Сынок. Окончание

Подвинув пакеты поближе к себе, женщина поправила пальто и шапку. На площадке не было ни души, лишь одинокий голубь копался в песочнице, заваленной снегом, пытаясь, очевидно, найти что-либо съедобное. Ирина, подумав немного, потянулась к пакету, из которого выглядывал батон, и отщипнула от него кусочек.
- Гули-гули-гули,- улыбаясь, позвала она голубя, разбрасывая около лавки крошки, а затем подумала о сумерках, окутавших двор, и о птицах, которые по обыкновению с наступлением темноты спешат убраться подальше от чьих бы то ни было глаз.

Сидорова повнимательней пригляделась к птице в песочнице и ахнула, увидев, что та, перестав двигаться, уткнулась клювом в снег.
- Наверное, собака прикусила, - огорчившись, пробормотала она. - Вот и не смог улететь. Теперь крошки ему ни к чему!
Вслед за её словами как по команде бесшумно вспыхнули фонари, осветив весь двор, включая и закоулки. Сидорова поежилась, чувствуя себя неуютно под лучами яркого света, и снова зашелестела пакетами, собираясь с духом.
- И дёрнуло меня столько купить,- устало сказала она.- Как будто есть дома нечего. Как теперь всё это дотащить?
Ирина умолкла, одёрнув себя.
«Вот уже и разговаривать сама с собой начала!» - с ужасом подумала она и вспомнила об усопшей прошлым летом соседке. Над ней смеялся весь двор, потому что женщина, куда бы ни шла и что бы ни делала, всё время что-то говорила себе под нос или напевала.

Сидорова, отгоняя безрадостные мысли о старости, встала с лавочки, но завидев появившихся из-за угла крайнего дома молодчиков, слегка запаниковала и зачем-то снова села. Она крепко вцепилась в пакеты и сделала вид, будто рассматривает порхающие в воздухе снежинки. Её сердце при этом учащенно забилось, а взгляд метнулся по направлению к погибшему голубю.
«Нехороший знак!» - пронзила её мысль, и тело вдруг налилось свинцовой тяжестью.
«Да что они мне сделают?» - мысленно попыталась она взять себя в руки. - «На что им пожилая тетка?»
«С кучей сумок!» - словно издеваясь, добавил её внутренний голос, сея нешуточную панику в заметавшейся душе.

Тем временем небольшая группка, состоящая из трех крепких парней, гуськом прошествовала к турнику в центре площадки. Бритоголовые молодчики молча скинули с себя куртки и, уцепившись за перекладины, принялись методично подтягиваться.
- Рррраз!Ррраз! - командовал один из них, самый рослый, задавая темп. Его голый торс на вид был очень силен. Парень так легко выполнял упражнение, что со стороны могло показаться, что оно не стоит ему никакого усилия, чего нельзя было сказать о его покрасневших от натуги товарищах. Здоровяк, бросив мимолетный взгляд на сгорбившуюся на лавке женщину, обставленную пакетами, решил усложнить для себя задачу и, убрав одну руку с перекладины, стал подтягиваться другой. Вслух отсчитывая разы, он широко ухмылялся, наблюдая за своими друзьями. Те, словно кули, беспомощно висели на одной руке, делая безуспешные попытки повторить за предводителем упражнение. Спрыгнув, они стали с восхищением взирать на то, как он «дожимает» норму, а затем, когда здоровяк, окончив представление, раздал им по внушительной оплеухе за невыполненное задание, угрюмо засквернословили.

- Пошли, что ли, - потирая ушибленную скулу, пробасил один из молодчиков, поднимая брошенную ранее на детские качели куртку.
- Еще рано,- спокойно ответил вожак.- Пока я здесь, то и тебе идти никуда не надо,- добавил он и немного попрыгал на месте, боксируя с невидимым противником.
Сидорова, успевшая до этого внутренне обрадоваться предложению молодчика убраться восвояси, потрясенно застыла, услышав приказ его товарища, и сникла.
- Ну, хватит, что ли пялиться,- вдруг сказал здоровяк, обращаясь на сей раз непосредственно к ней. Он сделал в её сторону несколько шагов и остановился, склонив голову набок.

- Что в сумках, мамаша? - спросил он деловито, демонстрируя обалдевшей от ужаса женщине свое восхитительное тело, облаченное в одни лишь джинсы.
Женщина попыталась что-то сказать, но издала лишь задавленный звук.
- Понятно, - усмехнулся здоровяк и пнул один из пакетов ногой, обутой в тяжелый ботинок с металлическим наконечником. Его содержимое (колбасы трёх сортов) тут же поспешило вывалиться наружу, а сам он остался на месте, зияя длинной прорехой.

Сидорова, словно загипнотизированная смотрела на то, как парень вскрывает подобным образом один пакет за другим, вспарывая их острым носком ботинка.
- Не многовато одной? - расправившись с последним, спокойно спросил он женщину. - Не лопнешь?
Та, наконец, обрела дар речи, понимая, что за представлением, которое он тут устроил, уже возможно следят многие жители домов, уткнув свои носы в окна, а, может быть, кто-то из них успел вызвать и милицию, сообщив о вопиющем правонарушении, происходящем на территории детской площадки.

- Как вам не стыдно? - хрипло осведомилась она, не в силах смотреть в наглые глаза проходимца и сосредоточив всё своё внимание на лежащей под ногами снеди .
«Хорошо, что почти всё в упаковке,» - не к месту подумала она, а вслух сказала:
- Разбрасывать чужое добро, купленное на честные деньги,- это, между прочим, преступление... Она немного помолчала, а затем продолжила:
- Неужели ваша мать учила вас хамить пожилому человеку, которому…
Сидорова снова немного помолчала, поскольку у нее перехватило дыхание.
- Которому не хватило сил, чтобы донести покупки до дома? Это не героизм, молодой человек, - уверенно подытожила она и полезла в карман пальто за валидолом.

Решив больше не вмешиваться в происходящее, женщина просто смотрела на то, как ухмыляющийся здоровяк, не слушавший ни слова из того, что она сказала, словно заправский футболист, распасовывает своим вконец растерявшимся товарищам её продукты, отправляя их поочередно пинками обеих ног прямёхонько в цель.
- О-па! - поддев ботинком копченого лосося, воскликнул он и ловко подкинул его в воздух. Рыба, красиво кувыркнувшись, тяжело приземлилась в пожелтевший от собачьей мочи сугроб, уткнувшись головой в снег.

- Что ж ты делаешь, сынок,- прошептала Сидорова, сильно бледнея. Вспомнив вдруг, как в детстве её сын притащил в дом двух котят, которых он предварительно утопил в кадке с дождевой водой, она стала хватать ртом воздух, сползая с лавки.
Где-то справа от нее раздался оглушительный свист, затем собачий лай, а спустя считанные мгновения и яростные ругательства, - это сцепившийся с чьим-то псом горе-футболист, пытался увернуться от его острых клыков. Хозяин огромной овчарки стоял неподалеку и спокойно курил.
- Убери её, - задыхаясь от боли, закричал здоровяк, волею судьбы сам теперь оказавшийся на месте жертвы.
- Не время еще,- сплюнув, ответил хозяин животного и широко зевнул, набирая короткий номер и поднося телефон к уху.

Сидорова, перестав что-либо слышать, а также чувствовать адскую боль в груди, лежала на снегу, вглядываясь в ускользающее звездное небо и беззвучно повторяла:
- Сынок, сынок…