Медвежья услуга по-английски .

Анекдот про меня ходит по институту, по-моему, до сих пор…

Экзамен по истории языка принимал наш любимый Дмитрий Георгиевич. Он у нас был еще и куратором. А также, отличным человеком, но «трудным» преподавателем. Знаете, есть такие учителя, которые с головой уходят в свой предмет, разговаривают на уроках сами с собой, заранее предполагая, что мы, студенты, ловим их мысли налету, как само собой разумеющееся. Они в течение семестра вас почти и не дергают, а когда задают вопрос, не очень-то и ответ ваш слушают, перебивая своими размышлениями на эту тему. Но на экзамене дерут шкуру с удовольствием, не понимая, как можно не знать ЭТО!

Подсказки, шпаргалки и прочая ерунда – для них как предательство. Муха во время экзамена не пролетит. Рассчитывать на понимание и какое-то послабление - бесполезный труд!

Из всей нашей группы я одна каким-то чудом имела «пятерку» в течение года. Две студентки из Новосибирского Академгородка - Олеся и Светка, были на уровень выше меня. На первых курсах я вообще не могла понять, о чем это они с преподами по практике языка разговаривают. Мой английский хоть и крепкой, но сельской Колодищанской школы был на уровне "Зыс из Иван Петрович здох!" ("This is Ivan Petrovich’s dog ."). Но, во-первых, я была старостой группы, во-вторых, я так преданно смотрела ему в глаза с первой парты, что он, бедный думал, я все знаю. Хотя, справедливости ради, скажу – хоть понятно мне было далеко не все, но предмет этот, один из самых трудных, был у меня любимым. Мне всегда хотелось доковыряться до истории происхождения слова. Читая любую книгу, я и до сих пор могу застрять на каком-то слове, а потом не могу уснуть, пока не придет идея – откуда оно взялось, из какого языка.

Мне вот недавно сон даже приснился про имя Николай и Nick в английском. Я уже проснулась, а все ходила и шептала :» nick-name – кличка ; кликать - звать; звать – to call; to call - Коля и т.д. Представляете, что у меня в голове за каша бывает?

Короче, боялась я, как и все, но мне даже бояться нравилось. Потому я усерднейшим образом подготовила все 90 вопросов, которые составляли 30 экзаменационных билетов. Ну не 90, а 89, потому что последний, «Йоркширские заимствования», я отлично знала, да и отвечала недавно, за что была отблагодарена «пятеркой».

Вошла я в числе первых , уселась, как борзая, на первой парте – нос к носу к Георгиевичу. Повезло несказанно – третий практический вопрос – мои любимые
«Yorkshire Borrowings». Ну, я оставляю их в покое, начинаю готовить первые два теоретические. Минут через десять я, в принципе уже могу отвечать. Сейчас только несколько примеров заимствований запишу и поднимаю руку, мол, готова.

И тут происходит невероятное!
Я в один миг вспоминаю свое сочинение по русской литературе на выпускном экзамене в школе. Мой обожаемый Василий Иванович за эти несколько часов писаний ни разу даже и не думал подходить ко мне. Он бродил по рядам, заглядывая в листочки, вздыхал, кому-то делал незаметные подсказки, экзаменаторы, в свою очередь, недовольно одергивали его. Когда я написала с огромным энтузиазмом сочинение на свободную тему «Моя Родина – СССР », сто раз проверила и уже встала, чтобы сдать да выйти из класса, Василий Иванович как раз поравнялся с моею партой. Он нажал на правое плечо так, что я осталась сидеть на месте. Пальцем зло он ткнул в первое слово, в слово «мая ». Я смотрела, как баран, и не могла понять, чего он хочет. А он опять и опять проходил мимо меня, уже специально, и все тыкал, уже заметно для ВСЕХ в слово «мая». Когда ситуация дошла совсем до неприличного, он не выдержал и на весь класс заорал :«Исправляй во всем тексте «мая» на «моя»! Возмущенной экзаменационной комиссии он объяснил, что я – отличница по его предмету, но у меня «сорвало крышу». Я, чуть не плача, не понимая, зачем меня специально «садят», да еще на таком простом, исправила все «мая» на «моя» и зареванная выскочила из класса.

Только, когда, я открывала калитку своего дома, на меня снизошло просветление! Боже, ну как такое могло быть? Ужасно стыдно! Получила я, кстати, «отлично» в порядке какого-то исключения…

Так вот, это невероятное повторилось – у меня вышибло из башки напрочь, что это за такие какие-то заимствования и с чем их едят. Я не могла вспомнить не то, что пару десятков слов, я и одного не помнила. Ну, чистые иероглифы для меня, не больше…

Рука моя, готовая стартовать для ответа, свисла к полу … Дмитрий Георгиевич увидел перемену в морде моего лица, навострил уши, стал смотреть в упор. Что делать?

В тот день я прошла бы тестирование в гестапо! Кое-как написав ручкой на ладони левой руки номер вопроса «90», улучив буквально секунду какого-то его зевка, я показала ладонь сидящей сзади через пустую парту Олеське.

Опять жду момент … Опа!- мгновенный взгляд назад – и такой же мгновенный утвердительный кивок подруги – есть шпора!

В дверь постучали, Георгиевич подошел и, поглядывая на нас через плечо назад, с кем-то пошептался.

В этот момент незначительного послабления Олеся успела воткнуть в батарею отопления конспект!

Светка вызвалась отвечать билет. Ей пришлось сесть на другую первую парту – я ж тут засела. Но Д.Г. к ней не перешел, он никак не хотел покинуть меня на произвол судьбы.

Минут десять в короткие промежутки между взглядами Д.Г. то на нас, то на отвечающую Свету, Олесе удалось допихать почти до моей скамейки тетрадку-конспект. Она подталкивала конспект, вставив внутрь линейку, до тех пор, пока я не смогла незаметно протянуть левую руку и достать его. Достала, держу внизу под партой, смотрю в глаза Георгиевичу туманным задумчивым и преданным взглядом. Мгновение – и тетрадь у меня на коленях! Теперь, ведь, надо не просто полистать!, а еще и найти нужное! А, главное, потом и по-чи-тать!

Минут десять урывками тихонько переворачиваю лист за листом…Нету…нету…нету…
Здесь нужно сделать небольшое отступление. Одноклассница наших новосибирских «академеков» Аня училась на курс выше. Она всегда обеспечивала девчонок своими конспектами отличницы. Ее тетрадку мне и додвигала по радиатору Олеся. А теперь представьте, как я себя чувствовала, когда открыла первую страницу - мало того, что Анька была левшой, писала под жутким наклоном в левую сторону, она еще и умудрялась в одну строчку тетради вклетку вмещать две строчки текста своего микроскопического. Ну а в довершение всего, текст-то этот был еще и на английском!

Я сидела мокрая , как после часа в разогретой сауне. Долистала до последней страницы - нет никаких заимствований… Я швырнула конспект в парту так, что Дмитрий Георгиевич, все понял…

В аудитории оставались еще две девчонки, которым надо было просто отмучиться - все равно, когда и как отвечать, лишь бы не «двойка». Дмитрий Георгиевич встал, подошел к окну и стал что-то тихо насвистывать. Понятно, что он уже просто ждал развязки нашей возни.

Все это время Олеська знала, что случайно передала мне не тот конспект. А мой вопрос был во второй, бычье-красной тетрадке! И она ждала, когда же я обернусь, наконец, не выходила отвечать, хотя давно сама была готова. Взгляд туда-назад подал мне информацию, что второй конспект уже в радиаторе! Тем же Макаром я чуть дотянула его до своей левой ноги. Задача теперь усложнилось тем, что впопыхах Олеся сунула общую тетрадь листьями вперед. Вот возьмите и попробуйте проделать это дома ! На коленях… перелистываю… смотрю в глаза Д.Г… осталась половина…мелко… бледнючий стержень… голову налево скручивает этот инвалидный наклон… страниц десять осталось… пять… две… последняя страница… фу! наконец! – вижу выделенную красным стержнем надпись «Yorkshire Borrowings”… И строчкой ниже надпись по-русски - « См. учебник Ильиш , стр.279»

Говорить я вообще не могла. У меня был шок, амнезия какая-то. Первых два вопроса я тоже уже забыла…

Георгиевич поставил Олесе «пятерку», сказал «за мужество и преданность». Меня отправил погулять час в парке рядом с институтом… Я пришла в другую группу ровно через час. Олеся переживала под дверью…

Ну, как Вы думаете, что я получила тогда?