Я это видел...

Четырнадцатое августа. Вот та веха, которая перевернула мой мир...

Солнечное утро южного города. Ласковое море. Первые отдыхающие мирно бредущие по набережной. Дети волокущие на море большие разноцветные надувные круги. Рыбаки устроившиеся на пропахших водорослями колких серых волнорезах. Большие санатории, с давно уже лежащими на пляже людьми.

И чуть слышный рокот моторов. Вертолеты. Два. Не каждый день летают вертолеты. Рокот стал угрожающим. Кто то заметил, - военные... Два военных вертолета, угрожающе опустив носы к морю, на небольшой высоте летели над пляжем. Летчикам хорошо были видны люди так легкомысленно лежавшие ровными рядами под его грозной машиной. Мужчины. Правда их не так уж много. Женщины. Дети. Совсем маленькие голыши плещущиеся в небольшом утреннем прибое под бдительным присмотром своих мам...

Не знаю... Не знаю, была ли мать у этих летчиков. Не знаю, какая мерзость родила таких людей.
Вертолеты уже почти пролетев, провожаемые заинтересованными взглядами отдыхающих, вдруг развернулись и опять пошли над пляжем где не осознавая опасности были Мужчины. Женщины. Дети.

Огненный шквал пронесся по пляжу. Вертолет поливал свинцом узкую полоску песка забитую людьми из всех стволов. Второй вертолет выпустил одну за другой две ракеты по санаторным корпусам. Мирная жизнь взорвалась тихим летним утром. Кровь на песке. Она так быстро впиталась. Оставив после себя лишь память.

Память о том как началась Абхазо - Грузинская война. Память о кровавом девяносто втором годе. Война, которая началась с убийства русских людей. Именно русских убивали на беззащитном пляже доблестные грузинские летчики. Санаторий Московского Военного Округа. Именно он стал первым объектом нападения в летнем Сухуме.

Я там был. Я лично это видел. Пусть скажут, что это неправда. Люди пережившие это еще живы. Свидетели есть.

Только к середине дня мы услышали артиллерийскую канонаду. С востока. И сухие отрывистые автоматные очереди. Два моста отделяли центр города от его восточных районов. Два моста. Красный и Белый. Именно на них умирали абхазы, русские, армяне, греки. Первое ополчение. Именно эти люди ценой своих жизней не пускали в город грузинские войска. Грузинские войска!

Это были Мхедриони. Так назывались сформированные известным преступным авторитетом, признанным вором в законе и заодно Министром Внутренних дел Грузии господином Иоселиани. Воровское, привыкшее как пиявка жить за счет России грузинское государство имело в руководителях милиции вора в законе. Кто скажет, что так не было? Этот персонаж даже давал интервью российским зрителям. Караулову. И на прямой вопрос: - Хорошо ли что милицией управляет вор, приятно улыбаясь, ответил, что, да, хорошо.

И это после убийства русских детей. Да его должны были прямо в студии арестовать и не довести до тюрьмы. Таких надо убивать при попытке к бегству. Но наше пьяненькое Ельциновское правительство все это скушало.

Ну так вот, из кого такой кадр мог сформировать армию? Правильно. Мхедриони были сформированы из зеков. Просто приезжали в тюрьмы и лагеря. И предлагали полную амнистию за вступление в отряды.

И вот эта орда преступников. Убийц и насильников уперлась в мужество простых горожан не желавших отдавать свой город на разграбление. Ценой невероятного мужества они держали бандитскую армию на этих двух мостах до вечера. Красный и Белый стали в этот первый день войны кровавыми.

Утро пятнадцатого было очень тихим. Тихим как в морге. Сюрреализм. Дали позавидовал бы. Абсолютная тишина, жара Сухумского августа. Редкая автоматная очередь, где-то вдалеке. И опять тишина.

Редкий прохожий крадется вдоль пустых улиц, прижимаясь к стене. Выстрел. Не понятно откуда и прохожий падает. Мертвым.

Громадные смердящие кучи мусора на улицах. Жара. Мусор уже несколько дней никто не вывозил. И раздутые от жары трупы. Их тоже убирать некому. Немного, так, несколько на квартал...

Жжжж.... проехала машина с грузинскими вояками. Обычный жигуленок. Скорее всего отнятый у кого - нибудь из местных. Окон нет вообще. Из пустых проемов торчат автоматные стволы. И опять тишина.

К вечеру начались повальные грабежи магазинов и складов. Кто грабил? Мхедриони брали самое вкусненькое. Банк, сберкассы. Ювелирные и комиссионные магазины. Остальное растащили местные жители. Грузины и менгрелы. Правда, и остальные от них не отставали.

Разграбили все. Абсолютно. Магазин уцененных товаров. Помните кто постарше? Такую дребедень продавали... Даром бы давали, никто не взял бы. А тут вынесли все. Даже пластмассовые подставки под салфеточки, которые ставили раньше на столы в столовых. Все.

В следующие дни грабить стали дома абхазцев, потом армян и греков. Русских, как самых бедных оставили на потом.

Сожгли всю семью моего друга абхазца. Жену насиловали перед его глазами. Потом заперли в каштановом доме его деда и подожгли. Троих детей закидывали в огонь по очереди, когда разгорелось. Это делали грузины. Я это видел.

Пришли к нашим соседям армянам, правда из другого подъезда. Деловито вывели хозяина и прислонили к стене тут же. Прозвучал выстрел. С воем побежала спасаясь его жена. Полуголая. Как потом выяснилось ей всё же удалось убежать. Она вырвалась когда один насильник с нее слез а другой только готовился.

Потом вывозили имущество. Грузовая машина приезжала несколько раз. В конце доблестные вояки заставили старуху, мать убитого только что хозяина сварить им по чашечке кофе. Потом били ее ногами. Но не убили. Добрые наверно были. Я это видел.

Женщина лет тридцати. Русская. Покойный муж был абхазцем. От мужа осталась абхазская фамилия и сын. Мальчик тринадцати лет. Грузины пришли к ним... Брать там было нечего. Стали глумиться. Многократно насиловали на глазах сына. Потом так защищаемые Европой бисексуалы изнасиловали мальчишку. Многократно. На глазах матери. Потом били обоих. Потом заставили несчастную женщину повесится на крюке от люстры угрожая убить ребенка. Она повесилась. На глазах сына. Подростка все равно убили. Это делали грузины. Не скрываясь. На глазах у всех. Все это видели. И все это помним. Простить? ТАКОЕ разве простишь?

Числа с двадцатого августа наше правительство опомнилось и послало за забытыми в Абхазии отдыхающими два корабля. Один, морской госпиталь, другой, обычный сухогруз. С утра на причале морского вокзала собралась толпа стариков женщин и детей. Мужчин было крайне мало. Пытались уехать все. Людей там скопилось наверно тысяч пять. На причале. Грузины поставили у входа два танка. И прессовали людей ими.
Жутко...

Стреляли в воздух. Без нужды. просто издевались. Пули попадали в бетонный потолок недостроенного вокзала и опасным рикошетом летели в воду. В метре от детских головок. В семь утра корабли пришли в первый раз.Люди лезли на них по трапу, по канатам, роняя вещи в воду, дрались кусались.

Потом корабли ушли. Не забрав и половины беженцев. Грузины смеялись, кричали людям чтоб расходились. Что больше кораблей не будет. Никто никуда не ушел. Наоборот. Люди стали приходить еще.

Грузины сообразили быстро и стали пускать на причал за деньги. Пять тысяч. Вот цена жизни. Так было для многих. Это тогда, когда бутылка пива в Москве еще стоила двадцать советских рублей.
Корабли приходили еще два дня.

Я видел. Испуганных курортников, которые так и не осознали до конца что творится. Испуганные глаза детей, которые сидели три дня без пресной воды на причале. Я всему этому свидетель. И таких как я много...

Всего в ста пятидесяти километрах Сочи. Там весело. Играет музыка. По улицам гуляют веселые люди... Никто не догадывается, что почти рядом идет война. Почему нас бросило там наше правительство? Что за чудовище было наш горячо любимый Ельцин? А ведь на нем еще кровь армян и азербайджанцев, осетин. А сколько погибло людей в средней азии.

Мы все помним. И ничего не простили. Потому,что такое простить нельзя. Если хочешь оставаться нормальным человеком. Если хочешь уважать себя. И мы еще придем....