RUSSIANS

Вернулся один россиянин в родной Тютюлинск из поездки по Швеции и в уныние впал. Грязища, бездорожье, кособокие дома, пьяные мужики под заборами, согбенные бабы в огородах, да старушки в пестрых платочках на завалинках – вот и весь пейзаж. По сравнению со Швецией – просто дом скорби, а не панорама.

Полгода лихорадило беднягу. В психическом смысле, то есть. Ни на кого смотреть не мог, тем более, – рассказывать, что да как. Да и что рассказывать-то? Как шведы про его житие-бытие расспрашивали, да головами качали, мол: «Russians… Russians…», ай-яй-яй, как не хорошо, как не совестно!...

А ведь и, правда, нехорошо, впрямь, стыдно, господа.

Конечно, побудь те шведы в нашей шкуре, покрутись в Тютюлинских условиях, небось, по-другому запели бы! И еще неизвестно, в каком колорите бы предстали. Но все-таки… Мда-а-а…

Однако, понемногу, пришел в себя россиянин, можно сказать, одумался. Собрал товарищей, каких смог, а также протрезвевших, батюшку местного прихода привлек, облазили они весь Тютюлинск вдоль и поперек, все закоулки обследовал. Что-то начертили, что-то подсчитали – и к властям. Мол, хватит ерундить, надо делать то-то и то-то. План на стол положили.

Власти, конечно, их выслушали, горшками покивали, мол, конечно-конечно, примем меры. А Russians ждать-то не стали. Небось, ведали: в горшках тех каши не сваришь. Взяли да и выдвинули своего закоперщика в мэры. Власти их и отговорить-то пытались, и с пути сбить, и в подтасовках уличить, и через ментов, как следует, шугануть – напрасно.

Избрал народ знатока Швеции своим мэром. Стал он хозяином Тютюлинска и начал вместе с командой тот план преображения родного городка в жизнь проводить.

Ну, держись теперь Швеция!