Встреча

Здесь царил тихий оазис тишины, все располагалось в другой части парка. Там суета, смех, восторженный визг и плачь малышни, которых невозможно увести от аттракционов.
Эта часть парка больше походила на маленькую березовую рощу с аккуратными аллеями и чистыми небольшими скамейками.
Теплое начало осени, легко убаюкивало мам, терпеливо покачивающих коляски.

Николай присел на свободную скамейку, напротив молодой пары. Они вполголоса поругивались. До него донеслась перебранка.
- Какого, хрена?
- А, почему я должна делать, как ты хочешь?
- Но, я прав!
- Ты у нас всегда прав!
- Возьми в свою тупую голову, если сама не соображаешь!
- Сам ты тупой!
Судя по всему, дело шло к скандалу.

-Вы не возражаете?
Внимание Николая отвлек необычного вида старик. Он неожиданно появился рядом с ним, словно проявился из воздуха. Узкий взгляд пронзительно угольных глаз, почему-то насторожил. Старик напоминал старого ворона. Худощавое лицо с бакенбардами, подчеркнуто глубокими морщинами. Черные длинные волосы, редко пробитые сединой, немного всклочены, одет во что-то старинное, типа сюртука. Вдобавок немного сутулился, прижимая одной рукой футляр со скрипкой.
Николай так растерялся, что не сразу ответил.
- Да, да. Конечно.

Старик сначала бережно положил скрипку, потом присел сам. Внимательно осмотрелся вокруг. Он явно здесь был впервые. Глаза не просто смотрели, они старались проникнуть во все. Впиваясь во что-то, они осмысливали это и перемещались на другое. Кроме настороженности старик вызывал острое любопытство. Он не походил на тех стариков, что днями сидят в парке, играя в шашки или шахматы. Он какой-то другой.

Молодые продолжали бурчать. Старик задумчиво остановил на них свой взгляд. Стал прислушиваться и впитывать в себя эту перебранку, даже склонил голову набок. Ладонь, лежащая на футляре, ожила нервными подергиваниями пальцев.
Николай не выдержал.
- Вы музыкант?
Он повернул голову, ответ прозвучал, автоматически, не задумываясь.
- Никколо. Ах, да… Музыкант…

Николая обескуражил взгляд, на него смотрели, но не видели. Снаружи была оболочка в виде глаз, взгляд был где-то внутри. Наверное, опавшему листу на дороге, уделялось больше внимания, чем ему.

У Николая все же бесконтрольно вырвалось.
- Паганини?
Старик неожиданно дернулся всем телом, настороженно спросил.
-Вы знаете его?
Николай смутился.
- Извините. Мы тезки, я Николай.
Старик, что-то мучительно соображал. Стало неудобно.
- Простите. Вас зовут Никколо… Скрипка…
Он перебил.
- Похож?
Николай пожал плечами.
- Просто в голову пришло.
- Вам нравится, когда звучит скрипка?
- К своему стыду, ни разу за всю жизнь не был на концерте хорошего скрипача.
Старик опустил голову.
- Хорошим музыкантом трудно стать.

Его взгляд пробежал по скрипке.
- Она не любит никого, кроме себя. Скрипке надо отдать всю жизнь, она выпьет душу, даст бессмертие, но от себя не отпустит. Она заберет все и станет смыслом существования. Когда человек живет ради нее, а не она, только тогда он ее поймет.

Когда увидит преданность и поклонение, она понемногу начнет раскрывать свои тайны. Начнет это делать не спеша, захватывая и уводя в свои глубины. Потом вы начинаете осознавать, что не можете без нее жить, понимая все больше, проникая глубже. Никакой жизни не хватит, чтобы постичь полностью все, что она умеет.

Видите ветку дерева? Ветвей много и у каждой ветви отростков много. Можно всю жизнь постигать одну только ветвь и не постичь, так много тайн она в себе хранит.
Старик замолк, глядя на дерево.

Николай попробовал возразить.
- Но ведь Паганини понял ее?
Старик усмехнулся.
- Что вы знаете о Паганини? Он отдал всю жизнь скрипке, но до сих пор ей удивляется.
- Как до сих пор?
- Вот так… До сих пор… Говорите, ни разу не были на концерте скрипача?

Он открыл футляр и бережно вынул скрипку. Николай сразу увидел, если что-то дорого этому человеку, так это то, что он сейчас держит в руках. С какой любовью он держал скрипку!
Старик осмотрелся вокруг и начал играть.



/продолжение следует/