Полоска света

На третьем или пятом медовом году семейной жизни Андрей забрел с женой на почту, чтобы получить неизвестно от кого пришедшую бандероль с уведомлением: фамилия Станкевич ни о чем не напоминала. Развернув бумагу, он извлек книжку стихов Вознесенского (у самого такая уже была), а в ней… Почерк он не узнал. Узнал стихотворение, на котором в книгу был вложен листок письма.
Можно и не быть поэтом.
Но нельзя терпеть, пойми,
Как кричит полоска света,
Прищемленная дверьми.

Вчитался в сумбурное, обрывчатое письмо, написанное торопливым женским почерком, с частыми зачеркиваниями. Елена вспоминала прогулки по санаторным аллеям, ночные купания в море, тайфунный турпоход, чтение Вознесенского на память у костра… Сквозь сдерживаемые строчки зримо вставали в памяти свидания в ее приезды по праздникам в межсезонье, уединения в пустующих номерах спального корпуса... Когда-то он работал на турбазе в санаторной зоне под Владивостоком. «Напиши мне что-нибудь: хорошее или плохое… что-нибудь напиши».

Он поднял глаза на жену, с интересом разглядывавшую его лицо, пошедшее пятнами. «Вообще-то это очень личное», - бледно улыбнулся он. Взгляд возлюбленной потемнел. «Я не думала, что у нас могут быть секреты друг от друга». – «Да какие тут секреты. Тут ведь и не сказано ничего такого. Если настаиваешь, можешь прочесть, но имей в виду, мне это не по душе: чужие письма читать неприлично. Пишет девушка, с которой у нас когда-то был роман. Я никак не ожидал, что она меня сумеет отыскать аж через десять лет. Это было о-очень непросто: я трижды с тех пор менял место жительства. Она меня все-таки всерьез любила. Теперь это особенно ясно». – «А ты?..» - «А я… всего лишь… считал ее хорошим человеком, принимал ее чувства, не решался отвергнуть, да и причин для этого не было. Но взаимности в себе не находил».

Прочтя письмо, жена позже не раз секретничала на родственных вечеринках: «У Андрея было такое бурное прошлое!.. Ему девушки та-акие письма писали даже через десять лет…». Хм. Это вовсе не был самый бурный эпизод… Далеко не рядовой, но почти уже забытый роман. Вот с таким весьма неожиданным продолжением.

Тогда он, будучи раздражен (некстати свалившееся из прошлого письмо, не по душе – свое позволение его прочесть), написал Лене ответ, прочел его жене, чтобы не беспокоилась больше, и отослал письмо, а пакет с обратным адресом тут же по-честному сжег.

***

Через полгода он вдруг вспомнил, о чем написал в ответе. В ровных, дружелюбных, размеренных фразах он написал девушке, помнившей его все эти годы, о том, что не любил ее никогда!!!
Кретин, лучше бы ни слова не отправил в ответ!..

… Он стал ее искать. Никаких старых адресов не сохранилось, он только помнил девичью фамилию (та, что была на бандероли, совершенно не запомнилась), что она из Хабаровска, где и на кого училась, да мог вспомнить, пожалуй, адрес ее подруги, по которому случилось однажды зайти в годы армейской службы – и то потому, что в этом же доме жил товарищ по взводу. Девчата и по путевке на турбазу приезжали вместе, и в часть к Андрею годом позже наведывались. А еще через год службы мама Лены в осторожных фразах сообщила солдату письмом, что дочь-выпускница вышла замуж за однокурсника, и Андрей вздохнул с облегчением. Его беспокоила привязанность этой милой девушки, а сказать ей об отсутствии взаимности он никак не решался: сам сполна изведал горечь неразделенной любви.
Как же теперь он позволил себе такое написать?!?

Запросы в институт ответа не принесли. Полуанонимно-исповедальные письма-обращения в рубриках «Ищу тебя», размещенные в хабаровских газетах, тоже не нашли отклика. И вот Андрею случилось выехать в соседний крайцентр в составе концертной группы. Наудачу бросился разыскивать дом, в котором бывал лет пятнадцать назад. Нашел. В списке жильцов подъезда даже фамилия подруги Лены - та же. Позвонил, спросил. «Это кто меня еще под девичьей фамилией помнит?» - послышался из-за двери изумленный голос. Отворила подруга Лены, тоже хорошо помнившая Андрея.

Узнав, что все у Лены в порядке, Андрей сполз спиной по стенке, медленно прикрыл глаза и только теперь впервые перевел дух. Слава Богу. Ведь после такого ее письма да после такого его ответа – его несколько лет преследовали самые мрачные опасения. Повспоминав за чаем прошлые времена и общих знакомых, Андрей попросил хозяйку квартиры передать Лене приглашение на завтрашний концерт и откланялся.

И вот эта встреча в вестибюле ТЮЗа. Лена пришла с почти взрослым сыном и подругой: та подхватила юношу под руку и увела в буфет. Андрей и Лена остались одни на лестнице. Лена, между прочим, весьма похорошела, из девушки с мягкими, плавными до пышности формами став подтянутой, стройной молодой женщиной с данными современной фотомодели.

Но ему было не до выражений восхищения: надо же было что-то сказать, наконец. У него кровь отхлынула от лица. Он оступился. Он неловко бросился поддержать свою визави под локоть. Отвел взгляд. У него, черт побери, перехватило дыхание… Но все же он собрался с духом и, не отрывая глаз от ее лица, заговорил о том, что его ответ на ее письмо был недопустим, все совсем не так, все было не зря, и он дорожит их прошлым… «Ведь это благодаря всему, что было, мы стали такими, какие есть сейчас, и хотя у меня есть к самому себе претензии, мне кажется, что из нас получились не самые дурные люди… И вообще, скажи теперь хоть ТЫ что-нибудь, плохое или хорошее, потому что я больше не могу, воздуха не хватает, и я уже спотыкаюсь в этих дурацких словах»...

Лена, глядя куда-то вниз, через перила, непрерывно теребя и комкая в пальцах платочек, заговорила что-то о том, что она вообще случайно написала то письмо, что просто тогда умер папа, и у нее было совершенно одинокое настроение, и они уже давно были с сыном одни, и… она не знает, откуда ей подвернулся тот адрес… А он, едва слыша, вглядывался в ее побледневшее лицо, в её внезапные, будто извиняющиеся кривые усмешки, в этот раздираемый в клочья платочек, и боролся с желанием броситься перед ней на колени, потому что искренность этого порыва была бы погашена его же картинностью…

Они как-то закончили этот разговор, перешли на содержание закончившегося первого отделения концерта, затем старательно обменивались житейскими новостями, но думали при этом каждый о чем-то совершенно ином. По внутреннему драматизму этот недолгий, в десять минут, разговор перевесил, наверное, все глицериновые слезы «Санта-Барбары». Точь-в-точь как в задании у одного психолога: «Представьте, что вас через пять минут расстреляют, а вам нужно рассказать и самым близким людям, и всему-всему человечеству о том, как важно беречь и любить друг друга, бороться за счастье и верить в лучшее. Но вам для этого позволен только один текст: « Однажды в студеную зимнюю пору»…

Здесь мы с этой парой и расстанемся. Для любителей сериалов с продолжением скажу только, что продолжения не было. У Лены давно была своя устоявшаяся жизнь, свой мужчина, челночные поездки за рубеж, работа в бутике. Да и Андрею, который по-прежнему любит свою жену, ничего не нужно было от Лены, кроме одного – узнать, что все у нее в порядке. Да, может, еще почувствовать, что прощен. Хотя последнего, по большому счету, было бы даже чересчур.

А потому – после второго отделения они уже все вместе поболтали в буфете о своих житейских новостях, вежливо поприглашали друг друга в гости – и расстались, забыв обменяться адресами и телефонами. А лет через пять их встреча в Интернете на «Одноклассниках» прошла достаточно тепло, но вскользь, и после трёх-четырёх коротких писем общение как-то само собой заглохло. Наверное, так оно и к лучшему...