Душа

У него не было души. И он сам прекрасно об этом знал.
Люди вокруг, то и дело, судачили о том, какие чувства обитают у них в душе: что-то доставляло им боль, что-то – радость, иногда они испытывали смущение или возмущение, нередко в эту непонятную субстанцию вгрызался черствой хваткой стыд, который почему-то носил имя совести, но неизменно весь хоровод этих необъяснимых эмоций, желаний и событий обитал в их душе.
А он ничего не испытывал. Поначалу для него было диким это ощущение – осознавать, что ты не такой, как все.
Он смотрел на мир и не понимал, как мать могла плакать, потому что у нее в семье заболел ребенок, как отец расстраивался от того, что его дочь бросила университет и вышла замуж за бродягу-алкоголика, как сестра ссорилась с мужем из-за очередной драки в кафе, как брат радовался тому, что, наконец-то, защитил диссертацию. Для него не существовало таких разграничений мира на черное и белое, на счастье и горе, на жизнь и смерть. Для него жизнь была одна, и она текла мимо него каждый день, уносясь все дальше и дальше, делая его взрослее.
Ему было неуютно жить в атмосфере постоянных ощущений. Он старался избегать людей, которые не стеснялись показывать своих эмоций, делились со всеми своими переживаниями, проблемами. Он опасался таких людей.
А потом он понял, что дело не в нем, точнее не совсем в нем. Просто у Всевышнего была своя миссия на его счет. Он понял, что он избранный, помеченный Богом. И он стал ненавидеть.
Он стал ненавидеть всех этих людей, что чувствовали, переживали, хохотали в переходах метро от счастья, покрывались слезами, когда в их душу вторгалась боль, сотрясались от страха в темном переулке, грохочущем ударами тяжелых сапог по асфальту.
И тогда он понял. Его миссия очистить эту землю от отбросов, считающих себя людьми. Люди, испытывающие хоть какие-то чувства в этом мире не должны больше жить. Господь послал его на землю, чтобы он очистил ее.
Грядет новая эра – было его великое убеждение.

Как ни странно, но он твердо верил в то, что Бог существует…. и в свою миссию. Обычно сумасшедшие не верят в Бога, а лишь прикрываются своей верой. Но он ведь не сумасшедший, и никогда им не был. Нет, нет, он ясно отдает себе отчет в том, что он делает… что он будет делать.

И вот наступила та роковая ночь, когда он с холодным блеском в глазах, прекрасно сознавая, что вся его жизнь изменится с этого момента, встретил свою первую жертву в тенистой аллее на Воробьевых горах. Незаметно подкравшись к фигуре, облаченной в бархатный плащ, сзади, он вытащил маленький перочинный ножик из кармана своей куртки. Все произошло быстро. Схватив жертву за локоть, он рывком повернул ее к себе и холодная сталь до упора вонзилась в мягкое тело. На миг в глазах жертвы мелькнул невообразимый ужас, а уже через секунду тело обмякло в его руках. Он вытащил нож из безжизненной туши и оттолкнул ее от себя ногой.
Он думал, что теперь ему суждено будет что-то почувствовать: ликование, восторг от свершенной миссии.… Но нет, опять ничего. Никаких чувств. Только холод в пальцах от соприкосновения с оружием.

Так продолжалось довольно долго. Каждую ночь он освобождал этот великий мир от людишек, чувствовавших себя в безопасности и тепле в родном городе. Иногда он делал это в парке, иногда выслеживал своих жертв до самой квартиры, и там в светлой парадной нападал на них. Свет освещал его лицо – он хотел, чтобы они запомнили своего палача, и там, в царстве мертвых божились на него как на спасителя, избавившего их от бренного существования на этой гнилой земле с хороводом чувств.
Очень редко, но он все же ловил себя бывало на мысли, что, несмотря на то, что он смирился со своим бесчувствием - каждый раз, когда его рука возносилась над выбранным объектом в виде жертвы, и он замечал неестественный ужас в ее глазах, он силился…. Силился изо всех сил обрести душу. Но у него никак это не получалось.
Тогда он стискивал, что было сил зубы, и кромсал уже ничего не ощущающее, безразличное ко всему тело на мелкие-мелкие кусочки. А потом, захлебываясь от избытка чужой крови на своей одежде, бросал это гнилое занятие и неспешным шагом уходил домой, чтобы очиститься от скверны, переданной через металл ему.
Так продолжалось долгие годы.

Однажды ночью после очередного истязания безликого объекта своей миссии он возвратился домой и не поверил своим глазам. Перед дверью его квартиры сидело ангелоподобное существо женского пола лет двадцати от роду (ему самому минул 21), кутающееся в белую прозрачную накидку. Нетрудно было догадаться, что кроме накидки ничего на девушке не было. Золотистые волосы обрамляли миловидное личико с яркими глубоко посаженными глазами цвета морской синевы. Ее губы были нежны и мягки, а печальная улыбка предоставляла возможность полюбоваться крохотными ямочками на пухлых щечках. Изгибы ее тела прельщали и манили к себе.
Он не был монахом. Но никогда еще ему не доставляло такого удовольствия наблюдать за девушкой. Даже любовью он занимался механически, словно робот, только потому что это функционирование тела, его потребность и все. А тут что-то шевельнулось у него внутри, пока он смотрел на эту девушку, ему безумно захотелось прижать ее к себе и приласкать. Он почувствовал….
«Стоп» - приказал он сам себе и задумался. Что он сделал? Да-да, все правильно. Он впервые в своей жизни что-то почувствовал. И испугался. Он настолько привык не ощущать, быть не таким, как все, что уже не мог привыкнуть к тому, что он становится похожим на других.
- Кто ты? – прошептал он одними губами, чтобы она его не услышала, но он уже знал и так ее ответ.
- Твоя душа, – спокойно произнесло создание и устремило на него взор своих синеватых глаз.
- Не может быть, - все еще не придя в себя от шока, он опустился рядом с ней на колени.
- Почему? – удивилась девушка.
- У меня нет души, - сказал он, как будто это было само собой разумеющимся.
- Как это нет? – спросила девушка и звонко расхохоталась, - у всех есть душа. Просто ты никогда не обращал на нее внимания. Тебе так было легче. А я устала от того, что ты вечно избегаешь меня и прячешь куда-то глубоко, что я взяла и решила тебе доказать, что я существую.
Он уныло покачал головой и печально взглянул на улыбающееся существо, сидящее у него под дверью.
«Какая красивая улыбка» - устало подумал он. Ну как объяснить ей, что это она, а не он заблуждается? Как ей втолковать, что нет у него души? И тут его отрезвило: «Господи, неужели я схожу с ума? Я сижу под собственной дверью и разговариваю со своей душой…. Разве такое бывает?»
И спохватившись, он вскочил на ноги, и легонько толкнул девушку в плечо:
- Отойди, - вот и все, что он смог произнести.
- Зачем? – она пристально всмотрелась в его лицо.
- Ты мешаешь мне открыть дверь… А мне срочно нужно домой…
- Зачем? Разве тебе со мной неинтересно?
- Тебя не существует. Ты – плод моей больной фантазии, - как бы в подтверждение своих слов, он несколько раз помотал головой.
- Почему ты так боишься меня? – спросила девушка, и, выпрямившись рядом с ним, уперла руки в бока, продолжая заслонять дверь собой.
- Я тебя не боюсь, - и, оттолкнув ее силком от двери, так, что она упала, он быстро отпер дверь и спрятался в надежном коконе своей квартиры. Но еще долго в его ушах стояли ее слова, доносившиеся из-под дверей: «Ты меня боишься»
И с этого момента он стал бояться.
И что самое ужасное: ему стали сниться кошмары. Сны, в которых все люди, которых он освобождал от оболочки, в которой они держали свои эмоции, решили ему отомстить. Они приходили и терзали его сны. И он начал плакать, впервые ощутив боль. Боль тех людей, у которых он отнял жизнь.
А вечером, подойдя к дверям своей квартиры, он явственно ощущал под дверьми присутствие своей души.
И однажды, не выдержав, он настежь открыл дверь и крикнул:
- Ну! Заходи! Заходи и забери их!!!!
Он кричал это с закрытыми глазами. А когда разлепил их, то обнаружил, что кричал в пустоту. На лестничной площадке уже никого не было. Только старушка из соседней квартиры, вышедшая на шум:
- С тобой все в порядке, милок? – прошелестела старушенция.
- Да, бабуль, все нормально.
Прикрыв дверь, он прислонился к косяку. Она ушла. И сны ему больше не снились.
Он должен был радоваться, но ощущал глубокую тоску. Он привык к своей душе, а она опять взяла и пропала. Что же делать?
Этот вопрос мучил его долгое время.
И вот, лежа в горячей ванне, его взгляд случайным (а может и нет) образом наткнулся на холодный предмет, лежавший рядом с кремом для бритья. Он еще хранил в себе отпечатки чужой крови, чужой боли на своем острие. Боясь передумать, он схватился за рукоятку и провел большим пальцем по лезвию, ощутив его холодное тепло. Не раздумывая, он с размаху вонзил нож в область, где стучало его сердце. Последнее, что он увидел, прежде чем навсегда воспарить в мир, куда он направлял всех своих жертв, было золотистое создание женского пола с мягкой обворожительной улыбкой и глазами цвета морской синевы. Захлебнувшись в потоке черноты, он ускользнул в иной мир. А его душа продолжала летать над бездыханным телом, убаюкивая и лаская его очерствевшее сердце.