"Дружественное" изнасилование

Живем мы, считай, на окраине города. Через несколько километров уже загородная трасса. Нет, у нас отнюдь не глушь: в одну сторону плюнешь – в библиотеку попадешь, в другую чихнешь – в супермакет, оптику и поликлинику, в третьей стороне пруды с березовыми рощами. И до центральной площади города четыре остановки на общественном транспорте. И все бы ничего, да есть одно но: частный сектор в нашем районе скоро сносить будут. Домишки кое-какие уже расселили, а снести – не снесли пока что. И обосновались в этих домах заброшенных «лица, похожие на азиатские».
В каждый такой домик въехало по 10-15 человек незарегистрированных гастарбайтеров. Рано утром разъезжаются по своим рабочим местам, по стройкам, видимо, поздним вечером возвращаются. Примерно в эти же часы я выхожу на прогулку с собаками, и у меня возникает ощущение, что не в Рязани я нахожусь, а в «дружественной» Молдавии, или «гостеприимном» Узбекистане.
Это, так сказать, присказка. А вот и сама «сказка» о дружбе народов и о несчастных трудолюбивых народах, которые приехали к нам помогать строить коммунизм (или социализм, или капитализм – без разницы). Отправилась моя 37-летняя подруга прошлым летом, в 11 вечера, в круглосуточный магазин, на другой конец нашего района. Путь проходил мимо поселения «дружественных» незваных гостей. Идет себе Инна, покуривает. Навстречу ей трое… Ухмылочки на беззубых ртах, вонища от носок никогда не стиранных. У них ведь это позором считается – мужчине бабскую работу выполнять! А так как «бабы» их дома сидят, по второму десятку детей рожают, «настоящие мужчины» кавказской национальности так и ходят во всем вонючем.
- Ну чыто, кырасавица, атадахнем выместе?
Тут надо сказать, что Инка моя – не пугливая овечка, но и нарываться никогда не станет. Кроме того, была одета в спортивном костюме (а не в юбочке до пупа, то бишь не провоцировала никого ни разу), в кармане была одна тысячная купюра и сотовый телефон.
- Идите по своим делам, молодые люди! – произнесла она с каменным лицом хотела было пройти…
Ну что сказать дальше? Или не надо уже?..
Инну насиловали сначала втроем, потом еще двое «горцев» подтянулись. Она не могла кричать: в рот заткнули ее же продуктовую сумку. Своими вяленькими (видимо, от физической работы) морковками они тыкали всюду, куда только могли. И пытались себя возбудить своей ненавистью к русским. «Сука русская, мы на вас пашем, а вот теперь е…ть будем! Падла русская! Русская тварь! Русская про…ка!».
Когда Инка немного оклемалась, смогла рассказать об этом кошмаре. Она просто купила больничный на неделю и отсиживалась дома, непрестанно натираясь мочалкой в душе и обливая слезами подушку. Инке «повезло»: непромытые нерусские, с позволения сказать, существа наградили ее «всего лишь» гонореей и странной болезнью – женщину рвет при виде «дружественных» нам народов мужского рода. Я не шучу. Где бы то ни было, в транспорте ли, на центральной площади Ленина ли – Инну выворачивает наизнанку, безудержно и до боли. Со всем справилась, а с этим – никак.
Инка – очень сильная. Она даже смогла засмеяться, когда я срывающимся голосом начала: «Ин, в милицию надо было, чтоб сразу к врачу, на освидетельствование»…
- И как бы я их опознавала? По членам, что ли? Да и на мне никаких побоев нет, я же не сопротивлялась почти. Да и правильно сделала. Знаешь, мне кажется, что они меня совсем растерзали бы, если б я хоть кого-то из них ударить попыталась. А милиция… Что милиция? Они ведь, черные эти, нормально зарабатывают, просто все почти домой отсылают. Ну, не отправили бы разочек, откупились бы от ментов этими деньгами. И получилось бы: я в грязи с ног до головы, у мамы инфаркт. Те удовольствие от насилия получили, да еще и милиция наша доблестная поимела бы от этого…
Такая вот «дружба народов»…