Ускоренное взросление

Напротив меня восседает женщина, лет на семнадцать старше меня. Чего хочет? Известное дело: вступить со мной в половой акт. А надо сказать, что я – сиротинушка. Любимая моя пора года – осень. Следовательно, по вкусу мне те фрукты, которые вот-вот с веток на землю сорвутся. Самые сладенькие. И женщина, восседающая передо мной, как нельзя лучше соответствует моим предпочтениям.

– А душа у меня молодая, – неожиданно произносит она.

Ну и рассмешила! Опасается, что в последний момент оттолкну её и уберусь восвояси, называя старой кошёлкой. Нет, не права она. Не подлая у меня кровь – искренняя: на солнце искрится. К тому же старость и молодость – понятия относительные. Некоторые в двадцать лет – развалины настоящие, а другие в пятьдесят – за отходящим троллейбусом побегут и догонят. Так что не надо меня с толку сбивать, наводить на чуждые моему сознанию мысли.

Прошу её снять с себя лифчик. Она медлит. Оглядывается по сторонам, как будто в комнате, кроме нас двоих, присутствует ещё кто-то.

– Не волнуйся, – говорю. – Всё хорошо.

Она слабо улыбается мне. Страх разоблачения одолевает её. Наверное, если бы не обжигающее желание внутри неё, она бы, не раздумывая, убежала отсюда, словно маленькая девочка, разбившая в кухне чашку. А ведь мне известно, о чём она сейчас думает. Я прочитал это в её глазах. Во-первых, наедине со мной её беспокоит несколько отвисшая грудь, а во-вторых, складки на животе. Полагаю, она не прочь сделать себе подтяжку, однако не позволяет бюджет. Не беда. Я не собираюсь ни к чему придираться. И морщины на её лице – мне не помеха. Я, собственно, не склонен придавать им значения.

– А теперь сними трусики.

Отвернувшись от меня, она неторопливо стягивает их с себя, но сперва выключила основную лампу, оставив гореть тусклый светильник. Не понимает, что лицезрение её форм при полном освещении заводит меня. Сколько раз объяснял: необходимо раскрепоститься; поверить в себя; вымести из сознания всевозможный мусор. Хотя, уверен, она и сама в курсе. Просто определённые психологические устои прочно удерживают её в своих рамках. Жесты её искусственны, а слова – тяжеловесны и с трудом выкарабкиваются из горла.

Раздеваюсь и ложусь рядом с ней. У себя между ног чувствую её руку.

– Да, помастурбируй немножко.

Языком касаюсь её сосков. И совсем не молока жажду. И по головке меня гладить не надо. То есть по головке – как раз-то и надо, а вот по голове – не желательно: обидеться могу, что, в свою очередь, негативно на моей потенции отразиться может. Взрослый я человек. И яйца у меня самодостаточные.

Ощутив в моём пенисе несломимую твёрдость, моя спеленькая подружка снова от меня отвернулась. Встала на четвереньки, спрятав тем самым от моего взора морщины свои и складки. Четверть часа упражняюсь с ней в этой позиции. Хочу, чтобы она привыкла ко мне. Обхватил руками её туловище. Она стонет. Правда не знаю, поддельный это стон или же натуральный. Притворство – совсем не выход. Пусть удовольствие делится на двоих.

– Если что не так, скажи, – на ушко ей говорю.

Переворачиваю на спину. Теперь она намного спокойнее относиться к нашему занятию. Лицо у неё порозовело, глаза сверкают, рот чуть приоткрыт. Интересно, какая это стадия возбуждения?

Целуемся. Обнимаемся. И вот она позволяет мне зажечь основную лампу. Я незамедлительно пользуюсь случаем и возвращаюсь к моей… возлюбленной. Да, именно так я о ней думаю, занимаясь с ней сексом. Это всё-таки особого масла подливает в огонь нашей закономерной страсти. Ведь встретились! Нашли друг друга! И не теряем зря времени.

Находясь сверху, смотрю ей прямо в лицо. Спрашиваю:

– Тебе хорошо со мной?
– Да, продолжай.

Мысль о том, что у неё взрослые дети, приводит меня в восторг. Семя со страшной силой готово извергнуться из меня. Но в предвкушении фантастического оргазма, сдерживаю его. Грудь у неё набухла, а живот опаляет мои ладони. Больше она не пытается спрятаться от меня. Право же, постельные отношения делают нас естественными. Непередаваемое наслаждение доставляет мне доминирование над ней. Повернись так, повернись этак. Волшебство. Сказка. Не выпускаю её из своих объятий. Наверное, напоминаю голодного паука, пеленающего невидимой нитью муху.

Наконец, прикусив губы, содрогаюсь всем телом. Изливаю на её грудь семя. После чего она притягивает меня к себе и целует в обе щеки.

Не произносим ни слова. Надежды наши оправданы. Ожидаемое сбылось. Осознание того, что её плоть всё ещё способна извлекать из представителей противоположного пола семя, действует на неё положительно. Часть моей энергии передалась ей. А она подарила мне нечто совсем другое, не менее ценное. Конечно же, я имею в виду шарм жизненной умудрённости, который она излучает. Я подчинил его моим сексуальным прихотям, перетянул на себя силой моей неопытности. В чём и усматриваю существенный парадокс.

Не удивлюсь, если завтра встречу её помолодевшей. Интим со мной должен подтолкнуть её к этому. А я за короткое время повзрослею ещё лет на пять, что – как это ни прискорбно – умерит моё влечение к ней. И вскоре я буду вынужден расстаться с ней и вернуться к Танечке – моей восемнадцатилетней подружке. Полагаю, она не разглядит во мне старика. Потому что мой пенис будет по-прежнему твёрд – как неандерталец, извлечённый недавно из ледника антропологами.