву. Вот он идет со мной по улице, разглядывая с интересом и удивлением шумные киевские проспекты, сопровождает меня в метро. Садиться на стул, когда мы пьем чай на кухне, как гость, который не хочет никому мешать. Я начала смотреть на мир его глазами, на меня накатывали волны эмоций, когда где-то в переходе звучала гармошка или я видела предмет или одежду из той, далекой эпохи, я начала слушать народные украинские песни и песни военных лет, чего раньше никогда не было. Я заговорила на украинском дома и на работе. Он вел себя скромно и тактично, но он постоянно присутствовал! Через пару недель это стало невыносимо.

В конце концов моя личная жизнь остановилась. Мой любимый человек был достаточно толерантным, чтобы на мой отказ от близости: «Я не могу, со мной дух, он здесь рядом», - не покрутить пальцем у виска. Шуточная песня Владимира Высоцкого на эту тему оказалось совершенной правдой!

Я всегда с большим уважением отношусь к духам и считаю, что просто так никто из них не возвращается в этот мир, и не приходит к нам без крайней необходимости. Мне кажется, что для них это связано с большими энергозатратами, к тому же приходиться долго ждать иногда десятки лет, или столетия прежде чем появится возможность для контакта с живым потомком или человеком, способным решить твою проблему. А учитывая нашу неосознанность, суеверия и незнание элементарных правил общения с тонким миром, то осознанного контакта можно не дождаться вовсе.

В общем я для себя решила принять контакт так же как если бы ко мне пришел человек в реальности. Долгое время я просто «принимала гостя» ни о чем его не спрашивая. В начале наслаждалась «игрой», у меня как у ребенка, появился виртуальный друг, но как любой виртуальный контакт – сначала было интересно, затем начало выматывать. На исходе третьей недели я задала ему вопрос: зачем он здесь? Что ему нужно?

Он ответил:

- Не хвилюйся, трішки побуду, подивлюся, та й піду. Ти гарно живешь, гарні діти.
Я спросила, хочет ли он еще что-то посмотреть в Киеве? Он попросил сходить во Владимирский собор и в «солдатскую» церковь.


Я начала готовить его отправку. Зашла в церковь и заказала Сорокоуст за упокой убиенного Василия. Затем поехала в Печерскую Лавру, где прямо напротив памятника солдатам, погибшим в Афганистане стоит церковь Вознесения. Замечательная аналогия – они погибли и вознеслись на небеса. Церковь еще называют «солдатской» в ней молятся за военнослужащих, и за погибших при исполнении служебного долга. В церкви я опять заказала сорокоуст, панихиду и поставила свечу перед иконой святого Василия.

По приезду и он и я знали, что время прощаться. Ощущение было такое, будто прощаешься с близким другом и знаешь, что навсегда. Я взяла ручку, чистый лист бумаги и начала писать. Слова возникали не в голове, а сразу на бумаге, моя рука была совершенно расслаблена. Почерк был идеально каллиграфический. При том, что мне в школе вечно снижали оценки за почерк, а последние годы из-за клавиатуры я вовсе пишу как курица лапой – самой стыдно. Но в тот раз я писала идеально и совершенно чужим почерком.

Не шукайте мене, не треба.
Завезли нас залізницею до Майданику, там прийняв муку.
Застрелили козака і сам собі могилу викопав.
Цілую вас усіх і люблю.

Василь Кобзарь

Я писала и плакала. На утро его уже не было, – начали читать заказанные мной сорокоусты и панихиду в церкви Вознесения.

Сейчас по зрелому размышлению я думаю, что случилось следующее. В доме бабушки и в лагерях для военнопленных, Василию ничего не оставалось делать, только мечтать о том, что будет после войны. Он был молод, в нем было множество нереализованных планов и надежд Как и многие другие солдаты и офицеры он очень хотел увидеть мир после войны, увидеть Победу. Возможно мечтал о том, каким будет далекое будущее. При этом молодой человек находился в ситуации выживания, когда в нас просыпается муладхара, огромный и неприкосновенный в обыденной жизни запас энергии.
Через 60-лет после Победы, на волне всеобщего празднования, когда родные увидели его фотографии и заговорили о его судьбе, он сумел вырваться в наше время. Я оказалась наиболее подходящим для этого медиумом и приняла его.

С тех пор старинная фотография молодого офицера в изящной рамке стоит на моей полочке с книгами, и я всегда улыбаюсь ему, как старому другу, когда мой взгляд падает на это фото. И еще, не знаю связано ли это, но через год вышла моя первая книга стихов и помог мне издать сборник руководитель кружка русскоязычных поэтов при Союзе писателей Украины Василий Дробот.

Елена ГАЛАТ