Синяя юбка в белый горошек. (часть вторая)

Часть вторая.

Как-то мы поехали на море с мамой в санаторий, я очень часто вспоминаю это, особенно сейчас. Мы были с ней только вдвоём, загорали, купались, ходили на всякие аттракционы. По вечерам в санатории были танцы, и маме захотелось туда пойти, но я не хотела оставаться в номере одна расплакалась и сказала, что у меня болит живот. Мама осталась, она заварила мне ромашку и читала сказки, так было почти каждый раз, как ей хотелось туда пойти, но она всегда оставалась со мной. Когда мы только приехали в санаторий, мама купила мне панаму с широкими полями, и я представляла себя «мадам». Вела себя очень важно, как, наверное, ведут себя королевы. Помню как девочки, которые играли неподалёку, звали играть меня с ними, я посмотрела на них и сказала, что не играю с кем попало. Мама тогда очень рассердилась, и провела со мной беседу о правилах хорошего тона. Мне было семь лет и мне было стыдно. Теперь мне 35 и я уверена, что тогда была не права мама.

Такси подъехало под парадное. Я быстро поднялась наверх, быстро, насколько это можно с чемоданом. Открыла дверь и зашла домой. В квартире было темно, тяжёлые гардины, тёмно-вишнёвого цвета, которые я выбирала сама, были наглухо закрыты. Я раздвинула их и открыла балкон, в комнату ворвался ветерок. Меня не было только четыре дня, а здесь всё замерло, как будто во владениях спящей королевы.
Выйдя на балкон, я закурила. Нужно было собираться, а я ещё не решила, что одену. Это был третий мамин приступ, и теперь мне нужно было принимать решение по поводу донорства. После второго приступа маме предложили пройти анализы для возможности пересадки костного мозга, так как химиотерапия не совсем помогала. Нужно было проверить и ближайших родственников, которые являлись потенциальными донорами. Понятно, что Аня и отчим не подходили, но Аня почему-то решила провериться тоже, на всякий случай, наверное, хотела подлизаться к маме. Анина мама умерла при родах, когда отчим первый раз привёл её к нам, ей было 7 лет. Она пришла к нам с картинкой, на которой было нарисовано мама, папа, а посередине дочка в красной юбке, они оба держали её за руки и улыбались. Возле мамы стояла ещё одна дочка, тоже в юбке, но синей в белый горошек и держала маму за руку. Аня пришла в красной юбке, значит в синей с горошком, была я. Какая безвкусица, подумала я, когда увидела рисунок, я бы никогда не надела такую юбку.

После анализа, который прошла и я, выяснилось, что Аня не подходит, а подхожу я. Ещё раз способ доказать, что это я родная дочь. Мы сидели в кабинете у врача, и он долго, что-то рассказывал о плюсах и минусах пересадки костного мозга. Для меня многое было не понятно, и я старалась не слушать, главное было то, что подхожу я, а ты Аня, сколько не старайся роднее не станешь.
Я выбросила сигарету и пошла в душ, думая по дороге, что же всё-таки одеть. Быстро приняв душ и одевшись, я спустилась в паркинг, села в свой красный «Мерседес» и поехала в больницу. Я пожалела о том, что не слушала, о чём говорил врач, думая, что всё обойдется, и пересадка не потребуется. Нужно будет всё заново расспросить, не повлияет ли это на меня и не опасно ли это?

Когда я зашла в палату мама спала. Аня сидела возле маминой капельницы и читала журнал. Она повернулась ко мне и прижала указательный палец к губам. Мы вышли в коридор. Аня выглядела ужасно, синие мешки под глазами и волосы, собранные в пучок, прибавляли ей возраст. Интересно, ей муж изменяет, подумала я, а вслух произнесла:
- Как мама? Что говорят врачи?
- Пока ничего конкретного, хорошо, что ты прилетела, - она обняла меня и заплакала, - теперь можно будет сделать пересадку и всё будет хорошо. Я думала, что у тебя не получиться и тогда…, - она уткнулась мне в плече, и я подумала о том, хоть бы от слёз не осталось пятна. Кофточка была дорогой и мне нравилась, не хотелось её выбрасывать.
- Не плачь, - отодвинула я её от своего плеча, я уже здесь, с кем нужно поговорить о пересадке, сказала я как можно серьёзнее, наверное, больше для того, что бы подбодрить себя.
- Виктор Валерьевич, это мамин лечащий врач, он в своём кабинете, на втором этаже, - говорила Аня, вытирая слёзы, - я бы тебя провела, но боюсь, что если мама проснется, испугается, что она одна, да и капельница…
- Я найду, сказала я и пошла искать.
Как только я подошла к кабинету Виктора Валерьевича и собралась постучать, у меня зазвонил телефон, это был Сергей.



С Серёжей мы поженились сразу после того, как я окончила институт. У нас был бурный роман, он носил меня на руках, задаривал цветами и подарками. Ему нравилась моя неприступность, а мне нравилось, что он такой серьёзный и спокойный рядом со мной таял как мороженное. Одно время Серёжа очень хотел детей, но зная моё отношение к этому, он не настаивал, а лишь иногда заводил разговор на эту тему. То у друзей родился ребёнок, то сотрудница пришла в офис с малышом. Меня не умиляло всё то, что было связанно с сюсюканьем и грязными пелёнками. И очень нравилось в Серёже, что меня он любил больше, чем все эти надуманные стереотипы о том, что в каждой семье должен быть ребёнок. Серёжа любил меня такой, какая я есть. И спустя столько времени нам было хорошо вместе.
Я только хотела поднять трубку, как дверь кабинета открылась, и Виктор Валерьевич вышел прямо на меня. Телефон замолчал.
- Здравствуйте, Александра, а я как раз к вашей маме хотел спуститься, - голос у него был спокойный и громкий, - но если вы ко мне, проходите.
Он сделал шаг назад и взял меня за локоть. Я прошла за ним, на ходу вспоминая, о чём нужно не забыть спросить. Кабинет был светлым, но не большим. На стенах висели фотографии и дипломы, разные награды и ещё много всего.
- Вам пришлось прервать отдых, Аня мне говорила, ну что ж, тут такое дело….-он замолчал - слушаю вас, Сашенька.
- Вы не могли бы мне ещё раз рассказать, в чём будет заключаться процедура? Насколько это болезненно и сколько времени потребуется на восстановление? – мне хотелось получить быстрые ответы о том, что всё будет хорошо, не больно и быстро. Но Виктор Валерьевич отодвинулся на спинку кресла, и я поняла, что рассказ будет длинным.
- Вы знаете, Сашенька, Аню волновали эти же вопросы. Конечно, нельзя сказать, что риска нет, что выздоровление начнется сразу после пересадки. Но мы будем верить только в лучшее. Я расскажу вам всё в деталях, и как это выглядит по теории, а остальное, в руках Божьих. Перед пересадкой, мы ещё раз сделаем все необходимые анализы и начнём Надежде Дмитриевне облучение, что бы подавить иммунную систему. Нужно, что бы организм не отторгал чужеродный костный мозг. Состояние у неё сейчас стабильное и облучение можно начинать через пару дней. Конечно, мы будем постоянно следить за её показателями, и сразу же принимать нужные меры, для обеспечения скорейшего восстановления. Хотя нужно отметить, что ваша мама настоящий борец и …- он говорил много и долго.
Я слушала и не перебивала его, но весь разговор был не обо мне. Он был о маме. Обо мне было пару предложений, которые сводились только к тому, что перед процедурой, я повторно сдам необходимые анализы и пройду необходимую подготовку перед сдачей костного мозга. Пока он говорил, я думала о том, почему Серёжа положил трубку. Если что-то разъединилось, то почему он не перезвонил? Да и в квартире я не заметила разбросанных вещей и грязной посуды. Утром мне не показалось это странным, а сейчас мне захотелось, что бы разговор поскорее закончился, и я смогла позвонить Сергею.
Виктор Валерьевич замолчал и вопросительно посмотрел на меня. Интересно, что он меня спросил, как школьница, я улыбнулась и думала, что сказать. Но он меня опередил.
- Если вопросов нет,– он встал и протянул мне руку – приятно было вас видеть.
- Взаимно – ответила я, мы пожали руки, и я вышла из кабинета.

Телефон Сергея был выключен, наверное, разрядился. Я ещё некоторое время побыла в больнице, поговорила с мамой. Я чувствовала себя очень благородно, всё-таки, не каждый решается на такую операцию. Аня обнимала меня и постоянно смеялась, рассказывала маме о своих детях, показывала рисунки, которые они нарисовали. Всё было как-то странно. Мама почти не улыбалась. Когда я уходила, она взяла меня за руку и так посмотрела на меня, что её взгляд остался где-то у меня внутри, там, где душа. Я поцеловала её, попрощалась с Аней и поехала домой.

Продолжение следует...