"Покой нам только снится..."

Очередная публикация про врачей- сволочей, врачей-садистов… Сколько их уже было на сайте? Не в обиду автору – понимаю, у него «наболело»! И все таки…
Встречаются такие уроды?
Безусловно!
Их так много?
Увы, предостаточно! Равно, как и хамов, коновалов и полнейших профанов в своем деле… «Брак» в медицине особенно бросается в глаза и совершенно недопустим, ведь речь идет о нашем с вами здоровье и жизни…
Существует ли врачебная «круговая порука»?
К сожалению, да, очень во многих случаях…

В общем, поговорили… «Выпустили пар», поделились личным опытом!
И что дальше?
Да ничего, собственно… Те, кого это напрямую касается – «а Васька слушает, да ест», им от наших дебатов ни холодно, ни жарко!

А давайте, посмотрим и с другой стороны: бывают ли пациенты-сволочи? Не сталкивались, нет? Могу поделиться опытом!

Женская гинекология… Кто там лежал, поймет, о чем я. Отделение, буквально «пропитанное» болью, страхом, тоской и надеждой! От «хорошей жизни» сюда, как впрочем, и в любую больницу, не попадают… У каждой – своя история, своя проблема, свой личный «ад»! Женщины здесь самые разные, и по возрасту, и по характеру. При этом, в большинстве, ведут себя достаточно тактично и деликатно. Хочется тебе высказаться, поделиться своей бедой, посоветоваться – внимательно выслушают, посочувствуют. Замкнулся человек в себе, не хочет, чтобы его лишний раз трогали – оставят в покое, в душу без приглашения не полезут, подождут, пока «оттает»… Всегда помогут послеоперационным, лежачим: и судно подадут, при необходимости, и за сестричкой или врачом сходят! Да и едой домашней поделятся с теми, кого не навещают… В общем – свой маленький, тесный мирок, со своими правилами и законами!

… Обычное буднее «больничное» утро. Ежедневный врачебный обход уже закончен, время после завтрака: часть пациенток «на процедурах», часть дремлет-досыпает после раннего подъема и тяжелой ургентной ночи, кто-то сжался в комок от боли и ждет, когда же подействует обезболивающий укол…

Ба-бах!!! Дверь палаты с треском распахивается, ударившись при этом о стену. В проеме появляется дама-«колобок» с двумя объемистыми сумками-баулами, сродни тем, с которыми ездят «челночники». За ней следует «колобок» чуть поменьше, во всем остальном – точная копия дамы, вне всяких сомнений – дочка. Замыкают шествие два мужчины, постарше и помоложе, со скорбно-похоронным выражением на лицах.

Быстрым и зорким взглядом дама окидывает палату и недовольно морщится: обе свободные кровати стоят в «неудачных» местах, одна – прямо под окном (будет сквозить!), вторая – возле входной двери. Потоптавшись несколько секунд на месте, она все же делает выбор с пользу окна, решительно пересекает комнату и водружает на койку оба баула…

Собственно, именно с этого момента заканчивается тихая, размеренная больничная жизнь остальных обитателей палаты, которая стремительно превращается в непреходящий кошмар!

То, что вновь прибывшие – из «блатных», чувствуется сразу, и по хозяйски-уверенной манере поведения, и по абсолютно наплевательскому отношению ко всему, что их окружает, но не попадает в сферу «личных интересов». Степень «блата» становится понятной, когда в палате появляется завотделением самолично, дабы поприветствовать маман и пригласить дочку на врачебный осмотр… Пока женская часть семьи временно отсутствует, мужчины молча сидят, как два нахохлившихся воробья, на выбранной дамой койке, рядом с сумками…

Вскоре женщины возвращаются, на ходу громко возмущаясь больничными порядками и тем, что они вынуждены будут терпеть столько неудобств! Встрепенувшиеся мужчины разом вскакивают и застывают по стойке «смирно». Начинается процесс «обустройства»…

Вначале маман тщательно исследует со всех сторон старенький больничный матрас, брезгливо приподнимая его двумя пальчиками. Оставшись крайне недовольна увиденным, она тут же отдает распоряжение старшему мужчине – папе многострадальной пациентки-Лилечки (о чем из разговоров между членами семейки уже известно всей палате), и он рысью уносится по коридору. Довольно быстро он появляется в сопровождении санитарки, которая тащит перед собой новый матрас и проворно расстилает его поверх старого. Маман лично проверяет качество «ложа», плюхнувшись на него и слегка попрыгав. Скривившись, но все же признав его допустимым, маман начинает потрошить первый баул, из недр которого поочередно появляются: комплект нового постельного белья, кружевной пеньюар, толстое стеганное одеяло и две подушки внушительных размеров.

Подготовив постель и уложив Лилечку, маман скатывает валик из больничного одеяла и водружает его на подоконник. Дополнительно со стороны Лилечкиной койки на подоконник ставится и больничная подушка, благодаря чему в палате становится существенно темнее… Теперь взор дамы падает на соседнюю кровать.

На ней лежит совсем молоденькая девушка, которую привезла «Скорая» ночью с сильнейшим кровотечением, и ее сразу взяли «на стол»… Девушке плохо: от потери крови ее морозит и подташнивает, кружится голова. Без тени сомнения маман обращается к ней:
- Милочка, Вы бы отсюда перебрались – я у Лилечки дежурить буду, место нам понадобится!
Девушка пытается слабо протестовать. Окинув ее убийственным взглядом и пробормотав что-то вроде «Ну-ну…», дама отворачивается и напрочь перестает ее замечать…

Теперь приходит очередь и второго баула… Вначале из него вытаскивают маленький телевизор. Тумбочка, стоящая между койками и рассчитанная на двоих пациентов, перекочевывает «в ноги» Лилечкиной кровати, телевизор ставится на нее и немедленно включается на полную громкость. Затем из баула вынимается сумка поменьше. Из нее извлекаются кастрюльки, баночки, контейнеры, стаканчики и бутылочки, упаковки соков, печенья, сладостей, гроздь бананов, апельсины, яблоки… Половина общепалатного холодильника тут же забивается этой снедью, не поместившееся недовольная маман пакует в тумбочку.

Дальше начинается самое интересное. Лилечка в розовом пеньюаре возлежит на высоко взбитых подушках с видом особы королевской крови и милостиво «принимает» родственников и друзей семьи, пришедших ее навестить. Если бы в палате в это время случайно оказался цыганский табор, то и он бы нервно курил в сторонке… Посетители идут сплошным потоком, ни им, ни неотлучно присутствующим здесь же членам семьи нет никакого дела, что кому-то из больных нужно сделать укол, переодеться, кто-то хочет просто отдохнуть! Все громогласно обсуждают состояние Лилечкиного здоровья, предстоящую операцию и, заодно, больничные порядки.

Вся палата уже в курсе того, что Лилечка с родителями и мужем в ближайшем будущем уезжает на ПМЖ в весьма «престижную» страну. Вся семья в срочном порядке привела в порядок зубы (что вы, там это тааак дорого!), однако, вот незадача – буквально в «последний момент» у Лилечки диагностировали поликистоз яичников! О том, чтобы делать операцию заграницей, при всем «чадолюбии», вопрос даже не стоит: Лилечкина мама, сделав круглые глаза, страшным шепотом озвучивает каждому новому посетителю ее стоимость там… Поэтому, развив бурную деятельность, им удалось найти клинику, где этот вид оперативного вмешательства делается по методу лапароскопии, относительно новому (на то время!) в нашей стране! Да вот беда – клиника эта отнюдь не «элитная», а в других нет ни соответствующего оборудования, ни обученных врачей… Лилечкина мама в десятый раз сообщает, что весь процесс оперативного вмешательства будет сниматься на видео и, «если что – она им устроит!»


На всякий случай, все же, уточню: при лапароскопии на брюшной стенке делается три небольших разреза-отверстия, два – для специальных инструментов, третий – для телескопического зонда, при помощи которого изображение органов брюшной полости выводится на экран. Разрезы после операции скрепляются скобками. Как правило, операция переносится достаточно хорошо, она менее травматична, больные встают на ноги в тот же день и процесс заживления протекает довольно быстро…

В промежутках между приемами посетителей, Лилечка и маман активно «подкрепляются», восстанавливая растраченные силы. Девушка с соседней койки, поняв, что сопротивление бесполезно, давно уже ретировалась на место возле двери… В процессе выясняется, что йогурт взяли не тот, а бананов Лилечке совсем не хочется, зато она с удовольствием съела бы киви! Лилечкин муж безропотно бегает в магазин, принося требуемое. На робкое замечание медсестры, пришедшей взять у Лилечки кровь на анализ: «Больной не следовало бы столько кушать – все же, завтра операция!», - мамочка только презрительно фыркает…

Так продолжается до позднего вечера, до самого закрытия отделения. Наконец, мужчины удаляются, а Лилечка и маман, смертельно измученные, заваливаются спать. Правда, кроме них в палате заснуть никто не может: кажется, даже стены дрожат от мощного храпа дуэтом…

На следующий день кошмар наяву для всех больных в палате продолжается. С утра Лилечку увозят на операцию. Через час с небольшим она снова в палате, все родственники там же. Пока Лилечка еще не окончательно отошла от наркоза, все относительно тихо. Зато потом… Вставать она категорически отказывается, при этом ей:
- больно,
- жарко,
- холодно,
- хочется в туалет,
- хочется пить,
- хочется кушать,
- болит голова,
- очень жалко себя, жалко до слез…

Так продолжается весь день, вечер и полночи. При каждой очередной жалобе маман, как фурия, уносится в ординаторскую и возвращается с дежурным врачом в сопровождении медсестры. В палате включается свет, Лилечке меряют температуру и давление, делают уколы или дают таблетки, пытаются успокоить. Лилечка басом подвывает и успокаивается на время, только слопав очередную «вкусняшку»…

Под утро Лилечка вроде бы затихает. Соседи по палате проваливаются в сон мгновенно, им даже уже не мешает храп. И вдруг… На все отделение раздается рев, нечто среднее между паровозным гудком и сигналом противовоздушной обороны! Снова включается свет, начинается беготня. Причина выясняется очень быстро: после всего съеденного накануне и в день после операции, Лилечку банально «пучит»… Наконец, Лилечке ставят газоотводную трубку, зловредные газы вырываются «на свободу». Заснуть снова никто не может: в наглухо «закупоренной» палате стоит невыносимое зловоние и раздается заливистый храп Лилечки и ее мамы…

Через неделю, когда все соседи Лилечки по палате находятся на грани нервного срыва, ее наконец выписывают! Лилечкина маман забирает выписку из истории болезни дочери и, вместо благодарности, в очередной раз пригрозив врачам: «Смотрите, если что – я до Минздрава дойду!», начинает собирать вещи.

Чтобы не присутствовать при этом, выбираюсь на лестницу черного хода на перекур, и сталкиваюсь там с Лилечкиным мужем. Увидев меня, он судорожно затягивается и вдруг цедит сквозь сжатые зубы:
- Достали…
- Ну, так пошли их всех нафиг!
- Все документы на выезд готовы… Опять же – у них бабло и связи, помогут устроиться!

Смотрю на этого «недомужика» и, почему-то, никакой жалости он у меня не вызывает…