Местная алкогольвица

Яна была коренная москвичка с трехкомнатной квартирой. Жилье ей осталось от мужа, который, несмотря на то, что любил ее с 12 лет (по ее собственным рассказам) и весьма баловал в браке, все же ушел к другой. 32-летняя женщина осталась одна в трешке, без работы, с незаконченным образованием, депрессией и в тотальной социальной дезориентации. Ей посоветовали взять квартирантов, и оные быстро нашлись. Два парня 25 и 28 лет, работающие на стройке за углом, подселились к молодой хозяйке.

Скоро с одним из них, Алексеем, у Яны завязался роман. Это было неизбежно при здоровых потребностях горячего молдавского парня и женщины в соку, постоянном нахождении в одной квартире, шмыгании мимо дверей в одном халате и перманентной необходимости что-то прибить, повесить, вкрутить или собрать. К тому же Яна после развода немного «расслабилась». Парни выпивали после смен на кухне, она стала к ним присоединяться. Через год компашка уже жила душа в душу. Леха с Яной бухали, друг Андрей грелся в тени их счастья, вовремя внося свою часть оплаты. Скоро к ним прибился местный алкаш Василий, которого периодически выгоняла из дома жена, и которому Алексей великодушно «разрешил» пользоваться гостеприимством Яны, а также хлипкий начинающий алкоголик Гена, которому присоветовали сдать свою однушку, и тоже забрали к себе. Такой я узнала Яну и ее «стаю», когда студенткой поступила работать в магазин во дворе Яниного дома.

Приходили за водкой они каждый день. Иногда с утра, чаще – вечером, когда народ с работы идет. Яна подружилась с продавщицей винного отдела Викой, которая сама пережила период алкогольной зависимости, но подружке своей выбраться помогала только морально, водку все равно давала в долг. Вика жалела Яну, и мы после ее ухода с этой компашкой натерпелись страху, отказываясь уступать. Хахаль Яны был мужик весьма несдержанный, постоянно устраивал скандалы, при этом Яна начинала выть на весь магазин. За 2 года моей работы в этом магазине самая дешевая водка «Велес» подорожала в два раза, с 20 до 40 рублей, и каждое удорожание мы претерпевали со сценой возмущения и визгом Яны.

Вечно хмельная, растрепанная, черная, как туча Яна была попеременно, то безмерно счастливой, то мрачной, как траурное платье. Иногда, когда они впятером приходили за водкой, она светилась и висла на руке своего горячего кавалера, и в такие счастливые ее дни можно было даже заметить у нее на губах помаду, а в ушах – непарные сережки. Она радостно сообщала, по какому поводу гуляют (премия Лехи и Андрея, или календарный праздник) и демонстрировала подарок хахаля: футболку, или пожухшую хризантему. Бывало же, что она приходила, прикрывая нижнюю половину лица ладонью, и на вопрос «Что будете брать» разряжалась залпом слез. Хахаль опять отнес ее украшения в ломбард, опять послал деньги родным в Молдову, а на прожитье ничего не оставил, опять требует водки, а денег нет, ее жизнь проходит зря, она стареет, у нее уже наступила менопауза, и прочее.

При всем негативе, который она испытывала к своему мужчине, он имел безграничное влияние на нее. Леша скажет – продаем стенку, Яна шла давать объявление. Леша сказал – этот человек будет с нами жить – Яна безропотно подвигала свои вещички. Однажды новая продавщица в винном не дала Яне водки в долг, и с Яной случилась истерика прямо у прилавка. Она спустилась с крыльца, присела на ограждение палисадника и просидела там до вечера, пока не пришел Он. Хахаль втащил ее в магазин и заставил показать ту дуру, которая не дала ей водки. Я думала, будет драка, но нет, ледяное спокойствие работницы торговли заставило кавалера передумать, и он пошел домой бить Яну. После этого она где-то неделю не показывалась. Когда показалась – мы просто раскрыли рты. Яна была лысая.

Она сняла кепку, почесала сизый череп и, виновато улыбнувшись, рассказала, как ей было скучно дома поправляться, и она вот такое учудила. Какая на фиг Бритни Спирс? Яна была первой! Она побрила себя станком, как доставала рука, пока не начали отрастать волосы, все было бы ничего. Но они начали отрастать, и отрастать как-то неровно, пучками, кустиками. А волосы-то, между прочим, были неплохие… когда-то. Она носила кепку или бандану, а ее хахаль прилюдно издевался над ее уродством.

А потом он украл ее телефон. Ну как украл… взял со стола, отнес на базар и продал. Почему то именно это стало последней каплей. Яна указала хахалю на дверь. Но съезжать с квартиры он не собирался, и Яна написала на него заявление в милицию. Его, естественно, забрали, Яна выгнала всю прибившуюся к ней шоблу, наскребла средства на новые замки, собрала вещи возлюбленного в челночную сумку и выставила в общий коридор. Затем выспалась, привела себя в максимально возможный порядок и стала искать работу. Устроилась уборщицей в интернет-кафе, напротив дома, в магазин заходила уже не за водкой, а за нормальными «человеческими» продуктами. За пару недель ее лицо почти утратило землистый оттенок и отечность. Яна стала похожа на женщину, даже с дурацкой прической. Оказалось, что у нее красивая походка, да и вообще, изящества она была не лишена. С энтузиазмом рассказывала, как вычищает квартиру после года пьянства.

Первая зарплата у Яна совпала с днем рождения. Она пригласила алкоголиков Гену и Василия (друзей-то нету других), и на этом ее исправление закончилось. С того самого дня в магазин снова начала приходить привычная, прежняя, черная от водки Яна. Только без хахаля. Правда, фиг мы все угадали. Одинокая москвичка с квартирой недолго будет одна. Я поверить не могла своим глазам, когда они однажды появились в магазине все вместе: Яна, Леха, Андрей, Гена и Василий. Пьяные и счастливые, как всегда. За тем лишь исключением, что теперь Яна висла не на Лехе, а на друге Андрее, представляя его всем, как своего нового мужчину. Оставив мужиков считать мелочь по карманам перед винным прилавком, Яна проследовала ко мне в «мыльно-рыльный» отдел и попросила туалетной бумаги, протягивая мне три рубля. Бумага стоила пять.

- Забыла! – Яна хлопнула себя по лбу нетвердой рукой. – Дай в долг, а? Мужики – ты ведь знаешь, щас все на водку спустят, а мне о хозяйстве думай.

Я попробовала твердо сказать, что в долг не даем, но мне отчего-то жалко стало эту женщину, я попросила ее подождать, и вынесла ей початый рулон из магазинного туалета, завернув его в пакет. Яна сунула мне три рубля, рассыпаясь в пьяных благодарностях, громко чмокнула себя в ладонь и помахала ею мне, затем направилась к своим скандалящим из-за подорожавшей водки мужчинам.