Вековуха

Большая металлическая и страшно шумная стрекоза, не боящаяся ни жары, ни мороза, непонятно где и когда закончившая свои метаморфозы, распугав малых зверушек и холодостойких пичуг, присела на покрытый белой панамкой снега пригорок и приятно заткнулась

Два человека, в серых "алясках" с волчьими воротниками, запрыгали вокруг ёлки - царицы, ростом с девятиэтажный дом и защёлкали своими "NIKON", слепя фотовспышками, затвердевшую на ветке ели ушастую сову. Затем они измерили жужжащей рулеткой талию зелёной царицы и, вскарабкавшись на борт своей стрекозы, улетели, вновь наполнив холодную тишину Юкона дьявольским шумом.

- Ну и везёт тебе соседка! - завистливо прошумела огромными хвоистыми лапами ель, стоящая рядом с избранницей, ничем в красоте ей не уступающая и даже на полметра выше. Но неделю назад её нижняя лапа, обломилась под тяжестью снега, изуродовав идеальный абрис треугольной формы и шанс стать звездой года, был утрачен в пользу счастливой соседки. - Эх, если бы не моя лапка, - снова горько вздохнула она и, качнув зелёной шубкой, заплакала будущим янтарём.

А избранница не верила своему счастью и застыла корабельной мачтой, растопырив в шоке шершавые шишки, то ли желая показать и подарить их прожорливым клёстам, то ли защищаясь от чьего - либо неожиданного нападения, либо завистливой энергии. Она искоса взглянула на вздыхающую рядом подружку, на её обломанную у самой земли ветвь, торчащую белой обнажённой древесиной открытого перелома, и осторожно стряхнула накопившийся у себя в том же месте снег.

Учиться на чужих ошибках наставлял трёхсотлетний дуб, выстукивая морзянку падающими желудями и рассказывая всему лесу страшные истории о хлебопашцах, когда-то вырубивших всё вокруг, кроме него - ещё молодого, но уже мощного и толстого. Если бы не аборигены - малимуты, то и выросшего на этом месте леса не было бы. Они убили пришедших аграриев, сожгли их дома и выбили посевы.
Остальное завершили три стихии: ветер, дождь и солнце.
Через тридцать лет стройные ели вновь вознесли вершины к стальному зимнему небу, окараулив крепкий разлапистый дуб, однообразными зелёными мундирами.

Шум винтов разбудил старика, и он медленно раздвинул ветви, мешающие видеть происходящее...

Он заметил движение избранницы, аккуратно стряхивающей снег, и понял почему, в душе похвалив ученицу. Но сейчас этого не нужно было делать, он это знал - она нет.
Желудей не было, и простучать морзянку он не мог. Призвав на помощь приятеля - ветра, дуб шумно замотал ветвями, привлекая внимание неопытной красавицы.
- Не отряхивай снег, пусть обломится лапа, так будет правильно! - молча кричал он и яростно мотал голыми узловатыми руками.

- Как он рад за меня, настоящий друг, не то, что рядом растущая неудачница! - подумала избранная и вновь встряхнула шубку, избавляясь от тяжёлого белого покрывала.
- Что ты делаешь дурёха!? - стенал дуб, отчаявшись донести хоть каплю разума до уверовавшей в свою исключительность пятидесятилетней девчонки. - А всё вы! - он злобно взмахнул ветвями, выгоняя из своих одежд стаю нахохлившихся рябчиков. - Всё склевали, обжоры, теперь нечем простучать телеграмму!

- А о свиньях он забыл! - вздыхали, улетая, рябчики, обиженно оглядываясь.
- Как он не справедлив
- Это уже старческий маразм!
- И хамство, обычное хамство!

Погалдев окрест, стайка уселась на внука кряжистого ворчуна, решив далеко не улетать и надеясь на скорую смену настроения главного прибежища.
А старый дуб, закрыв глаза, мучительно думал, как спасти Ёлку!.. Он жил давно и знал всё на свете, потому что всегда отличался любознательностью, за три сотни лет изучив языки мира+ и даже человечьи.

Пожилой белоголовый орёл, тоже полиглот ввиду почтенного возраста, говорил ему летом, что их региону выпала честь: подарить в этом году рождественскую ель - Папе - Римскому, что наступила их очередь.

- А как же Green Peace? - спросил удивлённый дуб, сознавая, что задал дурацкий вопрос.

Орёл понимающе кивнул и ответил, что сам в недоумении.
Потом, он что-то говорил об уничтожаемых китах, Красной Книге и многом другом, что умаляло гибель какой-то там ёлки, да красивой, большой, да, возможно даже царицы, но просто ёлки!

- И что, Папа примет такой подарок? А как же заповедь: "Не убий!"? Она ведь живая! - воскликнул дуб и в негодовании хрустнул деревянными мускулами. - Об этом знает любой школьник, весь цивилизованный мир пользуется искусственными ёлками и этим удовлетворяется!

- Да уж!.. - поддакнул белоголовый символ страны и тоже развёл в сторону крылья. - Бойся данайцев дары приносящих! - продекламировал он и высокомерно взглянул на старого приятеля.

Но взгляд птицы не обидел мудреца, он знал, что орёл иначе не может, такова его природа, так устроены его глаза.

- Истинно, не соблюдающие заповеди, дарят первосвященнику убиенную ёлку, словно приносят жертву! Дикари! - дуб тяжко вздохнул. - Как они недалёки и в тоже время изощрённы: летать к другим планетам и не понимать, что с травинки начинается твоё будущее и будущее твоих детей, ведь что посеешь, то и пожнёшь! Сами придумали столько мудрости, что под стать римским Гениям могли бы охранять и дом, и очаг и всё остальное!..

Несогласный шум перьев перебил красноречивое негодование мудрого дерева:
- Нет, ты не прав дуб, они тупы, безнравственны и жестоки! Вся мудрость человеческая создана лишь несколькими более развитыми особями.
- Ничего себе несколькими! - возразил дуб.
- В процентном сравнении - лишь мизерное количество способно к передаче какой-либо мудрости потомкам. Помнишь, "ПИР" Платона "Гении - по-средники между Богом и людьми", но их катастрофически мало, они тоже вымирают, и люди восхваляют оных уже после смерти, сами же уморив! После смерти можно хвалить! чего покойнику завидовать!?

- Ну ладно, пусть Папа не "зелёный", но ведь уже совсем белый! Он что не понимает, что принимает? - дуб озадаченно почесал спину чёрной веткой.
- Да, голова уже как у меня! Может и не понимает!.. Слишком стар! - орёл гротескно, повернул голову влево, затем вправо.
- SUPER STAR! Ему каждый год приносят жертву! - горько воскликнул дуб и откинулся назад под порывом согласного с ним ветра, подслушивавшего разговор двух друзей.
- И когда! - не выдержав, воскликнул ветер. - На Рождество Сына Божье-го!
- Какое ханжество! - скрипел дуб.
- Мракобесие! - клёкотал орёл.
- Безнравственность! - подвывал ветер.

* * *

Рёв винтов, незнакомый и не похожий на вчерашний, разбудил дремавший лесной массив.
Огромный грузовой вертолёт тяжело плюхнулся на знакомую нам поляну и, отрыгнув юрких двуногих в надоевших всем оранжевых куртках, хищников, слава Богу, замолчал.
Тишина недолго баловала нежные уши местного населения и взорвалась прощальным жужжанием бензопилы (к счастью не "Дружба"; это название вообще убило бы всё сущее цинизмом идиотов) и вновь взлетевшим грузовиком.

- Я - самая красивая! - Ёлка сигналила шишками своему другу и учителю - дубу, вертя зелёной шубкой, на голых тёмных ветках, словно Наоми Кэмпбел.

А старый дуб плакал и шептал:
- Они будут туземцами танцевать вокруг твоего засыхающего трупа, дурочка, и ты не познаешь радости признания и поклонения.

- Я самая лучшая в мире, самая большая и красивая из всех рождественских ёлок! - сигналила шишками Ёлка и не жалея разбрасывала их вокруг кроны.

- Через две недели ты будешь самым большим в мире веником, девочка моя! - рыдал дуб, и слёзы стекали по его морщинистой коре ледяными сосульками.

Бензопила завизжала пронзительно и впилась акульими зубами в нежную плоть избранной.

- Какая ужасная боль! - вскричала она, выбросив вперёд руки- ветви и став более пушистой в предсмертной агонии.

Её крик всё ещё сливался с усиливающимся от напряжения визгом пилы, и большое стройное тело повисло на тросах, под взмывшим вверх вертолётом.

- Прощай, девочка моя! - утирал слёзы дуб и горько мотал чёрной кроной. - Древние герои, лучшие из лучших осознанно шли на смерть, принося себя в жертву Богам. - Он снова всхлипнул, подумав, что даже ему не пришлось этого видеть, так давно это было. - Да и светлые они были тогда, люди! Или теперь?

И кто их Бог?