Вася

По долгу службы, зову сердца и узам дружеских привязанностей мне частенько доводиться путешествовать поездом. Кто ездил, тот знает, что самая важная составляющая успешной поездки – это соседи по купе. Хорошие соседи по купе – это как выигрышный лотерейный билет. И выпадает это счастье примерно с той же частотой…

После многих лет поездок на поезде в моей голове сложилась несложная система классификации пассажиров. Опыт показывает, что пассажиры поездов делятся на пять основных подвидов:

1. Нормальные.
Самая малочисленная категория. Тихие, вежливые люди, которых волнуют только их собственные проблемы, а также чистота постельного белья и – периодически – занятость туалета.

2. Садисты Поневоле.
Люди, путешествующие с крайне гавкучими собачками, неспящими по ночам младенцами-вурдалаками, нестиранными носками и прочими внешними раздражителями…

3. Истинно Верующие.
Люди, по каким-то только им понятным причинам, принимающие купе за церковную исповедальню. Избрав главную жертву среди своих соседей по купе, Истинно Верующий начинает свои душевные излияния по гудку отправляющегося поезда и завершает свое тягостное повествование не раньше объявления «туалетной паузы» перед последней санитарной зоной на маршруте следования.

4. Железнодорожные Алкоголики.
Ну, тут все ясно – это такие товарищи, которые просто не мыслят поездку поездом без традиционных пива с водкой и селедкой. Песни, запах перегара и пьяные шатания по вагонам в поисках заветного вагона-ресторана прилагаются.

5. Храпуны.
Тут тоже пояснения не требуются. Спят, храпят, злостно мешают спать соседям по купе…

Вот о представителе последней категории и будет собственно рассказ…

- Провожающих просим выйти из вагона! – стандартно прогундосил в проходе голос проводника. В ответ раздались не менее привычные шуршание, тарахтение, приглушенные прощания и звук шагов по коридору. Я незаметно окинула взглядом своих соседей по купе – худощавого мужчину средних лет и молодого человека, смахивающего на плакатного комсомольца. Одного из тех, что в далекие 60-е агитировали молодежь идти работать в поле и на стройки: «Партия сказала: надо! Комсомол ответил: есть!» Оба соседа выглядели вполне безобидно. «Кажется, повезло с лотерейным билетом», - промелькнула в голове мысль.
Поезд едва тронулся - и в этот момент в наше купе ввалился ОН. Человек-гора, человек-слон, человек-шар… Синий спортивный костюм нелепо обтягивал необъятный, колышущийся от малейшего движения живот и чуть менее впечатляющие ягодицы. Купе явно было маловато для такого представительного мужчины… что уж говорить о дополнительном довеске из двух мужчин и одной женщины обычной комплекции!

- Ффу, чуть не опоздал! – весело сообщил слегка обалдевшим нам человек-гора, - Никак не мог из переполненной маршрутки выбраться!
Худощавый хмыкнул себе под нос нечто, отдаленно напоминавшее: «не может быть!». Наш новый сосед тем временем обустроился на нижней полке, которая с трудом (и скрипом) вмещала его телеса, протер влажную розовую лысину носовым платком сомнительной свежести, и представился:
- Я – Вася, между прочим. Обожаю ездить в поезде. Под стук колес так здорово спится, правда?...

Дальнейшую нить беседы я потеряла, поскорее забравшись на положенную мне верхнюю полку и отгородившись от внешнего мира газетой. Худощавый проделал тот же фокус, оставив «Комсомольца» отдуваться за всех. Монотонное «бу-бу-бу» Васи, изредка прерываемое междометиями и неопределенными мычаниями Комсомольца продолжались часа два-три. До наступления темноты. Потом наступила тишина. А дальше… Дальше раздался невероятный по своей мощности, настолько непривычный человеческому уху звук, что я чуть с полки не кувыркнулась от неожиданности. Газета выскользнула из моих рук на пол и мои глаза невольно обернулись в сторону Худощавого. Наши полные удивления и священного ужаса глаза встретились. Немой вопрос повис в воздухе: «Ты тоже слышишь то, что я слышу???» Впрочем, не услышать это было невозможно – глухих в купе не было… Этот невероятной силы звук был подобен грохоту падающих скал, взрыву ядерной бомбы и свисту Соловья-Разбойника одновременно. Если бы в нашем купе находились летучие мыши, они бы наверняка сдохли сразу. Людям такой роскоши не досталось…

…прошло полчаса. Трое обалдевших людей сидели на нижней полке напротив огромной, содрогающейся от храпа тушки мини-мамонта и размышляли о вечном. О скоротечности жизни, об убийствах на бытовой почве и еще всяком разном… Все предпринятые попытки разбудить Васю потерпели сокрушительное поражение, попросту разбившись о звуковой барьер. Огромный Васин живот - несомненно предмет зависти всех африканских гиппопотамов – по-прежнему мерно колыхался в такт задорному грохоту храпа, сопровождавшемуся богатырским посвистом и сокрушительной назальной руладой. Концерт продолжался…

Вскоре из соседнего купе подтянулся первый поклонник – молодой мужчина интеллигентного вида, в очках в тонкой металлической оправе. Видимо через стенку ему было недостаточно хорошо слышно, и он решил подобраться поближе к «сцене», чтобы выразить свое восхищение. Интеллигент заглянул в приоткрытое купе и смущенно поинтересовался:
- Будить-то пробовали?

Худощавый вяло махнул рукой в направлении Васи – пробуй мол, доступ к телу открыт… Интеллигент приблизился и робко потряс колышущуюся тушу за плечо:
- Простите, Вы не могли бы перестать храпеть так громко. У нас в купе женщины… Они не могут заснуть…

Вася как-то особо жутко всхрапнул, взмахнул рукой с пальцами-сардельками, словно отгоняя особо назойливую муху, и плюхнулся на бок – лицом к стенке. Огромный зад заколыхался и издал приветственный дооолгий пук практически в лицо Интеллигенту. Как только с приветствием было покончено, храп разнесся по купе с новой силой. И как будто даже прибавил пару децибелов… Выражение лица Интеллигента в этот момент мне было бы сложно передать сейчас. Но не сомневаюсь, что в ту минуту наши лица отражали его словно зеркало, только в чуть более слабой степени.
Интеллигент попятился назад, в дверях окинул купе полубезумным взглядом и, пробормотав короткое «соболезную», растворился в проходе.

…к нам в купе потянулась очередь посетителей – ну прям как в мавзолей Ленина в те времена, когда это был единственный способ для советского человека посмотреть на всамделишную мумию. Настоящее паломничество! Люди заглядывали в купе, качали головами, делали попытку разбудить Васю, снова качали головами - и уходили. Количество попыток мы не ограничивали, но больше одной мало кто предпринимал - опасались газовой атаки…

Вынужденное бодрствование сплотило нас. Для начала мы познакомились. Худощавого звали Владимир и ехал он в командировку. Комсомолец оказался Артемом. В столице его ждали неоконченное «высшее» и девушка Надя. Обсудив политику, последние новости науки и культуры и возросшие в последнее время коммунальные платежи, мы зашли в тупик. Разговор дальше не клеился. Утомленные организмы требовали сна, но надежды на него не было. Откуда-то из глубины своей необъятной студенческой сумки Артем извлек колоду карт… Мы играли в дурака, в тысячу и в бридж. До самого утра… Розоватые облака, окрашенные предрассветным солнцем, чудесно оттеняли цвет наших глаз. Проводник принес в купе три чашки крепкого чая. Без напоминания. Денег, кстати, тоже не взял…

Под звон ложечек, размешивающих сахар в стаканах Вася, наконец, пробудился и сладко потянулся:
- Как же я хорошо выспался! Под стук колес так здорово спится, правда?..