Поле с тимофеевкой.

Хорошо, что я ходила на лекции для беременных. Я знала как действовать в случае непредвиденных обстоятельств. Срок беременности был ровно 8 месяцев, день в день. Я точно знала день, когда забеременела. Кровь хлынула как из крана - прилежание плаценты. В квартире не было телефона и я позвонила соседям. К сожалению, дверь открыл мужчина, но стесняться или предпринимать что-то другое не было времени. Я чувствовала, что быстро теряю силы, и сказала: «Пожалуйста, срочно вызовите «скорую», скажите у беременной маточное кровотечение». Я вернулась на кровать, зажав между ногами скрученную простыню. Я слышала, как в животе стал шевелиться ребенок, значит, он почувствовал дискомфорт.

Скорая помощь приехала очень быстро. Я была вся в крови. На полу от кровати до двери соседей была струйка крови, по этой струйке они сами открыли дверь и подошли к кровати. Меня очень быстро с ревущим сигналом тревоги доставили в больницу. Испытываешь странное ощущение, когда лежишь в «скорой» и она мчится с сигналом тревоги. Ты слышишь сирену и не веришь, что это именно тебя везут, неужели твоя жизнь в опасность? Ты видишь на лицах врачей озабоченное выражение, но не веришь, что все так плохо, тебе кажется все не реальным, это плохой сон, и скоро все пройдет. В больнице мне задавали вопросы: как меня зовут, срок беременности, много ли крови потеряла. Отвечать становилось сложнее и сложнее, язык не хотел слушаться, мысли начинали путаться.

Я попросила: «Пить». Мне ответили: «Пить нельзя». Но мне очень хотелось пить, казалось, если я сейчас выпью воды, столько сколько мне хочется, силы вернутся. Не оставляло чувство беспокойства за ребенка, он шевелился больше обычного. Потихоньку начинали появляться редкие схватки. Я снова попросила пить: «Пить. Дайте хоть немножко воды». Сердобольная нянечка тихонько дала мне выпить полстакана «какао», но это не решило вопроса, мне хотелось только воды. Чистой, прозрачной, холодной воды. Нет ничего на свете лучше чистой прозрачной родниковой воды. Мы не всегда понимаем, какое это счастье иметь такую воду в том количестве, в котором мы в ней нуждаемся. В ней сила, в ней потенциал, в ней жизнь.

Из разговора врачей я поняла, что нужна кровь для переливания. Меня положили на операционный стол. Возле меня собралось несколько врачей, они совещались. Я как-то плохо улавливала о чем. Я поняла только, что нет моей группы крови в больнице и за ней надо куда-то ехать. Мужчина врач предложил сделать объявление по радио, что срочно нужна первая группа крови с отрицательным резусом. Мне подключили капельницу с физраствором. Возле меня сидели две медсестры. Они сидели не прямо возле меня, а чуть дальше. Из их разговора я поняла, что поехали за кровью. Я слышала отрывки из их разговора, и я слышала движения ребенка. Я просила бога о помощи.

Я перестала чувствовать свое тело, вернее я чувствовала, что оно стало словно из ваты. Я посмотрела на свою руку и увидела, что она стала какой-то желтоватой. Мне было трудно что-либо сказать, и не хотелось говорить вообще. Мне хотелось спать. Я чувствовала, что я становлюсь легче и легче, мое тело уже не напоминало вату, оно стало легким, как облако, и по телу разлилось чувство необыкновенной неги. Это было такое приятное чувство, которого я в жизни никогда не испытывала и представить не могло, что это возможно. Оно было намного приятнее, чем чувство счастья. Я была чем-то очень легким и сладостным, я была легче облака, легче воздуха и, наверное, нет такого понятия, с чем это можно сравнить.

Медсестры о чем-то разговаривали, я уже не прислушивалась, мне стало спокойно. Одна из медсестер посмотрела на меня и вскрикнула: «Лариса, смотри, она кончается, скорее». Лариса бросилась ко мне с криком: «Кристина, только не закрывай глаза, смотри на меня, смотри на меня». Она кричала и била меня по щекам. Но я не чувствовала ее ударов, я не чувствовала ее прикосновений, я вообще, ничего кроме чувства неги не ощущала. Я видела только летающую перед моим лицом руку и понимала, что она била меня по щекам. «Они думают, что я умираю, - я подумала почему-то очень грубо и даже со злостью, - дура, бьет меня по лицу, думает, что я умру. А я ни за что не умру. Я хочу в бабушкино поле с тимофеевкой».

Рядом с бабушкиной деревней был луг с тимофеевкой, и на нем росло очень много разных, совершенно разных цветов, водились лягушки и кузнечики. В детстве любимым занятием было выходить на этот луг и рассматривать цветы среди трав, да и травы сами тоже были очень интересны и красивы. Они были шедеврами сотворенными природой. Они были прекрасны все вместе, и каждая по отдельности: и гусиные лапки, и трава-мурава, и на высоких ножках метелочки, и незабудки, растущие компаниями, и отдельные колокольчики, и много, много…

Особенно мне нравились красные пятилистные ромашки с нежными алыми лепестками, я их никогда не рвала, потому, что они очень быстро вяли. Я приходила, садилась рядом с ними и смотрела, как они тянулись к солнцу, как они раскрывались, как к ним прилетали пчелы, и всегда восхищалась их совершенством. Все цветы были изящные, свежие, нежные, имеющие свои запахи, навещаемые пчелами и шмелями, бабочками и стрекозами. Это был мир сказки. И я поняла, что очень, очень, хочу на этот луг. Я закрыла глаза и увидела себя на похожем лугу. Это был очень большой луг, он был до горизонта, и на нем росла тимофеевка с цветами. Больше на нем ничего не было нигде, только один луг с цветами и травами.

А я была легкой, легкой, и мне было радостно. Навстречу мне из-за горизонта поднимался белый свет. Именно белый, это был ни свет солнца, ни другого какого-то светила, это был белый свет, и я не чувствовала от него ни тепла ни холода, я просто его видела. Этот свет я видела впервые, я раньше никогда не видела такого света, я просто стояла и смотрела на него. Он меня не настораживал и не пугал, он просто был и как-то потихоньку ко мне двигался.

Меня будили, и мне очень не хотелось просыпаться. Мне было хорошо здесь. Но меня упорно будили, не знаю, кривилось ли неудовольствием мое лицо. Не знаю, мне об этом никто не сказал, и наверное, на это никто не смотрел. Мне очень не хотелось возвращаться, хотя мне очень хотелось жить, и выйти на свой луг с цветами. Не знаю как, но меня заставили открыть глаза. Возле меня стояло много людей в белых халатах и аппаратура. Они вводили шприцами кровь мне в вены рук и ног, и еще что-то делали.

Мне все время хотелось закрыть глаза. Я не чувствовала боли и не чувствовала, я вообще, ничего не чувствовала. Мне очень надоедал один мужчина, он был хирург. Он все время со мной разговаривал, что-то мне говорил и спрашивал у меня. Мне это очень сильно мешало спать и надоедало и мне очень хотелось, чтоб он от меня отстал.

Он говорил: «Если ты сейчас начнешь кричать, я тебя уколю иголкой очень больно». Я подумала: «Ну, и коли, я все равно ничего не чувствую. Только отстань. Я очень хочу спать». Но он не отставал, он все время со мной общался, и в результате я смогла ему улыбнуться. Затем я сказала что то вроде слова «Нет». Похоже, его это очень обрадовало. Ко мне стали потихоньку возвращаться ощущения. Сначала я почувствовала, что могу шевелить губами, потом руками, потом я почувствовала боль.

Меня восстановили, я смогла через несколько часов ходить, затем родить. Мне не было сильно больно при родах, болело так, что можно было терпеть. Рядом ходили, лежали, сидели беременные женщины, которые кричали и говорили, у них были схватки. У меня тоже были схватки, но я не кричала, я ходила по большой палате и говорила себе под нос: «Ой-ой-ой». А потом, очень быстро родила маленькую красивую с черными глазками и волосиками девочку. Мне не разрешали спать еще 2 часа. Со мной говорили. А потом я просто уснула.

Пришло утро, прошли всего лишь сутки, но они изменили меня, они изменили мою жизнь. Я была другим человеком с другим понятием о жизни, с другими ощущениями, с ощущением счастья. Я была жива, я видела голубое небо, я могла ходить по земле, дышать воздухом, пить чистую живительную воду. Сейчас, в своих знакомых я вижу себя прежнюю, такую, какая я была раньше. Мне так хочется им сказать что, то в чем они ошибочно видят свое счастье, не является им.

Что ни одна самая крутая машина, и ни одно платье от самых знаменитых модельеров мира, ни одна самая высокая должность - не идут ни в какие сравнения с чистой родниковой водой, с тимофеевкой, растущей на лугу и луговыми цветами. Я пыталась несколько раз рассказывать им об этом, они со мной соглашались, но я видела, что приоритеты у них те же, они не менялись. Только один человек меня понял и сказал, что он чувствует и думает так же, и только через несколько лет после этого я узнала, что он прошел через клиническую смерть. Как жаль, что для того чтобы понять, нужно через все это пройти.