5 секунд полета...

Толпа немцев весело гоготала, наблюдая за женщинами, копавшими себе могилы:
-Эй, вы, поторапливайтесь! Быстрее! – грозно кричал сероглазый майор. Его красивое лицо, как будто выкованное из камня, никогда не выражало эмоций, а подчиненные за спиной называли майора «железным командиром».
Бедные женщины не понимали немецкой речи и зло косились на гогочущую толпу варваров.
- Так, все достаточно. Становитесь! – рявкнул «железный командир», но лицо его так и осталось неподвижным – Что вы ржете, преступайте.
Маленькая стайка женщин беспомощно смотрела на своих палачей. Они не понимали не единого слова, но сердце отчаянно екнуло, предчувствуя скорую гибель. Но кому эта смерть была нужна?
Разве ясному небу была нужна эта жестокая казнь? Разве шальному ветру хотелось полюбоваться на гору трупов? Разве хмельным немцам нравилось убивать женщин?..
Но небо грустно наблюдало за тем, как немцы выстраивают в линию матерей с детьми на руках, а солнце дарило бедным людям последнее тепло. Варвары упивались своей властью, они со смехом расстреливали детей, а затем их матерей. Звери.… Сволочи… Твари,… Они убивали не безвинных людей, они убивали себя, с каждым новым выстрелом теряя кусочек своей души. Они не могли слышать тихого шепота бабушки, успокаивающей внучку: « Не плачь, Машенька, тебе будет не больно! Совсем скоро все закончится!». Они не могли слышать тихой молитвы женщины, закрывающей собой ребенка.
Где-то, в хвосте кровавого строя, Алеша молил свою мать:
- Мамочка, пожалуйста, давай убежим. Они нас не догонят! Мама, ну что же ты стоишь. Мама! Мне страшно!
Женщина, шевеля белыми губами, смотрела в небо. Она будто спрашивала небо: «За что? Скажи, за что? Что я не так сделала? Ты же творил когда-то чудеса? Почему же сейчас молчишь?». В этом, еще молодом, женском сердце собралась вся скорбь этого мира. Только Она могла простить этих животных. Эти сумасшедшие должны были стать на колени перед Ней и молить об отпущении грехов.
А бедная Мать, повинуясь глупому инстинкту, спрятала за спиной ребенка. Одинокая слеза побежала по бледной щеке. Бах! И женщина лежит на холодной земле, а глаза ее все так же смотрят куда-то в небо, а на губах застыла улыбка.
Немцы и не заметили бы маленького Алешеньку. Но храбрый мальчик кинулся вперед, и немцы застыли от необъяснимого страха. Этот страх рождался где-то в сердце, но очень быстро распространялся по всему телу. Люди, привыкшие бояться, и делать, то, что им говорят, страшились прогнать это ведение. Бааах! И маленькая «птичка», печально взвизгнув, «разбилась». А лицо майора Альфреда Шеффера по-прежнему осталось непроницаемым. Только где-то внутри что-то кричало, плакало, рвалось на свободу.
Дождь начался резко, никто не успел заметить, как посерело ясное небо, как упали на землю первые предупреждающие капли. Толпа людей, опустив ружья, смотрела на страшные искореженные лица своих жертв, будто они еще были живы. Дождь перемешался с другими, такими знакомыми, солеными каплями, но никто не заметил, как плачет «железный командир».
Летать может не каждый взрослый, но маленькому мальчику удалось это сделать. Пусть он сразу разбился, но главное эти пять секунд полета. Это ценное время маленького человеческого подвига. Война-это страшное явление. Но оно двояко влияет на души людей. Одни души умирают, другие становятся сильными и взлетают высоко в небо.