"Боже! Ну, как мне от него избавиться?"

Ирине сегодня стукнуло тридцать девять. Как хорошо, что еще на глупый вопрос о возрасте можно отвечать, что тебе тридцать с хвостиком, не уточняя, на сколько велик этот хвостик! Коллеги поздравили ее букетом из пяти гвоздик, которые она ненавидела больше всего. Сама она гвоздики покупала только для, того, чтобы «отмазаться», не истратив денег, ну или, если шла на знакомые похороны. Ира «проставилась» бутылкой шампанского и коробкой конфет, купленной в киоске.
Радости никакой, как всегда. Какое может быть веселье от компании коллег, которые не из той жизни, в которой варишься ты. Ты- простая лаборантка на кафедре, они- важные доктора наук, профессоры, аспиранты, которые, пожалуй, поважнее первых двух себя представляют. Ты их обслуживаешь уже лет двадцать. Подбираешь им литературу, консультируешь их студентов вне очереди, а они, в лучшем случае, иногда тебе ручку или зажигалку подарят. Подруги ? Подруги все уже стали женами и мамами. Звонят, задают один и тот же вопрос – как у тебя дела на личном фронте. Надоело! Какой личный фронт, когда без директивы матери не ступить ни шагу. Почему задержалась, когда зарплата, почему в доме нет молока… Лучшие гости – такие же престарелые мамины подруги и тетки. И опять у всех один вопрос – про личный фронт. Надоело…
Всех подруг, которых когда все-таки через мамин шлагбаум Ира пыталась ввести в дом, та обхаяла, осудила и сама с собой обсудила. У одной ребенок нагулянный, от другой пахнет папиросами, третья много смеется …Про молодых людей в доме не говорили вообще, так повелось изначально и стало навсегда запретной темой.
Да, в общем-то, Ирина и не настаивала. Да, и не было никаких ухажеров. Когда и где их найти, если в обязанности дочери входит буквально все- и постирать и погладить, закупить продукты и приготовить вкусненькое для мамы, все выходные провести на даче маминой подруги, в качестве поощрения за прополотые грядки получить пару пучков петрушки с укропом, да букет ненавистных хризантем.
У нее были кое-какие контакты с парнями, девственницей она не была, но это было так давно, так быстро, что она и не поняла, испытала ли в те встречи, то, что называется удовольствием. Ни холодно, ни горячо… Так …Контакт ! А любовь.. Она есть или ее придумали? Она не понимала подруг, когда те обсуждали какие-то немыслимые страсти, рассказывали про ночи, проведенные без сна, от которых днем у них было восторженное и игривое настроение. Как это – не спать всю ночь, а потом еще и целый день прыгать, вспоминая ее?
В двадцать с хвостиком она пережила жуткий стресс, который слово «секс» унес в какой-то пассивный словарный запас. Она поехала в южный пионерский лагерь вожатой. Однажды на пляже, присматривая краем глаза за детьми своего отряда, вожатые сидели, зарывшись в песок и играли в «дурака». Ирина заметила, что у сидящего напротив в позе лотоса доктора их лагеря Эдуарда, «кое-что» очень откровенно выглянуло из широких семейных трусов, да так и осталось на всеобщее обозрение. Она аккуратненько подошла и шепнула ему на ухо: «Извините, поменяйте позу, а то у Вас…»
Эдуард озвучил ее предупреждение для всей компании, и только, когда все ,наконец, увидели, ЧТО надо бы спрятать, перекатился на бочок. Все ржали, а Ира покраснела, как рак, и ушла с детьми в море.
Вечером ее пригласили в соседний отряд отметить шампанским день рождения воспитателя . Она и так была целый день не в себе, а тут, когда выпили шампанского, и опять начали пошло шутить и рассказывать откровенные анекдоты, ей совсем поплохело. Она распрощалась и ушла в свой отряд. Поскольку голова кружилась, и ее тошнило, она осталась сидеть на скамейке, да так и уснула.
А на следующий день, во время тихого часа, собрали экстренный совет педагогов и вожатых. Темой было ее неподобающее поведение, а именно, пьянство, приставание к взрослым мужчинам. Оказывается доктор Эдуард сказал, что она пьяная ломилась к нему в изолятор ночью, прося интима… Произносились какие-то непонятные для нее слова и выражения , типа «прокрутить динамо», «минет» и прочее. Ирина не понимала их значения даже близко, но понимала, что они жутко оскорбительные. Ей, как молодому коммунисту, обещали не только выдворение из пионерского лагеря, двойку по педпрактике, но и исключение из партии !
Ирина сидела в кругу ребят из своего отряда, которые пытались ее утешить, не в силах слышать рыдания этой милой девушки. Потом подошла проходящая женщина, разогнала ребят и стала ее утешать и расспрашивать. Только потому, что эта дама была, явно, не из их коллектива, Ирина разоткровенничалась и все ей рассказала. Дама послушала, похлопала ее по плечу и, резко встав со скамейки, ушла в сторону мед.изолятора. Она оказалась супругой Эдуарда.
На следующий день доктор в изоляторе появился новый, а от Ирины все отстали и никогда больше не вспоминали то их собрание…

Сегодня первый раз в жизни мама уехала из дома. На целую неделю! У нее умер дальний какой-то родственник на Украине. Как хорошо!
Ирина попыталась вырваться в гости или кого-то из так называемых подруг заманить к себе. У нее ведь такой праздник! Но все звонки были тщетны. К ней идти никому не хотелось, а ее никто и не звал…
После работы Ирина мило раскланялась с зав.кафедрой, на дом не взяла никакой работы и поплелась пешком по проспекту. Сама не зная зачем, она вошла в центральный вход парка отдыха, как только с ним поравнялась. Уже вечерело, людей в парке было совсем немного. Ира шла и шла, ко второму выходу с обратной стороны парка. Ее внимание привлекла огромная толпа разряженных людей и громкая музыка где-то в глубине деревьев. Она подошла и прочитала вывеску на площадкой : « Если Вам за тридцать… Приглашаем потанцевать ! Только в танце можно найти настоящего партнера ! Музыка нас связала!».
«О! Мне ведь как- раз за тридцать»- вошла она робко на площадку из некрашеных досок. То есть, когда-то они были покрашены, но сильно стерлись. Вот сколько одиноких!
Внимание на себя обращало какое-то явное несоответствие в возрасте партнеров – девушки все молодые, а партнеры – одни старпёры ! Да… вот где небогатых и немолодых мужиков тьма! Ира осмотрелась по сторонам - вдруг кто узнает? Нет, тут явно из другого города публика. Ни одной знакомой рожи.
Танцевать не хотелось. Она присела на лавочку и стала наблюдать. Не успела докрасить губки, как услышала: « Можно Вас пригласить?» Она чуть слюной не подавилась от неожиданности, встала, потом закрутила головой растерянно: «Извините, молодой человек, я не танцую…То есть…». И она присела назад на скамейку. Молодой человек действительно был молод, лет тридцать от силы. Они разговорились, стали комментировать публику, смеялись, потом, не договариваясь, встали и пошли медленно по аллее.
Ира не верила своим глазам - слишком уж хорош этот парень. Он рассказывал что-то про свое одиночество, про скуку, ненавистную работу, безденежье, но она не слушала, у нее горело все нутро от непонятного чувства. «Боже, как мне его пригласить к себе? Неудобно…Но дома и стол накрыт ( надеялась все-таки девичник» устроить с кем-нибудь) : и шампанское, и конфеты, голубцы в духовке и салатик «мимоза» .
Молодого человека звали почему-то Том, она не стала выяснять происхождение его имени, но ей вспомнился его тезка из «Театра» Сомерсета Моэма. Да, Том и не давал ей вставить слова и ни о чем не спрашивал.
Когда подошли к ее дому, он сказал, что ему так уютно с новой собеседницей, наговорил ей кучу комплиментов, распрощался, поцеловав очень манерно ручку, и пошел дальше по проспекту.
Ира набралась храбрости и окликнула его: « Том, раз уж мы у моего порога, может еще поболтаем за чашечкой кофе?»
Он, как будто, только этого и ждал!
И вот они уже за столом.
И вот они пьют шампанское…
И вот они уже в постели…
И вот Ирине уже хорошо, именно так хорошо, как описывали подруги!
И вот уже утро…
И вот уже Тома нет! И нет даже записки!
Ну как же она не слышала, как он проснулся, оделся и ушел?
Весь день Ира была рассеянной, счастливой и очень расстроенной от того, что не знает, как же его найти. Неужели она его никогда больше не увидит? Неужели ей так сладко и легко никогда больше не будет?
Вечером она на всякий случай проверила все тайные места- все было на месте: и деньги, и золото в вазочках…
Она встала у окна и до самой ночи простояла, окутанная грустью. Ждала…
Утром ее позвали к телефону в кабинет старшего лаборанта.
Да, это был он! Ирина даже не полюбопытствовала, откуда он узнал ее телефон, наверное, она рассказывала, где работает, не помнила уже ничего…
Том сказал, что встретит ее вечером у дома. Спросил, как самочувствие и сказал, что дорого не возьмет, делая ей возрастную скидку – сто долларов будет достаточно!
Ира ничего не ответила.... Как тогда в пионерском лагере она просто не поняла, что произошло.
Все деньги были строго учтены мамой, поэтому она не могла их взять, не посоветовавшись со своей дорогой заточительницей. Ей Танька подруга все растасовала, до нее дошла, наконец, вся абсурдность этой милой встречи одиноких сердец. До чего она дошла, что уже мужчина требует с нее деньги за ночь! А она-то думала...
Она прогуляла весь вечер, чтобы не встретится со своим «возлюбленным». Он опять звонил, она что-то мямлила и бросала трубку, потом он пришел прямо на кафедру и при всех нагло и нетихо спрашивал, когда можно забрать долг… Эта неделя стала настоящей пыткой для нее, но еще больше она боялась приезда матери .
Танька подошла, спросила, как дела, Ира рассказала ей, разревевшись, как девочка, о его домоганиях . Она повторяла снова и снова : «Боже! Ну как мне от него избавиться?»
Позвали Ирину к телефону, Танька отодвинула ее в сторону и вошла в кабинет старшей лаборантки. О чем она говорила с Томом, Ирине и сейчас неизвестно, только это был его последний звонок.
Сейчас Ирине пятьдесят лет. Она ушла от мамы на квартиру, чем очень расстроила старуху. Вышла замуж за своего зав.кафедрой, оставшегося вдовцом как раз одиннадцать лет назад. Очень дружит с его взрослыми детьми, обожает внуков. Но больше всего она боготворить своего супруга, с которым знакома уже тысячу лет, в котором она растворилась без остатка. А Петр Сергеевич теперь - уважаемый и очень заботливый зять у Ириной мамы. Она даже в завещание на квартиру его вписала отдельно!